Гурвиц побледнела.
– Доктор Лиланд… – Она была хорошим юристом и знала, в каких случаях лучше промолчать.
Вспоминая Роудза и Риверза, Халли не спешила нарушать повисшую тишину и наблюдала за нервничающей Гурвиц, хотя и не испытывала при этом никакого злорадства. Атмосфера в комнате становилась все напряженнее и напряженнее. Допив имбирный эль, Халли кивнула в сторону камеры.
– Почему бы вам не включить эту штуку?
Поколебавшись, Гурвиц нажала кнопку на пульте, красный огонек вспыхнул вновь.
– Хочу официально заявить: в мои планы не входит предъявление иска к правительству. Звонить в «Вашингтон пост» или «60 минут» я тоже не собираюсь. Эл Канер виртуозно обвел вокруг пальца очень умных людей. В том числе меня. Что сделано то сделано. Я отказываюсь от обвинений.
Гурвиц на мгновение задержала удивленный взгляд на Халли. Опомнившись, закрыла рот. Развязка получалась явно не такой, какие она привыкла наблюдать в округе Колумбия.
– Думаю, самое время закончить нашу беседу. Благодарю вас за потраченное время и за сотрудничество, доктор Лиланд.
Она щелкнула пультом, и красный огонек потух. Собрав вещи и надев пальто, Гурвиц подошла к Халли и коснулась ее плеча.
– Не для протокола… Попали вы в передрягу, милая… Не уверена, что на вашем месте я проявила бы такое великодушие. Однако вами я восхищаюсь. – Она на миг задумалась и добавила: – У меня нет детей, но мой единственный племянник сейчас в Афганистане. Мы все перед вами в долгу, доктор Лиланд.
Халли пожала лежащую у нее на плече крохотную ладонь юриста.
– Спасибо. Вот только волшебной пилюли у нас до сих пор нет.
– По моим сведениям, скоро будет. Во многом благодаря вам. До свидания, поправляйтесь скорее.
Когда она ушла, Барнард приблизился к кровати Халли.
– Что мне для тебя сделать? Может, хочешь сэндвич? Мороженое?
Она покачала головой:
– Ничего не надо.
Барнард кивнул, но после ухода юриста на его лице появилось некое выражение, которое разогнало медикаментозный туман в голове Халли.
– В чем дело, Дон?
– Пока тебя не было, кое-что произошло. Думал сообщить тебе после того, как ты немного отдохнешь. Но ты имеешь право знать.
– Что такое?
Он рассказал ей о Дэвиде Лэйтропе и Лу Кейси.
Ошеломленная, какое-то время она не могла вымолвить ни слова.
– Погибли? Оба?
– Да. У Лэйта, похоже, столкновение с грабителями пошло не по плану. А с Кейси вроде как несчастный случай.
– Ты ведь в это не веришь.
– Нет. Он бы никогда не перепутал шланги.
– Мне очень жаль, Дон. Знаю, они оба были тебе близки.
Барнард глубоко вздохнул. Полез за трубкой, но на полпути к карману жилета опустил руку.
– Да, оба. Я уже почти забыл, как тяжело терять таких людей. – Его глаза помутнели, он потер грудь ладонью. – Хороших людей… – Он поморгал. – Это были самые плохие новости. У меня есть и хорошие.
– Рада слышать. Не поделишься прямо сейчас?
Дверь неожиданно открылась, и в палату вошел Уил Боуман, в джинсах, коричневой рубашке навыпуск и кроссовках. Справа на груди проглядывала выпуклость – перевязанная рана. Правая рука висела на повязке. Под незаправленной рубашкой перебинтованную рану на левом боку было совсем не видно. Если не считать потери нескольких фунтов весу, выглядел он, по мнению Халли, совсем неплохо. Лучше, чем просто хорошо.
– Привет, – с улыбкой сказал Боуман.
Впервые она видела его таким счастливым.
– Привет и тебе. Выглядишь неплохо для человека с двумя огнестрельными ранениями.
– Нас, ребят из Колорадо, так просто не согнуть – крепкие, что гвозди. – Он подошел к кровати, накрыл ее неперевязанную руку своей ладонью. – Ты тоже выглядишь довольно сносно.
Барнард откашлялся.
– Я как раз рассказывал Халли о Лу и Лэйте.
Боуман кивнул, на секунду его лицо ожесточилось.
– Есть подвижки в расследовании?
– В случае с Лэйтом – нет. А вот с Лу – возможно. Когда такое происходит, во внимание принимаются любые отклонения, даже самые малейшие.
– Точно.
– В общем, кое-кто из сотрудников по неизвестной причине не выходит на работу.
– Кто? – одновременно спросили Халли и Боуман.
– Эвелин Флеммер.
Для Боумана это имя ничего не значило, а Халли вытаращила глаза.
– Эвви Флеммер? Неужели…
– Разумеется, пока мы ни в чем не уверены. Однако с тех пор как погиб Лу, на работе она не появляется. Вчера агенты ходили к ней на квартиру, ее там нет.
– Можно проверить списки пассажиров, – заметил Боуман.
– Уже сделано. Она не уезжала ни самолетом, ни поездом, ни автобусом. Машину в аренду не брала. Ее собственный автомобиль стоит на площадке возле дома.
– Боже мой, Дон, – ужаснулась Халли. – Если бы меня попросили указать человека в УПРБ, которого я последним заподозрила бы в чем-то подобном, я бы назвала Эвви Флеммер.
– Знаешь, я тоже, – откликнулся Барнард. – На самом деле, мы еще не знаем, замешана ли она. Но это единственный сигнал, полученный в ходе оперативных мероприятий.
Халли вспомнила о солдатах, об их семьях.
– Как продвигаются дела с локализацией инфекции?
– Запасы колистина вот-вот закончатся. Чем больше больных, тем быстрее расходуется лекарство.
– Сколько зарегистрировано случаев?
– Почти семьсот.
– Процент смертности?
– Подходит к девяноста. Выживают немногие. Обезображенные… – Он покачал головой.
– Какие еще новости?
– Историю пронюхали в «Фокс ньюс». Согласились молчать до завтрашнего полудня. Как только станет известно… – Он передернул плечами. – Ужас.
– Если мы скажем, что новое лекарство работает, это предотвратит панику.
– Возможно, – кивнул Барнард. – Вот бы еще у нас было такое лекарство.
На стене висели часы, однако он достал свои, карманные.
– Мне пора возвращаться в УПРБ, а тебе – отдыхать.
– Дон, прежде чем ты уйдешь…
– Да?
– Что с теми людьми на посту боевого охранения?
– На данный момент погибли четырнадцать солдат. И три медсестры.
– А та врач?
– Тоже подхватила АКБ. Немудрено без защитного костюма. Она отказывалась его носить, говорила, что не может в нем лечить солдат. Пять дней она оставалась единственным врачом в том госпитале. Все остальные занимались ранеными. Отважная женщина.
– Как ее зовут?
– Ленора Стилвелл.
– Как?!
– Ленора Стилвелл. Майор из Флориды…
– Я ее знаю, Дон. Это старшая сестра Мэри.
– Мэри, хозяйки магазина подводного снаряжения? Твоей подруги?
