- …Лиза никак не могла его одеть, представляете? Бегал голышом по дому лет до трёх. Ещё и кусался. В любом облике!
— Тётушка, Лисанне это не интересно.
Да нет, отчего же? Очень интересно!
— А когда ему было семь, они приехали в столицу. Создатель милосердный, я никогда так не радовалась, что не имею детей! Но мы прекрасно ладили, да, милый? Знаете, что мы устроили однажды? Джед заявил отцу, что нарушит закон, среди бела дня выйдет на улицу в волчьем обличии, и ему ничего за это не будет. А тот неосмотрительно согласился на пари. Наверное, хотел проучить сорванца, но не тут‑то было! Джед обернулся волчонком, извозился в охре — окрас вышел ужасающий! — я нацепила ему поводок и большой бант… Всё знают, что метаморф никогда не позволит надеть на себя поводок, не говоря уж о банте… И мы гуляли даже по дворцовой площади! Кто бы знал, как мне было стыдно перед знакомыми за это жёлтое чудовище, но разве я могла отказать своему дорогому мальчику?
— Отец был в ярости, — грустно усмехнулся воспоминаниям Джед.
— Он гордился тобой, милый! — горячо уверила старушка. — В столь юном возрасте разыграть такой гениальный спектакль, — конечно, он гордился. Только виду не показывал, чтобы ты не натворил ещё что‑нибудь подобное.
— Тётушка, а вы помните, когда меня представили ко двору?
— Естественно, дорогой! В первый же день на меня свалилась гора приглашений: все старые подруги–повраги враз решили вспомнить обо мне. Знаете, почему, Лисанна? Потому что у каждой из них была дочка, внучка или прочая девица–обуза, которую им не терпелось отдать за очаровательного, умного и не стеснённого в средствах юношу из хорошего рода. Мне пришлось месяц таскать его на эти унылые приёмы и знакомить с такими экземплярами, что думала, он меня за них возненавидит!
— Не говорите глупостей, тётушка. Я возненавидел те унылые приёмы, но не вас. К слову, многие тогда не принимали вовсе. Из‑за траура, помните?
— Ах да, наш бедный король Эдуард. Не дожил и до сорока. Но к этому всё и шло: у него была плохая удача. Только разве ты прибыл в столицу не после того, как траур сняли? Иначе как бы мы оказались на дворцовом балу?
— После–после, но была ещё какая‑то история. С самоубийством…
— Ты, должно быть, о магистре Тисби? — поняла старушка. Хоть я и сомневалась, но Джеду удалось подвести разговор к нужной теме. — Да, печальная история. Никто и подумать не мог, что он решится на такое. Ещё молодой, весьма одарённый маг, достигший таких высот… И вдруг выброситься из окна башни? Ума не приложу, зачем он это сделал. Говорили, была какая‑то предсмертная записка, что‑то о несчастной любви — глупость какая! Представьте, каково было его жене узнать об этом.
— Он был женат? — заинтересовалась я.
— Да. Но его супругу при дворе почти не видели. А ведь, появляйся она там чаще, безусловно, имела бы огромный успех. Редкая красавица, хоть, как я знаю, была уже далеко не юной девицей, когда они поженились. Лет десять ждала его, покуда он делал карьеру при дворе, а после ещё столько же прозябала в провинции, в то время как её муж укреплял своё положение при монархе и — надо же! — несчастливо влюблялся. Если всё это так, милая моя, то я очень невысокого мнения о магистре Тисби, как о человеке, невзирая на все его таланты. А он был исключительным мастером! Таких иллюзий никто больше не создавал, ни до него, ни после. Право, Джед, мне жаль, что ты этого не увидел.
— Иллюзии? — переспросили мы с оборотнем одновременно.
— Я полагала, магистр Тисби специализировался на обрядовой магии, — закончила я уже сама. — Я… Я магесса, — созналась я, взглядом испросив разрешения у волка, — и мне попадались некоторые из его трудов…
— А, ритуалы! — махнула пухлой ручкой дэйни Мадлен. — Это, несомненно, серьёзная работа, которая увековечит его имя и тра–та–та… Но кому это нужно при дворе, где все только и жаждут развлечений? А иллюзии Натан Тисби создавал невероятные. А как он подставлял личины! Его величество однажды притворился лакеем и битый час разносил напитки в бальном зале. Узнал много интересного о себе и своей семье. — Старушка хитро усмехнулась. — На следующий день некоторые из придворных покинули столицу и, думаю, до сих пор там не показываются.
— Жаль, что такой талантливый маг погиб так нелепо, — вздохнула я. — Бедная его жена!
— Она недолго страдала, — «утешила» меня тётушка Джеда. — Погибла в тот же год. Был пожар, почти никто не спасся.
— Какой ужас! — воскликнула я уже непритворно.
— Воистину, — согласилась женщина. — Бедняжка Анна, хоть я её почти не знала, заслуживала лучшей доли.
Мы с метаморфом переглянулись.
— Анна? — повторил он, словно что‑то припоминая. — Кажется, я о чем‑то таком слышал. Пожар в…
— Драмлине, — подсказала дэйни Мадлен. — Так называлось поместье, которое досталось ей от родителей. Где‑то на юге. Теперь там лишь развалины.
Святые заступники, до чего жутко осознавать, что попала в историю, участники которой только и делали, что умирали при загадочных обстоятельствах!
А Джед тем временем продолжал болтать с разговорившейся родственницей. Вспомнили каких‑то знакомых, кого‑то из родни… Я не особо прислушивалась, пока не прозвучало знакомое имя.
— А вы помните Викторию Солсети, тётушка?
— Викторию? — нахмурилась она. — А должна?
Мужчина неопределённо пожал плечами.
— Нет, милый, не помню. Но имя Солсети одно время было на слуху. Эта Виктория случайно не в родстве с Агатой Солсети?
— Её невестка, — подтвердил Джед. — Весьма интересная дама, я полагал, она должна была блистать при дворе.
— Жена Генри? Что за вздор! — отмахнулась старушка. — Я помню жену Генри — бледное невзрачное создание, при этом не отягощённое большим умом. Прости Создатель, нельзя так о покойниках…
— Виктория — вторая жена дэя Генриха, — разъяснила я, уже понимая, что дэйни Мадлен вряд ли могла быть с ней знакома.
— Генри женился снова, говорите? — оживилась женщина. — Ещё и на «интересной даме»? Хотя… В нём ведь не только отцовская кровь, должно было и от матери достаться немного. А Агата Солсети… Эгги Победа — вы же слыхали о ней?
— Эгги Победа? — вновь мы с Джедом спросили в унисон.
— Ох, молодёжь… — ласково пожурила нас тётушка. — О ком теперь пишут в ваших газетёнках? А когда‑то, лет… сорок назад, а, может, и больше, писали об Эгги Победе. Нашей Эгги. Солдаты глинморского гарнизона боготворили её, король Кнуг, отец Эдуарда, лично преподнёс ей перстень с рубином… Для женщин ведь не предусмотрены воинские награды. А жаль…
— И чем же она заслужила такую известность? — с любопытством поторопил рассказчицу оборотень.
— Вышла замуж не за того мужчину, — невесело усмехнулась дэйни Мадлен. — Впрочем, выбора у неё не было, как я слыхала. А этот пропойца увёз Эгги в пограничный гарнизон, которым по какому‑то недоразумению командовал, и когда грязные селстийские выродки…
