Четверо путешественников один за другим с большими предосторожностями спустились в воду и быстро поплыли к берегу, до которого и добрались за несколько минут.
— Куда же мы теперь пойдем? — спросил американец, пыхтевший, как тюлень.
— По направлению к Пегу, — отвечал капитан. — Если мы останемся в Проме, завтра по нашим следам пустятся все королевские солдаты.
Все поспешили одеться, переменили заряды в карабинах и револьверах и отправились в путь по широкой улице, пересекаемой в нескольких местах деревянными мостами.
В полночь они подошли к громадному бастиону, на вершине которого стоял солдат, опираясь на длинную пику. Видя, что он не трогается с места, они бесстрашно перебрались через укрепление и прыгнули в ров.
— Все благополучно, — сказал капитан. — Вперед, и как можно скорее.
Далее шла обширная равнина, покрытая обломками, развалинами пагод, поросшими мхом пирамидами, огромными каменными скульптурами животных; на востоке темной полосой синел густой лес. Здесь виднелись две дороги: одна направлялась к востоку, а другая — вдоль берега реки к югу.
Беглецы, бросив последний взгляд на Пром, по соседству с которым возвышался гигантский храм Скиок-Сантанра, окруженный громадным числом киумов, пошли по южной дороге, которая должна была привести их к селению Шведунг. Дорога была ужасная. Время от времени попадались ручьи, которые надо было переходить вброд, потом лужи липкой грязи, в которой вязли ноги, и, наконец, заросли, такие густые, что через них с трудом можно было продраться. Несмотря на столько препятствий, на заре они были уже в полумиле от Шведунга — местечка в три или четыре сотни душ, расположенного на 6epeiy реки.
Жители местечка мало-помалу просыпались. Торговцы и носильщики выходили из своих жилищ, направляясь к набережной, перед которой стояло на якоре несколько лодок.
Капитан и его товарищи направились к базару, где за тридцать унций золота купили четырех пегуанских лошадок, маленьких, сильных и полных огня. За такую же сумму они возобновили свои запасы провизии, амуниции, одежды и покрывал.
Они уже оседлали лошадей, когда со стороны Прома раздался пушечный выстрел. Казимир вздрогнул.
— Что такое? — спросил американец.
— Там заметили наше бегство, — отвечал Лигуза. — Садись, и с Богом марш отсюда!
Лошади, нещадно подгоняемые, летели во весь опор. Как молния пронеслись они через местечко, направляясь к дороге, ведущей к Намажеку.
— Будет за нами погоня? — спросил американец, повернувший голову к местечку.
— Весьма вероятно, — отвечал капитан в то время, как раздавался второй выстрел.
— Догонят они нас?
— Не думаю. Когда солдаты из Прома доберутся до Шведунга, мы будем уже далеко.
Пушечные выстрелы прекратились, и ни одного всадника не встретилось им по дороге к местечку, которое осталось уже далеко позади. Лошади, у которых будто крылья были привязаны к спине, подгоняемые криками и ударами кнута, точно пожирали пространство, несясь мимо плантаций индиго, хлопчатника, бамбука, сахарного тростника, тиковых лесов, золотистой hapaea и высокорослой heretieru.
По временам по дороге попадались пагоды, киуми, или монастыри, небольшие местечки и очень часто развалины городов, когда-то очень больших, если судить по количеству оставшихся обломков.
На рисовых плантациях виднелись поселяне, прерывавшие свою работу, чтобы посмотреть на четырех всадников, мчавшихся со все увеличивавшейся скоростью.
К вечеру наши путешественники проскакали более сорока миль и наконец решили остановиться среди тикового леса.
Вечер прошел в беседе о Бирме и ее короле, который повелевает называть себя владыкой земли, воздуха, драгоценных камней и слонов. Около полуночи они улеглись под охраной маленького китайца, но скоро должны были подняться, чтобы прогнать нескольких тигров, которые приблизились к лошадям, издавая страшное мяуканье.
На заре они снова пустились в путь и скоро очутились на территории Пегу.
Пегу, или Бегу, все прорезано, в особенности к югу, бесчисленными водными потоками, впадающими в большую дельту Иравади. Почва благодаря изобильному орошению необыкновенно плодородна. Условия здесь чрезвычайно благоприятны для сельского хозяйства и дают возможность разводить самые ценные сорта растений и деревьев; но жители мало занимаются обработкой земли из-за высоких налогов, которыми облагает труд земледельца бирманское правительство.
Было время, когда Пегу считалось могущественным государством; но в тринадцатом столетии из-за бесконечных войн с Сиамом оно стало приходить в упадок.
Бирманцы тотчас же этим воспользовались, чтобы завладеть Авой и Мартабаном. Пегуанцы хотя и вернули их назад, но опять потеряли в 1757 году, и на этот раз вместе со столицей, взятой бирманцами после трехмесячной осады. Таким образом навсегда окончилось существование Пегу как самостоятельного государства.
Страна, по которой в это время проезжали всадники, представляла собой равнину с бесконечными лесами на севере и скромными плантациями индиго и риса на юге. Кое-где, преимущественно по берегам рек и каналов, виднелись отдельные хижины. Капитан, ехавший впереди своих товарищей, видел трех или четырех пегуанцев — низкорослых, скорее белых, чем темнокожих, с плутоватыми глазами.
Около десяти часов всадники сделали короткую остановку около Менгланджи, предместья, состоявшего не более чем из сотни хижин, потом помчались дальше, направляясь к холмистой цепи, тянувшейся вдоль реки Намажек, и около семи часов вечера остановились наконец на ночлег на правом берегу реки Пегу, как раз напротив Пегу.
Город Пегу, известный своей пагодой, построен на самом берегу реки Пегу, в пятнадцати милях от устья Прежде он был богат и великолепен, но в эпоху нашего рассказа представлял собой груду развалин Жителей в нем было не больше восьми тысяч. Пагода или, вернее, пирамида Швемадо, посвященная богу золота, построена, как говорят пегуанские историки, уже более двух тысяч трехсот лет назад. Она представляет собой гигантский каменный монумент высотой триста семьдесят два фута.
Две высочайшие платформы, нижняя из которых имеет высоту три метра и тридцать сантиметров, а верхняя — шесть метров и пятьдесят сантиметров, составляют основание пагоды-пирамиды. На этом фундаменте поднимаются пять пирамид: четыре маленькие, оканчивающиеся странного вида конусами, стоят по углам площадки, а пятая, средняя, которая, собственно, и дает название этому храму, воздвигнутому в честь бога золота, имеет восьмигранное основание и, постепенно суживаясь, поднимается кверху уступами, образуя на вершине нечто вроде башни, как бы покрытой сверху колоколом, но только не металлическим, а кирпичным. На этом колоколе стоит тоже каменный, но уже опрокинутый колокол, над которым устроено нечто вроде зонтика из позолоченного железа, увенчанного флюгером и обвешанного цепочками и колокольчиками, издающими мелодичный звон при малейшем колебании воздуха.
