Камерон почти тонул в своей кабине. Вода дошла уже до носа, хотя он и втягивал голову в плечи, словно черепаха, пытающаяся спрятаться в свой панцирь. Еще один дюйм, и вода накроет его с головой. Пока он мог набрал полные легкие воздуха.
Грузовик накренился, голова его оказалась в воде. Когда кабина остановилась, Камерон тщетно пытался вынырнуть. Грузовик снова дернулся, на этот раз вперед, он вскрикнул от боли и подумал, что у него сломан позвоночник. Бульдозер медленно вытащил грузовик на берег, где он так и остался лежать на боку.
Хэлливел подбежал к нему.
– Там внутри кто-то есть! – удивленно воскликнул он. И он жив, клянусь Богом!
Через час Камерон уже был в вертолете, направлявшимся в Крайстчерч. Но от многочисленных тяжелейших переломов он потерял сознание.
Ньюмену не повезло.
Всю ночь он пробивался в абсолютной темноте вперед, раскапывая снег. Ему пришлось прокопать отверстие по крайней мере диаметром два фута. Ему надо было прорубить еще и ступеньки, чтобы можно было стоять. Для раскопок он использовал все, что было под рукой. Самым полезным инструментом оказалась шариковая ручка, которой он надрезал снег над собой, отламывал его кусок за куском. Часто снежная крупа засыпалась ему в глаза, но особого значения это не имело, было и так темно. Дважды он ронял ручку, а это уже имело значение, так как ему приходилось садиться и шарить по земле руками в перчатках. На это уходило много времени.
И только в одном ему повезло. Он не знал, сколько ему предстоит копать, а если бы знал, что это около шестидесяти футов, то вряд ли бы начал вообще. Но пока они сидели там, снег начал оседать и спрессовываться по мере того, как улетучивался воздух. Хотя это и значило, что снежный покров становился плотнее и менее проницаемым для воздуха, но это также уменьшало расстояние, которое ему предстояло преодолеть, до пятидесяти футов.
Он трудился в одиночестве, поскольку остальные в пещере впали в полную апатию.
После обвала прошло уже пятьдесят два часа, небо темнело, и Сэм Фостер, лесничий из Тонгариро, сомневался, стоит ли его команде продолжать поиски. Оставалось несколько пропавших, да еще неизвестно, живы ли они, даже если и продолжать их разыскивать. Наверное, было бы лучше отложить поиски до утра.
Он вошел в слегка наклоненную конусообразную лощину и уже был посередине, как снег подался под его ногами. До поверхности Ньюмену оставалось около фута, когда тело Фостера провалилось вниз. Ньюмен упал в отверстие, которое сам проделал. Падал он недолго, поскольку дно было забито перекопанным им снегом. Но достаточном для того, чтобы сломать шею.
Остальных, разумеется, спасли, кроме уже мертвого Хэслема. Ньюмен оказался последним погибшим в долине. Последней погибшей в результате катастрофы в Хукахоронуи была миссис Джарвис, самая пожилая, еще неделю боровшаяся за свою жизнь в госпитале.
В том же году, уже весенней оттепелью, на западном склоне Хукахоронуи произошел второй обвал. На этот раз никто не погиб.
Днем, в половине четвертого, Макгилл поставил машину и быстро перешел улицу Дэрхем, направляясь к зданию Палаты провинции. Вместо того, чтобы идти в зал, где происходило заседание, он поднялся наверх, к ложе прессы, где что-то шепнул распорядителю.
К нему тотчас вышел Дэн Эдвардс.
– Я сдержал слово, – сказал Макгилл. – История у вас в кармане.
Он вручил Эдвардсу конверт.
– Фотокопия письма и несколько фотографий, о которых я расскажу председателю. Что там происходит?
– Гаррисон раскручивает свидетелей. Сейчас патологоанатом дает медицинское заключение.
Эдвардс замешкался, раскрывая конверт.
– Кстати о медицине – как там Бэллард?
– Очень плохо.
– Эти чертовы лихачи – водилы.
Он заметил удивленный взгляд Макгилла и пояснил:
– Один из наших навел справки в отеле. Его ведь точно кто-то сшиб и смылся, ведь так?
Он пристально разглядывал Макгилла.
– Или я чего-то не знаю.
Макгилл ткнул пальцем на конверт.
– Вы еще не знаете вашей истории.
Эдвардс вытащил копию письма и быстро проглядел ее. У него отвисла челюсть.
– Боже! Только что получили?
– Я вручу Гаррисону подлинник через пять минут.
– Спасибо, Макгилл. Наверное, я вам куплю ящик пива.
Он вернулся в ложу прессы и разыскал своего юного помощника.
– Срочно отнеси это в редакцию. Отдай самому редактору – никому больше, слышишь? Одна нога здесь, другая – там.
Он вернулся на свое место, и Дэлвуд с любопытством спросил:
– Что новенького?
Эдвардс широко осклабился и кивнул вниз, на зал.
– Фейерверк может начаться каждую минуту.
Макгилл прошел через вестибюль, мимо двух полицейских у входа в зал и вошел внутрь. Гаррисон обернулся к нему и сказал свидетелю:
– Простите, доктор Кросс. Добрый день, доктор Макгилл. Как мистер Бэллард?
– Пока без сознания, мистер председатель.
– Мне жаль это слышать. Очень любезно с вашей стороны, что вы вернулись, но это совсем необязательно в такой ситуации.
– Я считаю, что обязан был вернуться. Я готов представить новое вещественное доказательство.
– В самом деле? Подойдите сюда, доктор Макгилл. Вы пока свободны, доктор Кросс.
Патолог ретировался, а Макгилл подошел к трибуне. Достал из кармана конверт.
– Я получил это письмо и обсудил его содержание с мистером Бэллардом. Мы пришли к выводу, что столь важный факт скрывать нельзя, хотя он и может подорвать чью-то репутацию.
Он подал письмо Гаррисону, который вскрыл его и погрузился в чтение. Наконец он поднял голову и произнес:
– Понятно. Такое и в самом деле нельзя было скрывать.
Он снова взглянул на письмо.
– Я вижу, что на каждой странице – две заверительные подписи и печать гражданского нотариуса. Видимо, это американский эквивалент нашего специального уполномоченного в гражданских клятвах?
– Именно так, мистер председатель.
Гаррисон взглядом поискал кого-то.
– Мистер Лайалл, не могли бы вы подойти сюда?
Казалось, Лайалл был сильно удивлен, но ответил:
– Разумеется, мистер председатель.
Он поднялся, прошел к трибуне, где встал неподалеку от Макгилла.
Гаррисон непривычно тихо произнес:
– Это связано с одним из ваших клиентов. Мне кажется, вам надо прочесть.
Он передал письмо.
Через несколько минут Лайалл с тревогой сказал:
– Я в самом деле не знаю, что сказать, мистер председатель. – Его лицо стало белым, как мел. – Я хотел бы отказаться от обязательств защитника.
– В самом деле?
Вопрос Гаррисона прозвучал зловеще.
– Это не защита, мистер Лайалл; это комиссия по расследованию. Кроме того, я сомневаюсь, что адвокат, отказавшийся от своего клиента в трудную минуту, сможет сохранить репутацию.
