Старик всмотрелся и медленно встал. Из его горла вырвался негромкий стон, и Сантэн поняла, что это звук радости.
Она встала рядом с ним и впервые в жизни увидела африканский континент.
* * *
Африка с мучительной медлительностью вставала из моря, потом почти стыдливо закуталась в бархатные ночные одеяния и снова исчезла из виду.
Плот тихонько двигался, его пассажиры не спали.
Небо на востоке начало бледнеть и светиться от лучей восходящего солнца, звезды бледнели и гасли, совсем близко поднялись громадные лиловые дюны Намибийской пустыни.
— Как красиво! — выдохнула Сантэн.
— Это жестокая, свирепая земля, мисс, — предостерег Эрни.
— Но такая красивая.
Дюны, розовато-лиловые и фиолетовые, стояли, как изваяния, а когда первые лучи солнца коснулись их вершин, загорелись красным золотом и бронзой.
— Красота красотой, да что в ней толку, — пробормотал Эрни. — Дайте мне лучше зеленые поля старушки Англии, и к черту остальное, прошу прощения, мисс Солнышко.
Со стороны суши большими стаями летели желтошеие бакланы, поднявшись достаточно высоко, чтобы их позолотил солнечный свет, а прибой вздыхал и рокотал, словно это было дыхание спящего континента. Ветер, который так долго и ровно дул им в спину, теперь, почуяв сушу, налетал порывами с разных сторон. Он застал крохотный парус врасплох, и мачта рухнула за борт в путанице холста и веревок.
Они смотрели друг на друга в смятении. Земля была так близко, что, казалось, протяни руку — и дотронешься, а их вынуждали опять пройти через утомительную процедуру установки мачты. На это уже не было никаких сил.
Наконец Эрни встал, молча отвязал шнурок и протянул Сантэн нож. Она обвязала шнурок вокруг талии, а старик соскользнул в воду и поплыл к мачте. Сантэн, стоя на коленях, принялась развязывать канаты и распутывать брезент. Узлы разбухли, и ей пришлось помогать себе острием ножа.
Она смотала веревки и подняла голову, когда Эрни спросил:
— Готова, милая?
— Готова.
Сантэн встала, неуверенно балансируя на качающемся плоту, держа в руках привязанную к концу мачты веревку, готовая помогать Эрни снова поставить эту мачту.
Тут за подскакивающей на воде головой старика возникло какое-то движение, и Сантэн застыла и подняла руку, заслоняя глаза.
Ее удивил предмет странной формы. Высотой по пояс человеку, он двигался в зеленом течении и блестел на утреннем солнце, как металл. Нет, не металл — роскошный темный бархат. Формой он походил на парус игрушечной яхты, и Сантэн с тоской вспомнила мальчиков, игравших по воскресеньям у деревенского пруда; мальчики были в матросках и пускали кораблики.
— В чем дело, милая?
Эрни заметил ее взгляд и удивление.
— Не знаю, — показала она. — Что-то необычное, движется к нам, быстро, очень быстро.
Эрни повернул голову.
— Где? Не вижу…
В это мгновение плот подняло на волне.
— Боже, помоги нам! — закричал Эрни и лихорадочно забил руками по воде, стараясь как можно быстрее забраться на плот.
— Что это?
— Помоги мне выбраться! — Эрни глотнул поднятую им самим пену. — Это большая акула, чтоб ей пусто было!
Это слово парализовало Сантэн.
Новая волна приподняла акулу, и Сантэн в ужасе уставилась на нее: угол падения лучей изменился, они проникли под воду и осветили хищницу, как прожектором.
Акула была красивого голубоватого цвета, громадная, значительно длиннее, чем их крошечный плот, шире в спине, чем огромная бочка коньяку из Морт-Омма. Раздвоенный хвост бил по воде: его обладательница плыла вперед, привлеченная бешеным барахтаньем человека в воде. Она резко рванулась вниз по поверхности волны.
Сантэн закричала и отшатнулась.
Глаза у акулы были золотые, как у кошки, с черными зрачками в форме масти пик. Сантэн видела прорези ноздрей на массивной заостренной морде.
— Помоги мне! — кричал Эрни. Он добрался до плота и пытался вскарабкаться на него. Ногами он взбивал на воде пену, и плот сильно качался, кренясь к нему.
Сантэн упала на колени и схватила Эрни за руку.
В ужасе она тянула изо всех сил. Эрни наполовину забрался на плот, но его ноги еще оставались в воде.
Акула выгнула спину, поднялась, поблескивая голубизной. По бокам струями стекала вода, а высокий плавник выступал, подобно топору палача. Сантэн где-то читала, что акула нападает, переворачиваясь на спину, и оказалась не готова к тому, что произошло дальше.
Громадина немного подалась назад, и прорезь ее пасти, казалось, приоткрылась в ухмылке. Ряды фарфорово-белых зубов напоминали иглы дикобраза. Челюсти как бы прыгнули вперед и сомкнулись на брыкающихся ногах Эрни. Сантэн ясно услышала резкий скрежет зубов о кость, а потом акула дернулась назад, потащив Эрни за собой.
Сантэн продолжала крепко держать его за запястья, хотя ее бросило на колени и поволокло по мокрой поверхности плота. От их объединенной тяжести и толчков акулы плот круто накренился.
На мгновение Сантэн увидела под поверхностью ее голову. Акулий глаз смотрел оттуда на Сантэн с непостижимой свирепостью, затем моргнул, как будто подмигивая, и хищница медленно, неумолимо, грузно, как тиковое бревно, перевернулась в воде, потом повела челюстями.
Кости разломились, хрустнув, как сырое дерево. Тянувшая старика к себе сила отпустила его так внезапно, что плот подпрыгнул и, словно взбесившийся, качнулся в другую сторону.
Сантэн, продолжая сжимать запястья Эрни, упала на спину и вытащила моряка из воды. Он продолжал дергать ногами, но они чудовищно укоротились, отсеченные на несколько дюймов ниже колен. Из изодранных штанин торчали обрубки.
Эрни перевернулся, сел на качающемся плоту и посмотрел на свои ноги.
— О милосердная матерь Божья, оборони! — простонал он. — Я мертвец. Кровь била из разорванных артерий, ручьями текла по белой палубе, каскадом падала в море, окрасив воду в туманно-коричневый цвет. Кровь в воде была похожа на дым.
— Мои ноги! — Эрни сжал раны, но кровь фонтанами била между его пальцами. — У меня нет ног. Их забрал дьявол!
Почти под самым плотом возник громадный водоворот, и над поверхностью, разрезая воду, снова показался темный треугольный плавник, похожий на нож.
— Она чует кровь! — крикнул Эрни. — Эта дьяволица от нас не отстанет. Мы оба покойники!
Акула повернула, перевернулась на бок, показав снежно-белое брюхо и широкие улыбающиеся челюсти, и вернулась, взбалтывая прозрачную воду мощными ударами хвоста. Голова акулы оказалась в кровавом облаке, и, почуяв ее вкус, хищница широко раскрыла пасть. Запах и вкус крови привели ее в ярость, и она снова повернула и пустилась за людьми; вода замутилась и вспенилась от мощного движения в глубине, на этот раз акула подплыла прямо под плот.
