— Стой! Стрелять буду...
Грохнул одинокий выстрел, словно расколол туманную завесу. И вдруг со стороны нарушителей гулко застрекотали автоматные очереди.
— Ну, кажется, заварилась каша,— проговорил Печников.— Гости-то не из вежливых...
Это была огромная льдина, ровное ледяное поле, будто специально предназначенное для посадки самолетов. Природный аэродром имел и официальное название— «Арктика-1».
Майор Кук мог поздравить себя с первой удачей: два самолета благополучно опустились на льдину. Так возникла временная база для запуска разведывательных шаров на территорию Советского Союза. Экипажи .самолетов выгрузили имущество и, не теряя даром времени, приступили к делу.
...Случилось как-то так, что вице-адмирал Дженикс на время фактически был отстранен от руководства всеми крупными операциями, его заменил сам Скелтон. Идея создать базы на дрейфующих льдинах принадлежала генералу, и он решил наглядно показать этому выскочке Джениксу, как нужно работать. Начальник разведки даже не пытался возражать, он безропотно подчинялся всему. Спорить с могущественным Скелтоном было бесполезно.
— Эд Дженикс готов принять участие в экспедиции,— услужливо доложил генералу майор Кук.— Как я уже имел честь засвидетельствовать, это лучший летчик базы, сэр!
Скелтон смерил майора насмешливым взглядом:
— Вы плохо цените Дженикса-младшего, мой друг. Что такое — создать временную базу на льдине? Для такой работы годны и рядовые пилоты. У Эда более высокое назначение. Я ознакомился с его личным делом и пришел к выводу, что этот юноша обладает исключительными качествами. Это потенциальный герой, поверьте мне. Нет, дорогой Кук, на льдину мы пошлем других, а Эда оставим про запас. Ведь мы только начинаем разворачиваться по-настоящему!
Скелтон самолично вызвал летчиков Олбрайта и Джекобса и проинструктировал их.
— Три тысячи долларов каждому,— заключил он и уже тише добавил: — После выполнения задания, разумеется. Впрочем, задаток можете получить сегодня. Я дам распоряжение.
Олбрайт и Джекобс, рослые, флегматичные парни, все время слушали генерала молча и оживились лишь после того, как босс назвал цифру. Оба считались опытными пилотами, знали себе цену и считали проявлением высшей глупости рисковать собой ради так называемых «высших соображений», «подставить башку под пулю за маленькую плату». Цифра, названная генералом, успокоила их. Скелтон был щедр.
Стоило рисковать! Три тысячи долларов... целое состояние. Даже в Южной Корее платили меньше.
Летчики понравились Скелтону. Для подобной работы нужны именно такие: сдержанные, молчаливые, неуклюжие с виду. В них чувствуется скрытая сила и выдержка. Скелтон считал себя неплохим психологом. Внешний осмотр Олбрайта и Джекобса вполне удовлетворил его.
— Ну что ж, ребята, хранит вас бог,— сказал он на прощание.
Так Олбрайт и Джекобс очутились на льдине, которая отныне носила название «Арктика-1».
Все складывалось как нельзя лучше. Погода отличная. База расположена в самом центре льдины. В этот пустынный район вряд ли кто заглянет в те три дня, которые они будут находиться здесь.
Олбрайт и Джекобс со скучающим видом наблюдали за действиями специальной команды, которая хлопотала возле готового к пуску аэростата. Огромный белый шар, напоминающий мыльный пузырь, слегка покачивался под дуновением ветра. Техник в последний раз проверял приборы.
— Он долго копается,— сказал Олбрайт.— Пора рубить канат.
— Скелтон хорошо платит,— отозвался Джекобс, по-видимому занятый своими мыслями.— Черт возьми! Еще два таких рейса, и мы обеспеченные люди, Джонни. Можно будет отложить кое-что на черный день. У меня старенькая мать, Джонни, и сестра Кэт. Понимаешь?.. Знаешь, я в детстве мечтал стать священником, таким, как наш сельский Уорфильд, а стал летчиком. Ирония судьбы.
Олбрайт смял недокуренную сигарету, швырнул ее в снег и плюнул:
— Чепуха! Три тысячи — чепуха. Все чепуха! Возьмем девчонок из дансинг-холла, пригласим Ральфа, Эда, Эринга и майора Кука. Ты мечтатель, Мак. А я уже освободился от этого. Еще там, в Корее. Видишь эти ложные солнца? Ты любишь сравнения и всякие высокопарности. Так вот. Наше богатство запоминает мне эти ложные солнца. Они вроде светят, а толку от них никакого. Я мечтал разбогатеть в Корее. А что из этого вышло? Два месяца валялся в госпитале. Ну, а остальное сам знаешь. Я залез по уши в долги к этому проклятому Куку. Он зажал меня в кулак, и не только меня одного. Сущий дьявол!
— Майор Кук деловой человек,— мягко заметил Джекобс.— Все берут у него взаймы под невысокий процент.
— Невысокий процент! — взъярился Олбрайт.— Тридцать процентов! С меня он лупит тридцать процентов. Мелкая дрянь, ростовщик, шкурник! Я задушил бы его вот этими руками!
— Нужно меньше пить,— назидательно сказал Джекобс.
— Я напиваюсь только по большим праздникам.
— Все пьют. Пьют и развратничают. А чем я хуже других? Здесь иначе нельзя. Околеешь с тоски. Думаешь, Кастнер пустил себе пулю в лоб от хорошей жизни?
Олбрайт не на шутку разволновался. Он был злопамятен, как слон, и сейчас припоминал все обиды, которые нанес ему майор Кук. По его мнению, майор Кук был изрядной сволочью, подхалимом и карьеристом, низкопробной дрянью, с которой пора посчитаться.
Джекобс безропотно выслушивал этот поток ругани. Он привык к необузданному нраву своего товарища.
Внезапно Олбрайт застыл с раскрытым ртом. Джекобс проследил за его взглядом и вздрогнул: в небе появилась темная точка. Вначале оба не могли разобрать, что это такое. Затем Олбрайт уверенно сказал:
— Вертолет! Направляется сюда,— и дико заорал:— Рубите канат, олухи! Вертолет русских?
Гигантская стрекоза ярко-красного цвета сделала круг над льдиной и скрылась в юго-восточном направлении. Аэростат, освобожденный от каната, взмыл в небо и скоро исчез из поля зрения.
— Через несколько минут здесь будут истребители,— как можно спокойнее произнес Олбрайт.— Пора сматываться. По самолетам!
— А как же оборудование? — спросил техник.
— Всю эту требуху придется оставить. У нас нет времени...
Олбрайт был прав. Следовало поторапливаться. Он первым уселся на свое место и стал ждать, когда поднимется в воздух самолет Джекобса.
Но Джекобс почему-то мешкал. В конце концов Олбрайт не выдержал и с руганью выскочил на лед. Перед ним стоял растерянный Джекобс.
— Что случилось?
