— Да, Робер, это я, — смиренно отозвался Брокар. — Вы можете мне не верить, но я говорю вам от всей души: меня привело к вам глубокое раскаяние. Вот рукопись, которую я выманил у вас обманным путем, возьмите ее, Робер…
И он протянул Роберу великолепный, из зеленой замши портфель, купленный специально для этой цели.
— О, так это вы, мосье, обманули мальчика! — со слезами в голосе воскликнула мадемуазель Картье. — Как могли вы так поступить!..
— Не надо, тетя Мари, — хмуро сказал Робер. — У этого человека нет чести, и бесполезно взывать к ней…
А Брокар все стоял посреди передней, держа в руке, протянутой к Роберу, зеленый портфель и опустив глаза как бы в предельном раскаянии и стыде.
— Но, Робер, — тихо произнесла тетя Мари, — быть может, мосье, и верно, сожалеет о своем поступке…
— Поверьте, мадемуазель, это именно так, — Брокар робко поднял глаза на тетю Мари. — Что же иное могло заставить меня явиться сюда, где я не ожидал встретить ничего, кроме заслуженного презрения? — Он шагнул к Роберу. — Возьмите же, Робер, это достояние вашего отца, вашей семьи, оно жжет мне руки…
Казалось, юноша, потрясенный этой нежданной встречей, только сейчас осознал, что к нему чудесным образом вернулось утраченное сокровище, в потере которого был повинен единственно он, Робер. Бережно обхватив портфель обеими руками, как если бы в нем было заключено нечто живое и хрупкое, Робер пересек переднюю, повернул ключ в двери, ведущей в кабинет отца, вошел и прикрыл за собой дверь.
— Вы не должны обижаться на мальчика, — тихо сказала тетя Мари, — вы так оскорбили его…
— О мадемуазель, вы слишком добры ко мне! Я вполне понимаю…
Этот сентиментальный диалог был прерван появлением Робера.
— Насколько я могу судить, — сказал он сухо, протягивая Брокару пустой портфель, — рукопись отца возвращена в сохранности.
— Возьмите этот портфель себе, Робер, в обмен на тот, который тогда…
— Я не нуждаюсь в подачках! — Робер резким движением сунул портфель Брокару. — А теперь потрудитесь оставить нас…
— Но, Робер… — с упреком сказала тетя Мари.
— Что — Робер, Робер? — раздраженно отозвался юноша. — Не хочешь ли ты пригласить мосье в комнаты и повести с ним задушевную беседу? Я считаю, что ему здесь больше нечего делать!..
Но Брокар был другого мнения.
— Вы ошибаетесь, Робер! — От прежнего смиренного тона не осталось и следа, голос Брокара был исполнен сейчас твердости и благородного мужества. — Я не оставлю ваш дом, пока не выполню до конца свой долг перед вами. Я поставил себе целью отыскать вашего пропавшего отца…
— В ваших услугах нет нужды, — отчужденно сказал Робер. — Розысками отца занимаются близкие ему люди. Они знают, где его искать…
— Где же именно? — не сдержавшись, с жадным интересом, воскликнул Брокар, эта весть пробудила в нем угасшие было надежды.
— Вам это ни к чему знать, мосье.
— Вы не правы, Робер. Конечно, если ваш отец находится на свободе и от его воли зависит в любое время вернуться к своей семье, тогда я спокойно удалюсь из этого дома и вы никогда более не встретите меня на вашем жизненном пути. Если же нет, если отец ваш томится в заключении и самая его жизнь находится в опасности, тогда, Робер, вы берете на себя большую, слишком большую ответственность. Я маленький человек, но по воле судьбы случилось так, что я располагаю сейчас исключительными возможностями. Я могу помочь вашему отцу, могу извлечь его из неволи, какие бы силы ни противодействовали этому…
— Мосье, мне хорошо знакомо ваше лукавое красноречие, — горько сказал Робер, — и у меня есть все основания не верить ни единому вашему слову. Я не знаю, с какой целью вы снова играете на моем чувстве сыновней привязанности. Да, жизни моего отца действительно угрожает опасность, и мы с тетей Мари живем в вечном страхе за него. К сожалению, нам неизвестно местопребывание отца, мы знаем только страну, где он находится. Но будь оно даже известно нам, я ни в коем случае не открыл бы вам его. Я убежден, что вы желаете отцу зла, и самое возвращение рукописи считаю лишь коварным ходом с вашей стороны…
— Я понимаю вас, Робер, — Брокар печально улыбнулся. — Но представьте себе на миг, что я вполне искренен в своем стремлении помочь вам и действительно имею возможность освободить вашего отца из заключения. Что могу я сделать, чтобы убедить вас в серьезности моих намерений? Какие слова должен я сказать, чтобы вы преодолели свое естественное недоверие ко мне?..
Как ни возмужал Робер за эти трудные для него месяцы, он все же был еще слишком молод и неопытен, чтобы заглянуть глубоко в темную душу своего собеседника. Ему был отвратителен этот человек, он отчетливо улавливал фальшь в самом тоне его голоса, но ему не приходило на ум, что спасение отца от грозящей ему опасности может входить в корыстные расчеты этого человека.
— Робер, — прервала молчание тетя Мари, — мне кажется, нам следует посоветоваться с мосье Луи.
— Вы правы, тетя Мари, я сейчас позвоню ему.
Робер шагнул было в кабинет отца, но Брокар заступил ему дорогу.
— Нет, нет! — заявил он решительно. — Я должен прежде знать, кто такой мосье Луи! Я не всякому могу довериться в таком важном и секретном деле!
— Кто такой мосье Луи? — Робер окинул Брокара презрительным взглядом. — А ведь вы говорили, что знаете его! Так вот, мосье Луи — друг моего отца, благороднейший из людей! Если у вас действительно честные намерения, то можете не тревожиться. Если же нет — вам не удастся провести мосье Луи, и тогда я не поручусь за вас… Звонить?
— Звоните, черт возьми, и пусть он явится сюда! — вспылил Брокар, — ему надоело возиться с этим упрямым мальчишкой и доказывать ему чистоту своей души. В конце концов он же в самом деле стремится вытянуть из узилища этого Анри Батиста Картье.
— Прошу вас, — сказала тетя Мари, открывая перед Брокаром дверь столовой. — Вы можете здесь обождать, пока выяснится, сможет ли мосье Луи сейчас приехать…
Брокар огляделся. Комната свидетельствовала о нужде, в которой жили обитатели квартиры: никакой мебели, кроме обеденного стола и двух старых, потертых кресел. А ведь этот пройдоха Стамп оказался прав, когда говорил, что у этого семейства обязательно найдется какой-нибудь «мудрый» советчик в трудных делах и они призовут его на помощь. Только бы не оказался этот мудрец сержантом полиции. Всякое в жизни бывает, и эта кроткая овца тетя Мари может вдруг обернуться хитрющей бестией. Да только не похоже: видать, это настоящее «святое семейство».
Прошло пять, десять, пятнадцать минут, в квартире царила тишина, и Брокар уже начал испытывать беспокойство. Ведь могло случиться и так, что этот их мосье Луи присоветовал им послать за полицией. Конечно, в полиции его, Брокара, не задержат, об этом постарается Стамп, а все-таки неприятно попасть к ним в лапы, пусть бы даже на день.
