Должно быть, Всевышний был сегодня на нашей стороне, потому что музыка замолчала именно в этот момент, и мой вопль прокатился по улице, перекрывая прочий гул. Горло тут же отозвалось болью, и следующим звук было сипение.
— Парни, капитана бьют! — закричал до боли знакомый голос.
— Там Одноглазый с командой! — прилетело с другой стороны улицы.
— Спасите капитана, — просипела я, глядя на приближающегося Красавчика.
— Не сметь спасать капитана! — прохрипело из мешанины тел. — Урою каждого мерзавца, кто сунется!
И началось побоище, сигналом к которому послужило то, что меня схватил за грудки Берк и сильно тряхнул. Челюсть клацнула, и я прикусила губу.
— Не тронь ангела! — заорал растерзанный Лоет, вырываясь из рук двух державших его пиратов, и вырубив на ходу третьего, бившего его. — Что встали, придурки? На абордаж! — проревел Вэй, и команда «Счастливчика», остановленная его предыдущей угрозой, с залихватским гиканьем рванула в бой.
— За Ангела! — проорал мрачный господин Ардо, выбивая своей головой искры из глаз подскочившего пирата с «Синей Медузы».
— За Ангела! — крикнул Красавчик, налетая на того, кто держал до этого нашего капитана.
— За Ангела!
— За Ангела…
Неслось со всех сторон.
— Слава «Счастливчику» и капитану Лоету! — сипела я на пределе возможностей сорванных голосовых связок, поддаваясь общему безумию.
— И его Ангелу, — расхохотался избитый, но не побежденный Вэйлр.
На корабль возвращались все вместе. Я ехала на плечах капитана, размахивая кружкой с вином, время от времени проливая ее содержимое на голову Лоета. Горланила совершенно неприличную песню, которую не раз слышала от матросов, и они с энтузиазмом подхватывали. Я оглядывала нашу команду: разбитое лицо Красавчика, помятого господина Ардо, прихрамывающего Кузнечика, Эрмина, чья рубаха обвисла лохмотьями, открыв огромный синяк на ребрах, и всех остальных, кто оказался поблизости к месту драки — и моя прежняя жизнь вдруг показалась мне до отвращения пресной и правильной. И пусть однажды я вернусь к ней, но всегда буду помнить праздник бога Ваяра, драку пиратов с двух соперничающих кораблей и капитана Лоета, мерзавца, но славного малого. Эта ночь навсегда останется со мной.
— О-о-х, — свистящий предсмертный хрип разнесся по моей каюте.
Я открыла глаза и с удивлением поняла, что этот хрип издала я. И умираю, судя по всему, тоже я. Собравшись с силами, я села на койке, свесила ноги вниз и тут же испуганно прохрипела, там кто-то лежал. Нагнувшись, отчего в висках гулко ухнуло, и горлу подкатил ком, я с удивлением обнаружила на полу Лоета. Я нахмурилась и потыкала мужчину пальцем в плечо. Он не подал признаков жизни, разве что всхрапнул.
— Эй, — сипло позвала я. — Вэй, какого черта, прости Всевышний?
Пират продолжал меня игнорировать, и я пихнула его ногой. Тело тут же отозвалось болью, и это разозлило меня. Дотянувшись до своего тапочка, я с размаху шлепнула им капитана. В следующее мгновение, я оказалась опрокинутой на кровать, а к моему горлу был приставлен клинок длинного ножа, который постоянно болтался на поясе пирата. Во взбешенном взгляде нависшего надо мной Лоета несколько секунд не было ничего, кроме жажды убийства, но вот единственное око мужчины посветлело. Он спешно отдернул руку с ножом, потом и вовсе спрятал его за спину.
— Ада, мелкое ты чудовище, — недовольно произнес капитан, пряча за недовольством смущение, — меня нельзя будить резко, я зверею. Особенно после такой роскошной пьянки.
— Что вы здесь делаете? — спросила я, все еще не придя в себя от того, что меня сейчас чуть не прирезали.
— Сплю, а что я еще тут могу делать? — он пожал плечами.
— Но почему в моей каюте? — возмутилась я.
Лоет убрал свой нож в ножны, потянулся и потер лицо, стряхивая остатки сна. Затем поправил одежду и огляделся. На столе стоял кувшин, кем-то заботливо приготовленный на утро. Вэйлр протянул руку, взял кувшин и принюхался. Затем припал к горловине, и облизала губы, ощущая резко желание выпить воды. Пират, не глядя, сунул мне ополовиненный кувшин. Не думая о том, насколько прилично подобное действо, я припала к горловине и с жадностью допила остатки кисловатого прохладного напитка. После этого утерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела на Лоета, с усмешкой следившего за мной.
— Черт, Ада, вы даже так очаровательны сверх всякой меры. Вам не стыдно?
— Стыдно, — кивнула я. — Но я еще не поняла за что. А так очень стыдно. И все же, почему вы спали на полу в моей каюте?
— Потому что кое у кого нет совести. Совершенно. Абсолютно. Ни на пол столько, — капитан показал мне ноготь мизинца. — Это ты притащила меня сюда и несла какую-то чушь про свое детство. Если бы я еще хоть что-то понял среди этих жутких хрипов, произнесенных заплетающимся языком, я бы может и прочувствовал момент, но я не понял ни слова. Я заставил тебя лечь, но ты, как клещ, вцепилась мне в руку и продолжала хрипеть, сипеть и издеваться надо мной. Я присел на пол и вскоре уснул под твой умиротворяющий скрежет.
Я попыталась вспомнить, о чем он говорит, но моя память смогла восстановить картину ночных событий лишь до момента, когда на палубу выкатили бочонок с очень крепким напитком. Помню, что потребовала свою порцию. Мне налили в стаканчик, я выпила… Больше ничего не помню.
— Приведу себя в порядок, тебе тоже не помешает, — подмигнул мне Лоет и вышел из каюты.
Я упала лицом в подушку и начала стыдиться с новой силой. Выйти к команде теперь было и вовсе невозможно, они же все меня видели в том ужасном состоянии. Что обо мне подумают люди? Каков позор!..
— Ангелочек, — в дверь поскреблись, — вы проснулись?
— Нет, — прохрипела я из подушки, но вряд ли меня услышали.
Дверь приоткрылась, и в каюту заглянул Самель. Я повернула голову и рассмотрела опухшее лицо с ссадиной на скуле и синяком во всю правую сторону. Кок широко мне улыбнулся и открыл дверь до конца, внося завтрак.
— Надо покушать, — сказал он.
Мой желудок окончательно взбунтовался. Плюнув на то, что я хотела остаться в каюте до конца плавания, я пронеслась мимо великана, выскочила на палубу и перегнулась через борт. За спиной зашумели матросы.
— С боевым крещением, Ангелок! — проорал кто-то, и мне на спину опустилась ладонь, выбив остатки ночных возлияний.
Когда я обернулась, на меня смотрели все, кто находился на палубе. Они широко улыбались, глядя на меня с добродушной насмешкой. Ладонь на моей спине принадлежала Самелю, поспешившему за мной следом.
