— Послушай, Ганс, — сказал он высокому немцу, — я ведь только что сменился с поста, весь день не ел ничего… Что, если забегу пообедать? Да и ноги чуть отдохнут — натер проклятыми башмаками. Ты с ним один справишься, а?
Высокий конвоир немного подумал.
— Ладно, Отто, иди. А с ним, — кивнул он на партизана, — думаю, возни особой не будет, он ведь почти мальчик. Иди, иди, Отто, только не попадайся на глаза обер-ефрейтору.
Вечерело. Прошли по безлюдной улице когда-то оживленного села. Сразу за околицей начинался лес.
— Hier[1], — сказал немец, подойдя к стогу соломы.
Туренко остановился.
Не выпуская из рук автомата, немец отцепил висевшую на поясе небольшую лопатку и бросил ее к ногам партизана.
— Schneller[2], — сказал он. — Ям копать!.. Бери лопат!
Туренко взял лопату, быстро огляделся вокруг. Ни души. Неожиданно вспыхнувшая мысль, вероятно, отразилась на его лице.
— Но-но, ruhig[3], — сказал немец, отступая на шаг. — Копать ям!
Петр стал копать могилу. Прошло пять минут.
— Still stehen![4] — вдруг тихо сказал немец. — Nicht копай.
Подняв автомат вверх дулом, он дал короткую очередь, через полминуты — другую…
— Бери, партизан, — немец указал на сноп соломы. — Давай в ям!.. Теперь кидать земля…
И Туренко начал забрасывать лежавшую в яме солому.
Когда над ямой вырос заметный холмик, немец сказал:
— Не бойся!.. Я не убивал русиш партизан. Я сам есть Arbeiter[5]. Был в тюрьма за социялистик пропаганда! Помни Ганс Кронке!
Повернув Туренко лицом к дороге, немец легонько толкнул его в спину широкой ладонью…
Через день в штаб партизанского отряда прибежали две женщины:
— В нашей землянке, в лесу, умирает человек. Мы подобрали его на опушке. Говорит — партизан.
Из отряда туда тотчас направили двух партизан с носилками. В отряде раненого партизана поместили в лазарет. Жизнь человека была спасена, им оказался Петр Туренко, свалившийся в лесу от слабости.
А еще через две недели в наши руки попал Кронке. Доставил его в чекистскую группу один из наших товарищей, Владимир Павлюченко. С группой бойцов он устроил засаду, подбил грузовую машину и взял пленных. Одним из них и был Кронке. Немец рассказал о случае с партизаном, которого спас. «Старого знакомого» Туренко признал, и мы оставили Кронке в отряде…
Нашего новичка мы и решили использовать для детальной разведки на станции. С удостоверением, якобы полученным в госпитальной команде выздоравливающих, отлично изготовленным нашими «специалистами», Кронке направился на станцию «Д». Задержанный охраной, он объяснил, что находился в госпитале и теперь должен вернуться в часть. Узнав от охраны, что отсюда на фронт можно попасть любым эшелоном, он попросил посадить его в первый же поезд.
Кронке действительно пристроился на тормозной площадке товарняка, но вскоре спрыгнул с поезда и скрылся в лесу. Вечером Ганс докладывал командиру отряда:
— На этой станции фашисты строят пункты специальной железнодорожной сигнализации и телеграфной связи особого назначения.
Набросав на листке бумаги схему расположения секретных объектов, Ганс дополнил свое сообщение данными об охране, которая состояла из гитлеровцев, недавно прибывших в «Д», и отряда полицаев.
— Мои соотечественники, — добавил Кронке, — завтра в ночь собираются ехать в Авдеевку встречать рождество. На станции останутся только полицейские.
Командир отряда вызвал начальника диверсионно-подрывной службы инженер-капитана Кальницкого. Коммунист Сергей Кальницкий был переброшен в тыл врага недавно, в конце 1943 года, но своим отличным знанием дела, мужеством и выдержкой успел заслужить у партизан любовь и уважение.
После обсуждения данных разведки было решено готовиться к операции. Кальницкий наметил план, состав группы, дал приказ готовиться к маршу. Он тщательно проверил исправность саней, везущих взрывчатку, прочность упряжки. У каждого участника операции лично проверил оружие, осмотрел уложенные в сани медикаменты, взрывчатку, все, что требовалось для успешного выполнения операции.
Вечером Кальницкий повел минеров на станцию. В качестве проводников с ними ушли Ганс Кронке и разведчик Павлюченко.
Шли в полной тишине, команды отдавались вполголоса, курили только на привалах, пряча огонек в рукавах полушубков.
К исходному пункту, в небольшой хуторок, расположенный в лесу, минеры прибыли на рассвете. Днем они тщательно вели разведку, а как только стемнело, направились к станции.
Немцы уже уехали в Авдеевку, а охрану несли полицаи. Сняв часовых, партизаны ворвались в здание вокзала. Ошеломленных полицаев обезоружили, связали и заперли в погреб. В горячке боя партизаны не заметили присыпанное снегом окошко погреба, выходившее во двор.
Свой командный пункт Кальницкий расположил в кабинете начальника станций. Расставив посты, он выслал группу минеров к водонапорной башне и водокачке, часть людей — минировать входные пути и стрелки, остальных — уничтожать связь.
Неожиданно вдали послышался гудок паровоза.
— Что за поезд? — спросил Кальницкий.
— Не знаю, — растерянно ответил начальник станции. — Этот — вне расписания. Видимо, эшелон с живой силой.
— Закрыть семафор! — приказал Кальницкий.
— А если фашисты поймут, догадаются? — испуганно спросил начальник станции.
— Семафор, я сказал, живо!
Железнодорожник нажал рычаг.
Гудки становились слышнее. На подходе к станции поезд остановился. Тревожно гудел паровоз, а впереди него, в ста шагах, подрывник Егоров устанавливал мину. Кальницкий был уверен, что поездная бригада не решится пройти закрытый семафор. Но он знал: с минуты на минуту немцы могли выслать солдат к начальнику станции, чтобы узнать причину задержки эшелона.
— Выставить охранение! — приказал он. — В случае появления немцев снять без шума.
В кабинет вбежал старший минер:
— Из подвала через окно бежал полицай! Задержать не успели. Он побежал в Авдеевку. Туда ходу минут пятнадцать-двадцать. Что делать?
— Ч-черт! — с досадой сказал Кальницкий. — Этого нам только не хватало!
— Немцы вышлют поезд, товарищ командир, — сказал начальник станции. — У них там всегда наготове стоит спецпоезд. Как доберется до станции полицай, так и вышлют.
— А пусть убегает, — внезапно успокаиваясь, проговорил Кальницкий, — мы им встречу устроим.
…Пронзительно зазвонил телефон: просила связи Авдеевка.
— Возьмите трубку, — Кальницкий указал начальнику станции на телефон.
