Однажды утром Иветта отвела Элизабет в сторону и заговорщическим шепотом поинтересовалась, не лечит ли киргиз женские болезни. Она со стыдом призналась Элизабет, что у нее перестали идти месячные.
– Травница из деревни сказала, что на мне лежит проклятье. Но Анри считает, что эта женщина говорит так, чтобы нагнать на меня больше страху. С другой стороны, я уже так давно хочу ребенка. Непременно! Но как мне забеременеть без месячных?
– У тебя они вообще когда-нибудь были?
– Да, но очень давно. И шли так редко…
Элизабет пообещала ей посоветоваться с Олегом и вот теперь вспомнила об этом. На ее вопрос киргиз лишь пожал плечами. Джерри перевел это по-своему:
– Он ведь тоже не все знает. – И добавил не совсем к месту: – Может, ей стоит пить больше рома? Обычно он заставляет течь все соки.
На это замечание Олег лишь презрительно фыркнул, отчего стало ясно, что это мнение Джерри, а не его.
Джонни бегал по пляжу вокруг вытащенной на берег лодки. С одной стороны в нее упирались подпорки.
– Я тоже хочу конопатить!
– Ну, тогда покажи, что ты умеешь. Только засовывай паклю поглубже внутрь, договорились?
Добродушный Джерри вручил мальчику железку, чтобы тот мог запихнуть паклю в щели между досками. Возле лодки горел костер, над которым висел котелок с разогретой смолой. Олег высоко поднял Джонни и перенес его на другой край шлюпки, чтобы малыш был подальше от кипящего котла. Элизабет наблюдала за этим с теплотой и симпатией. Оба мужчины с такой осмотрительностью заботились о Джонни, что Дункан наверняка остался бы ими доволен.
«Ах, Дункан! Увижу ли я тебя когда-нибудь еще хоть раз?»
Эта мысль пришла в голову Элизабет неожиданно и засела там так глубоко, что у женщины перехватило дыхание от суеверного страха: не накликать бы беды. В конце концов, наихудшее может случиться лишь потому, что она допускала его вероятность!
Олег схватил большой деревянный молоток, которым он крепко забивал паклю в швы. Глухие единичные удары отзывались в ушах Элизабет, словно сама судьба настойчиво намекала, что от нее не уйти.
– Мамочка, смотри, корабль плывет!
Джонни выронил металлический инструмент и пробежал вдоль пляжа, чтобы лучше рассмотреть судно. Это был корабль, который Элизабет заметила с холма, – довольно захудалое маленькое двухмачтовое судно с грязными парусами.
– Джонни! – громко крикнула она и бросилась за малышом, затем подхватила его на руки и приготовилась как можно скорее бежать к дому Перье.
Страх перед Артуром Говардом все время таился у нее внутри. Несколько недель после их прибытия Элизабет вовсе не помнила о нем, и вот теперь страх вылез наружу. Женщина задавалась вопросом: на что может пойти Говард, чтобы отомстить ей? И всякий раз сама себе отвечала, что этот человек ни перед чем не остановится. Говард мог сделать отмщение целью своей жизни: он это ясно доказал, тщательно спланировав ужасную резню.
У Элизабет внутри все сжалось, когда она представила, что он сотворил с индейцами и, возможно, с Ценой. Артур Говард подходил ко всему планомерно и обдуманно. Здесь он не стал бы запугивать людей грубой военной силой, как на Доминике. Гваделупа принадлежала французам. Его бы вышвырнули отсюда, применив оружие; к тому же о его ничтожности здесь были уже наслышаны. Нет, Говард воспользуется эффектом неожиданности. Он проникнет на остров тайно и, возможно, отправит вперед разведчиков. Например, на таком неприметном, безобидном одномачтовом судне, как эта посудина, которая только что вошла в гавань.
Элизабет сразу же стала ругать себя за пугливость. Здесь никто не сможет сойти на берег незамеченным: его тут же увидит вся деревня.
– Опусти меня на землю, мамочка! Я хочу посмотреть на лодку!
– Сейчас. Подожди еще немного.
Элизабет посадила Джонни себе на колени и ладонью прикрыла глаза от солнца, наблюдая за тем, как кто-то из команды швартует судно к причалу. Что-то в осанке этого человека, в его движениях показалось Элизабет знакомым. Она затаила дыхание.
– Мамочка, поставь меня на землю!
Джонни начал барахтаться в ее руках. Элизабет рассеянно опустила сына, а сама медленно направилась к причалу. И вдруг бросилась туда сломя голову. Она бежала так быстро, как только могла, подхватив длинные юбки обеими руками и не обращая внимания на любопытные взгляды деревенских жителей, которые, остолбенев, останавливались, когда женщина пробегала мимо них.
– Уильям! – крикнула она. – Уильям!
Он тоже уже заметил ее и пошел навстречу, а когда приблизился, Элизабет бросилась в его распростертые объятья, совершенно не задумываясь о том, прилично это или нет.
– Уильям! О господи! – Она всхлипывала и смеялась одновременно, когда он крепко прижал ее к себе и закружил.
Элизабет почувствовала надежную силу Уильяма, тепло его тела, прикосновение его колючих щетинистых щек. Сердце женщины забилось от радости. Искренний восторг от новой встречи оказался таким восхитительным чувством, что ей на глаза навернулись слезы. Расплакавшись, Элизабет прильнула к Уильяму и обняла его, а он так пылко прижал ее к себе, что у женщины хрустнули ребра.
– Прости.
Он нехотя ослабил объятья, чтобы насмотреться в ее глаза.
– Лиззи! Господи, как же я рад!
– А я-то как рада! – Она улыбалась ему сквозь слезы.
Элизабет рассматривала знакомые черты. Узкое выразительное лицо, добрая улыбка, нежный взгляд… Он крепко взял ее за руки и посмотрел ей в глаза, затаив дыхание.
– Как ты меня здесь нашел?
– Сначала я отправился на Доминику. Там мне пришлось очень долго расспрашивать одну недоверчивую вдову, пока она наконец-то не решилась мне сказать, где ты скрываешься. Эта мисс Джейн – настоящий крепкий орешек.
– Да, она немного похожа на заботливую наседку. Всех нас считает своими цыплятами. Она рассказала тебе об ужасном человеке, который посягал на нашу жизнь?
Не дожидаясь ответа, Элизабет продолжала взволнованно тараторить:
– Я оставила у мисс Джейн сообщение для Дункана, но о том, что ты можешь там появиться, я, конечно, не подозревала. Как ты догадался, что меня нужно искать именно на Доминике?
– Я получил письмо от Анны. Из Англии. Элизабет…
Его лицо помрачнело, и женщина испуганно отпрянула.
– Письмо от Анны? – Ее голос срывался. – Что… о господи…
Элизабет вздохнула и последние слова почти выкрикнула:
– Что она написала? Что с Дунканом… он…
Она не могла произнести этого вслух: у нее в горле словно все одеревенело. Женщина смотрела на Уильяма, ее сердце бешено колотилось.
– Анна написала, что его тяжело ранили. Больше я сам ничего не знаю.
Утешая Элизабет, он крепко обнял ее за плечи.
