Приблизившись, первая ящерица поднялась на ноги. Она поставила передние лапы с когтями ему на плечо и лизнула в лицо. Все еще не уверенная, еда ли это, ящерица соскользнула на землю. Она провела когтями по всей его руке. Рубашка порвалась, и плоть раскрылась, как спелый персик. Ткани и порванные мышцы медленно стали вываливаться из длинного узкого пореза. Ящерица моргнула. Ее язык быстро двигался туда-сюда. Она снова поднялась, на этот раз откусив у человека кусок уха.
— Пристрелите их! — закричал Стрейкен. — Ради бога!
Но его никто не слушал. Все были слишком поглощены зрелищем.
Остальные ящерицы присоединились к нападению, опустив головы как атакующие хищники. Они вцепились бывшему начальнику охраны в пах и в ноги. Плоть летела клочьями. Адреналин держал его в сознании достаточно долго; последнее, что он увидел, — как самая большая ящерица открывает пасть и сжимает ее на горле несчастного. Больше он не кричал.
Человек со шрамом появился на дальней стороне поляны.
— Ну, где золото?
Стрейкен ничего не ответил. Охранник кивнул своему напарнику, и тот как ни в чем не бывало взял второй кол.
Стрейкена толкнули в спину, и он пошел, спотыкаясь, к середине поляны. Самая большая ящерица повернулась и настороженно посмотрела на него. Она, наверное, решила, что он идет отбирать их обед. Морда ящерицы была покрыта кровью, и с нижней челюсти свисала полоска человеческого мяса. Подумав, что Стрейкен представляет угрозу, ящерица надула горло. Потом она повернулась боком, чтобы продемонстрировать свои размеры. Стрейкен стоял как вкопанный. Он подумал, что ящерицы похожи на акул. И те и другие живут на Земле несколько миллионов лет. И те и другие реагируют на проявление страха. Фокус в том, чтобы страха не показывать.
Ящерица зашипела на него. Когда это не сработало, она опустила голову и двинулась в его сторону. Для животного длиной более двух метров приближение было пугающим. Хвост поднялся наверх для баланса, а ноги двигались как поршни. Стрейкен не шевелился. Он решил, что ящерица, скорее всего, остановится, не добегая до него. Дикие животные часто пугают, но редко нападают без предварительного предупреждения. Это у Стрейкена была такая теория. У него оставалось примерно три секунды, чтобы проверить ее на практике.
Позади него японцы-охранники засмеялись. Тот, что держал камеру, пробежал вокруг поляны, чтобы взять лучший ракурс. Ящерица уловила движение. Стрейкен стоял не двигаясь. Может, он вообще дерево. А вот то, что мелькнуло сбоку от ящерицы, точно не дерево. Это был старик, и он двигался. Это может означать, что он боится. Ящерица сменила направление.
Человек с камерой понял, что происходит, но отреагировал не сразу. Он перестал смеяться и побежал обратно к остальным, увлекая ящерицу за собой. Вспыхнула паника. Гамильтон и второй охранник соскочили с тропы, вон с дороги.
Именно такого переключения внимания ждали Стрейкен и Верховен. Они среагировали одновременно. Стрейкен бросился по направлению к группе, оказавшись там в одно время с человеком с камерой. Пробегая мимо, Стрейкен выставил ногу. Тот споткнулся и повалился на землю. В этот же момент Верховен нырнул к оставленной без присмотра винтовке. Он подхватил ее, перекатился через спину и вскочил на ноги. Ящерицу сбила с толку эта внезапно поднявшаяся беготня, и она остановилась подумать.
Прозвучало два выстрела.
Человек, который снимал на камеру, был убит выстрелом в спину. Второй охранник повернулся, чтобы выстрелить, но он был плохо подготовлен и в спешке не прицелился как следует. Верховен убил его вторым выстрелом. Пуля прошла через зубы, пробила мозг и снесла кусок черепа. Перепуганная звуками выстрелов, ящерица побежала в джунгли за своими сородичами, которые уже давно скрылись в зарослях.
Двоих завалили, остался один. Человек со шрамом был все еще жив и на свободе, да еще и под прикрытием. Стрейкен озирался, ища, где же он. Тем временем человек со шрамом стоял на одном колене, на дальней стороне поляны прижав приклад к плечу. Прямо картинка из учебника. На мушке он держал Стрейкена.
— Эд! Ложись!
Стрейкен услышал шум бегущих ног слева. Выстрел из винтовки. Смутный туман, когда Гамильтон бросился перед ним. Шипение воздуха, вырвавшегося из его легких, когда он упал наземь. Еще один выстрел. Крик птиц.
Затем тишина.
Стрейкен почувствовал запах пороха.
Он поднял глаза и увидел Верховена. Винтовка упиралась Стрейкену между глаз. Гамильтон лежал в нескольких ярдах слева от него. Он получил пулю в живот. Стрейкен уклонился от Верховена и скользнул по грязи к своему крестному отцу.
Гамильтон лежал на спине. Его лицо было мертвецки бледным, и дышал он с трудом. Человек со шрамом успел выстрелить всего лишь один раз, перед тем как Верховен убил его, но этого оказалось достаточно. Рана была смертельная. Стрейкен помнил, что однажды сказал Пит о выстрелах в живот. Это самое страшное. Тут почти ничего нельзя сделать.
— Мои руки!
Верховен заколебался. Ему не хотелось освобождать Стрейкена.
— Открой наручники, черт возьми!
Стрейкен повернулся спиной к Верховену, чтобы тот мог достать зажим. Верховен упер дуло винтовки ему в спину одной рукой, а второй отстегнул зажим.
Стрейкен стряхнул с себя наручники. Он склонился к Гамильтону, даже не помышляя о побеге. Кровь крестного отца сочилась сквозь пальцы Стрейкена. Он прижал большой палец к дырке и заткнул рану. Она была теплой и мокрой.
Гамильтон попытался что-то сказать, но у него не хватало сил. Смерть была близка. Жизнь вытекала из него. Стрейкен больше ничего не мог поделать, и надеялся только на то, что Гамильтон умрет быстро. Крестный попытался улыбнуться. В его глазах появилось особое выражение. Выражение покоя. Стрейкен понял, о чем тот думает. Он кивнул и улыбнулся в ответ. Ошибка, которую он совершил, пытаясь украсть его наследство, теперь была искуплена. Более чем.
Гамильтон закрыл глаза. Стрейкен держал голову своего крестного на руке до тех пор, пока его дыхание не остановилось.
— Золото, — сказал Верховен, когда все кончилось. — Либо ты скажешь мне, где оно, либо я сейчас же пристрелю тебя и вернусь домой. Будет жаль, но я обещаю, что именно так я и сделаю, если понадобится.
— Мы никуда не пойдем, пока я не похороню его.
— У нас нет на это времени, Банбери. Вакахама заподозрит неладное.
— Гамильтон спас мне жизнь. Он мой крестный отец. Я его похороню.
Это была констатация факта.
Верховен к этому моменту уже достаточно хорошо знал Стрейкена. Он знал, что Стрейкен страшно упрям и скорее даст себя застрелить, чем бросит тут Гамильтона, так что неохотно согласился:
