Хеллс не мог знать и лишь догадывался о неудавшемся замысле Стампа, но сразу попал в цель.
— Это неправда… про пытки… — не поднимая головы, сказала Клод. — Дядя говорил, что Фреду просто дадут деньги…
— А вы что же, считали, что Фред, этот честный, бескорыстный юноша, благороднейшая душа, способен продаться немецкой разведке за деньги?
— Я не могла отказать… дяде… Он так много для меня сделал… И потом с ним ужасно несправедливо поступили… на родине… и все из-за его доброты…
— Доброты? — Хеллс невольно рассмеялся. — Альбер Стамп — добряк!..
— Дядя ненавидел Гитлера… Он спас тысячи людей в лагерях… а потом его оклеветали…
— Э-э, Клод, малютка, — протянул Хеллс, не без удивления оглядывая девушку, по-прежнему сидевшую с низко опущенной головой. — Я считал вас змеей, коварной красавицей, шпионкой, а вы, оказывается, круглая дурочка? А ну, подымите головку! Выше, выше! Вот так! Не будем плакать, милое дитя, утрем слезы, попудримся и поговорим по душам! Ну вот и отлично! Ничего страшного не случилось, вам ровно ничто не грозит. Доверьтесь мне, и да будет вам благо!..
— А вы отпустите меня домой?.. — тихо спросила Клод, и на ее лице проступила чуть приметная кокетливая улыбка.
— Что за вопрос, милая? Да разве я имею право задерживать вас? Вы же не совершили ничего противозаконного! Прогулка с кавалером по набережной Потомака и даже попытка ознакомиться с торговым судном «Отто Бисмарк» не преступление. В нашем американском суде чтение мыслей не служит доказательством.
— А я так испугалась… — Клод чуть привстала. — Значит, я могу идти?..
— Нет, — строго сказал мистер Хеллс. — Наша беседа только начинается, Клод. Я хочу просить вас об одном одолжении.
— Пожалуйста, я охотно…
— Начнем издалека: как относится к вам Фред Коллинс?
— Хорошо.
— Что значит — хорошо? Он любит вас?
— Кажется… — Клод покраснела. — Он сделал мне предложение.
— Ого! Значит, любовь с первого взгляда? Что же, я вполне понимаю беднягу Фреда. Ну, а вы? Дали согласие?
— У меня есть жених.
— Это кто же — Джозеф Крайтон? — презрительно сказал мистер Хеллс.
— Да.
— И вы, Клод, красавица Клод, любите этого мозгляка? Никогда не поверю!
— Я не люблю его… Это дядя настаивает…
— Ох, уж этот мне дядя! — Хеллс негодующе всплеснул руками. — То толкает вас на преступление, то продает вас какому-то ничтожеству, недостойному поднять на вас глаза! Нет уж, я на вашем месте предпочел бы Фреда: талантливый ученый, надежда американской физики, чистая, смелая душа! Признайтесь, Клод: нравится вам Фред?
— Фред славный.
— За чем же стало дело? У него нет миллионов? Так будут — стоит ему только опубликовать свое открытие, и на него дождем посыплются доллары. — Хеллс отечески погрозил Клод пальцем. — А ведь вы чуть не погубили такого парня!
— Я понимаю теперь… мне очень стыдно…
— А если понимаете, помогите парню, он совсем запутался в каких-то ложных идеях и утаивает от науки свое открытие. Порасспросите его, порастрясите как следует. Раз любит — должен сказать!
— Я пыталась…
— Знаю, что пытались. Так то для дяди, а вы для нас постарайтесь!
— Фред сказал мне, что убеждения не позволяют ему раскрыть свой секрет и что это не только его тайна.
— Послушайте моего совета, милая девушка, выходите-ка вы замуж за Фреда Коллинса! Мы в два счета окрутим вас, и дело с концом!..
Клод подняла на Хеллса большие фарфорово-голубые глаза.
— А как же быть с дядей?
— А дядю по боку! Мы возьмем вас и вашего Фреда под свое покровительство.
— Кто это — вы?
— Ну, наше учреждение — самая могущественная организация в мире!
— Я думала, вы — полиция…
— Считайте, что полиция, но только высшая из всех! Ну как, согласны?
— Я очень благодарна вам, но я должна прежде посоветоваться с дядей… — Клод встала, одернула на себе джемпер и собралась уходить.
— Сядьте! — грубо прикрикнул на нее Хеллс. — Похоже, вы и в самом деле круглая дурочка. — Он пристукнул сгибом пальца по столу. — Целый час вдалбливаю я вам в голову одно и то же, а вы никак не можете понять, что от вас требуется! Слушайте же: с завтрашнего дня вы будете работать не на вашего дядю Альбера, а на нас! Понятно? До сих пор вы пытались выведать у Фреда Коллинса его тайну для дяди, а теперь то же самое делать будете для нас! Понятно?..
— Я не смогу больше встречаться с Фредом… после того…
— Фред не знает, что вы хотели обманом заманить его в капкан, можете преспокойно крутить с ним любовь и выходить за него замуж. А уж там выудите из него его тайну. Понятно?
— Нет, нет… я не хочу так…
— А я говорю — выйдете! — загремел Хеллс. — Вы теперь наш человек и должны беспрекословно выполнять мои приказания!
— Нет, правда, не надо… — умоляюще, в детском испуге произнесла Клод. — Пожалуйста, отпустите меня…
— Уф! — тяжело выдохнул Хеллс. — Лучше, и верно, иметь дело с последним мерзавцем, чем с этакой… овцой!
— Я очень прошу вас… я никогда больше не буду так поступать… как с Фредом…
Хеллс зло рассмеялся.
— Ну, а мне, девочка, как раз и надо, чтобы вы так поступали! Неужто это трудно понять?
— Нет, я серьезно больше не буду…
Хеллс молчал, раздумывая, как быть ему дальше. Конечно, эту девушку вполне можно сделать послушным орудием, — сумел же Стамп прибрать ее к рукам и приспособить к делу! Разве не обвела она вокруг пальца умника Фреда Коллинса? Не вмешайся он, Хеллс, плыть бы Коллинсу сегодня в Европу в крепкие объятия многоопытной западногерманской разведки! Такие туповатые, холодные, вялые натуры, как эта красотка, отлично поддаются дрессировке и вполне пригодны для выполнения даже трудных, тонких заданий, где требуется не столько ум, сколько природная хитрость, не столько инициатива, сколько выдержка и терпенье. При слабо выраженной эмоциональности они способны входить с людьми в самые сложные отношения: совмещать, к примеру, дружбу с предательством, любовную привязанность с хитрым расчетом, не испытывая при этом никакой душевной неловкости и сохраняя видимость полнейшей искренности.
Но все это достижимо лишь при одном непременном условии: если такими натурами руководит чья-то воля, способная гнуть их в кольцо, держать в непрестанном подчинении, на короткой сворке. Правда, он не собирался сразу открыть этой девчонке все свои козыри, чтобы оторвать ее от Стампа, подчинить себе, заставить любой ценой вырвать у Фреда Коллинса его тайну. Но, видимо, иного пути нет: пустое запугивание лишь расслабляет эту хаотическую душу, повергает ее в смятение.
