например, который всегда выражается подобным образом. Сколько раз я выглядела полной дурой, когда он в очередной раз начинал объяснять мне свою мысль простыми словами.
– Но зачем ему подставлять себя с кражей кошелька? – спросила Мари.
– Чтобы мы не заподозрили его в инсинуации, – предположил Нильс.
– Я не верю, что он способен на подобное. Он очень добрый и открытый, несмотря на то, что вы с Данисом заклевали его в школе, – ткнула возмущенная Юта пальцем ему в грудь, забыв, что минуту назад сама же и выставила кандидатуру своего друга на причастность к инсинуации.
– А ты прямо никогда не подыгрывала нам! – воскликнул Данис. – Не строй из себя святошу, у тебя тоже руки по локоть в дерьме!
– Девочки, не ссорьтесь, – ухмыльнулся Нильс, остановив выпад Юты движением ладони.
– Ты не всегда защищала его, Ют. Данис прав, – покачал головой Макс.
Недовольным взглядом Юта обвела всю компанию друзей. Каждый из них кивнул, соглашаясь с Максом.
– Но я была ему другом, – попыталась оправдаться она.
– Волком в овечьей шкуре ты была ему, дорогуля. Никому бы не пожелала такого друга, как ты, – сказала Мари.
– Я не хочу верить, что Скрэп способен на такой поступок, – насупилась Юта.
– Кончайте уже свою делёжку! Все и так здесь понимают, что этот хорёк слишком слабоволен для того, чтобы провернуть всю схему с Игрой и раздавить нас на глазах у всей школы. Давайте пить уже! – нетерпеливо предложил Нильс, чуть повысив голос.
– За то, чтобы всё это быстрее закончилось, – предложил Данис, и все пятеро чокнулись своими пластиковыми стаканчиками.
– Ход за тобой, бро. Не сможешь – заставим, – прошептала Мари ему прямо в ухо, придерживая ладонью за висок.
4 января. Утро.
Данис вызвал такси для друзей ближе к полуночи.
Самым раскладным из всех был Нильс. Закинув его на заднее сиденье, парни отступили в сторону, давая Юте пространство, чтобы загрузиться следом. Положив его белоснежную лохматую голову себе на колени, она захлопнула дверь, предлагая Мари сесть к нему в ноги, потому что на переднем сиденье рядом с водителем уже обосновался Макс.
– Езжайте без меня, – неожиданно для себя сказала Мари Юте в опущенное окошко.
– Что? – вскинула она брови. – Не боишься, что завтра отец отберет у тебя ключи?
– Нет, – спокойно ответила Мари. – Он мне сам сказал, что еще два года не имеет никакого права выгнать меня из дома. Ничего страшного с ним не случится, пусть терпит. Как они ко мне относятся, так и я к ним.
– Данис, скажи ей! – обратилась Юта к человеку, от которого зависело, останется Мари здесь или поедет с ними домой.
– Можешь жить со мной, сколько тебе нужно. Родители уехали кататься на горных лыжах. Если ты сможешь остаться незамеченной к их приезду, то можешь остаться навсегда.
– Да потрахайтесь вы уже! – заплетающимся языком громко заявил Нильс, и Юта испуганно зажала ему рот ладошкой.
– Не слушай его, – покачала она головой. – Марика, ты должна ехать с нами. Отец поднимет на уши всё управление!
– Он больше не офицер полиции, а начальник охраны в шаражкиной конторке. Заканчивайте пустые разговоры и уже катитесь отсюда! – воскликнула Мари и, всколыхнув свои мелкие кудряшки, развернулась, направившись в сторону дома.
Как послушный верный пёс, Данис поплёлся следом за ней, махнув рукой вслед отъезжающей машине.
Ночь они провели в соседних комнатах. Мари расстелила себе кровать в гостевой спальне, а Данис остался в окружении пустых бутылок, раздавленных пачек с чипсами и разбросанных по ковру сушеных морепродуктов. Смахнув ладонью с одеяла крошки, он прямо в одежде завалился спать поверх пушистого пледа.
Проснувшись утром, Мари не сразу вспомнила, где же она находится. За окном ярко светило солнце, отражаясь миллиардом лучиков от снежинок, оно слепило глаза даже через оконные стеклопакеты. В спальне, где она постелила себе ночью, находился выход на просторную лоджию. Этим и воспользовалась Мари. Набросив на плечи вязаный свитер, она вышла из комнаты, чтобы полюбоваться на загородную природу. Там её и обнаружил Данис.
– Красиво у тебя здесь, – с придыханием сказала она ему, прижимаясь лбом к ледяному стеклу.
– Я уже привык и не замечаю красот. Но, согласен с тобой, в первый раз мне тоже здесь понравилось. Помню, уезжать отсюда не хотел.
– Почему мы так быстро привыкаем ко всему? И к хорошему, и к плохому. Интересная человеческая природа, правда?
– Ты правда хочешь размышлять об этом сейчас, когда у меня голова раскалывается после вчерашней тусы? – спросил он, поочерёдно щеками прижимаясь к стеклам по примеру Мари.
– Помнишь, как мы с тобой покупали мне мою первую гитару? – спросила она вдруг.
– Мы сидели на ступенях торгового центра, когда ты решила её настроить. А потом спела свою любимую песню. «Проиграй мой голос трижды на кассете, прежде чем стянуть свои запястья цепью», – затянул он фальшиво. – Какая глупость, Марика. Не понимаю, почему такой адекватный человек, как ты, слушает подобную муть?
– На нас все оборачивались. Ты стащил шапку со своей головы и бросил мне в ноги, – улыбнулась Мари своим воспоминаниям, игнорируя вопросы Даниса.
– Мы тогда заработали на полторашку газировки.
– И ты предложил мне играть дальше, но я отказалась. Быть уличным музыкантом – это не моё.
– Ты снова заставляешь меня жалеть о потерянном прошлом. Это нечестно, Марика. Я столько лет был одинок, пока не обрёл вас. Больно потерять всё вот так… Не по собственной вине, – сказал он, пиная носком ботинка пластиковую панель обшивки.
– Ты страдаешь из-за восполнимой потери, Данис. Это, чистой воды, показуха. Тебя никому не жаль с твоими страданиями напоказ. Нильс перебрал немного. Ты помнишь, как он вчера плакал? Ему так сильно не хватает брата, я не знаю, откуда он берёт силы просыпаться по утрам.
– Так эгоистично с твоей стороны говорить мне о показухе, Марика. Хотя, чего я ожидал? Ведь у нас в компании всегда так было: Макс – звезда, Нильс – юморист, а Данис – шестерит на подхвате у твоих знаменитых пацанчиков. Глупо полагать, что после нашего разлада могло что-то поменяться. Что касается слез Нильса… Нет. Я не помню этого. Я, собственно, сейчас удивился, обнаружив тебя на лоджии. Что ты здесь делаешь? Где остальные? Внизу?
– Нет, здесь только я. Ты вчера сделал мне предложение стать твоей женой, и я согласилась. Теперь мы живём вместе, – абсолютно серьёзно ответила она ему, но увидев вытянувшееся лицо, рассмеялась и поспешила успокоить. – Я вижу, как крутятся шестерёнки в твоей голове. Прекрати, пока твои мозги не разлетелись по стенам! Я пошутила, ничего ты не делал. Просто я скрываюсь от родителей.
