— Сын, у тебя за спиной, — сквозь стиснутые зубы проговорил Деклан. — Маршал.
Конор развернулся к Бонвилану; в его глазах полыхала накопленная за три года ненависть. Он выглядел как персонаж детского ночного кошмара: человек в черном, с окровавленной саблей, с оскаленным ртом.
— Бонвилан… — со странным спокойствием в голосе сказал он.
В обычных условиях Бонвилан доставил бы себе удовольствие, сделав несколько особо едких замечаний, за чем последовала бы молниеносная смертельная схватка с этим щенком, однако сейчас все его тело пылало под воздействием аконита. Язык ощущался во рту странно распухшим, ноги подгибались под тяжестью могучего туловища.
«Скоро разум покинет меня. Я должен сбежать сейчас».
Вперед выступила Изабелла.
— Вы ответите за все свои преступления, Хьюго Бонвилан. Вашей власти конец. И не рассчитывайте сбежать.
Бонвилан низко наклонился, рыча, словно вепрь, схватил планер Конора и потащил его на балкон.
— Сбежать, — бормотал он непослушными губами, с которых стекала слюна. — Улететь, как Летчик.
Конор последовал за ним с пистолетом в руке.
— Предупреждаю вас, Бонвилан.
Бонвилан сумел издать сухой смешок.
— Конор Брокхарт. Всегда на моем пути. В Париже, когда по моему приказу обстреляли воздушный шар твоего отца. Потом, когда я поджег королевскую башню. Даже сейчас. Может, ты и впрямь колдун, как считают люди.
Сейчас было трудно разобрать, что говорит Хьюго Бонвилан; на его губах пузырились слюна и кровь. Маршал с трудом взвалил свое тело на парапет балкона.
— Держись подальше, а не то вам никогда не узнать моих секретов.
Конору страстно хотелось прикончить Бонвилана, но легкое прикосновение Изабеллы удержало его.
— Не надо, Конор. Я должна узнать обо всем, что он сделал. Так много еще предстоит исправить. — Изабелла повернулась к маршалу: — Спускайтесь оттуда. Это приказ вашей королевы.
С трудом удерживаясь на ногах, Бонвилан неуклюже натягивал на плечи упряжь планера.
— У меня нет королевы, нет Бога, нет отечества, — бормотал он, негнущимися пальцами застегивая нагрудный пояс; хоть это-то нужно сделать, на остальные застежки у него точно не хватит ловкости. — Все, что у меня есть, — это хитрость.
Ненависть позволила ему сфокусировать взгляд. Неожиданно Бонвилан сунул руку под свое «драконье» одеяние и выхватил из-за пояса кинжал.
«Изабелла! — мелькнуло у Конора. — Даже сейчас он пытается убить Изабеллу».
Конор вскинул пистолет, но Деклан Брокхарт оказался проворнее, несмотря на ранение в плечо. Он метнул свой меч словно копье с такой силой, что оно пробило бронежилет Бонвилана и вонзилось в сердце.
Бонвилан вздохнул, как будто разочарованный книгой, которую читал, и шагнул с парапета в ночь. Восходящий поток воздуха поднял крылья планера, пронес Бонвилана над двором, мимо не верящих своим глазам караульных на Стене и сотен жителей Соленых островов, поднятых с постелей выстрелами пушек.
На несколько мгновений он завис в воздухе, капли его крови образовывали узоры на плитах двора, а потом боковой ветер развернул планер и понес его к морю.
Конор смотрел, как Бонвилан улетает, опускаясь все ниже и ниже к холодному океану, с мечом, торчащим из мертвого сердца. Вместе с ним исчезал кошмар, в который превратилась жизнь Конора.
Никто не мог оторвать взгляда от Бонвилана, даже в смерти привлекающего всеобщее внимание. Все дальше и дальше улетал он, медленно опускаясь, пока носки его ног не заскользили по воде. Конор жаждал увидеть, как маршал утонет, — чтобы точно знать, что все кончено, — но Бонвилан исчез из виду до того, как океан поглотил его.
Внизу царил ужас. Караульные колотили во входной люк Стены, людские волны все накатывали и накатывали на основание башни.
Деклан Брокхарт взял Изабеллу за руку и подвел ее к парапету.
— Королева в безопасности! — прокричал он и поднял ее руку. — Да здравствует королева!
В ответном крике прозвучало искреннее облегчение.
— Да здравствует королева!
Большой Соленый, месяц спустяКоролева Изабелла имела привычку каждое утро на рассвете гулять по Стене. Она верила, что подданные ободряются, когда видят ее там.
Конор часто сопровождал королеву во время утренних прогулок. Тем утром, когда он собирался отправиться в университет в Глазго, чтобы пройти там обучение и получить наконец ученую степень, они встретились под тем, что когда-то было башней Бонвилана. Изабелла стояла, облокотившись о парапет, глядя, как маленькие рыбацкие лодки покачиваются на волнах пролива.
— Знаешь, его никогда не найдут, — сказал Конор. — Бронежилет увлек Бонвилана прямо на дно, он стал добычей крабов.
— Поэтому он превратился в привидение. Говорят, его видели в Париже и Дублине. Я прочла в «Лондон тайме», что он живет в Уайтчепеле[110] как наемный убийца.
Они помолчали, внутренне убеждая себя, что собственными глазами видели гибель Хьюго Бонвилана.
— Что ты планируешь сделать с этим зданием? — спросил Конор, хлопнув ладонью по стене башни.
— Скорее всего, открою тут алмазный рынок, — ответила Изабелла. — Это нелепо, что алмазы здесь, а продаем мы их в Лондоне.
— Ты многое меняешь.
— А сколько еще нужно изменить! Малый Соленый хотя бы. Ты знаешь, что только четырнадцать заключенных — жители Соленых островов? Остальные несчастные из Ирландии и Великобритании. Но с этим покончено. Я закрою тюрьму и заключу контракт на разработку месторождения с профессиональной фирмой.
Конор бросил взгляд на выжженную на предплечье букву «С».
«Малый Соленый навсегда останется со мной. Он оставил неизгладимый след и на теле, и в душе».
— А с заключенными что будет? — спросил он.
— Каждое дело будет пересмотрено. Подозреваю, что многие давно отсидели свои сроки. Придется выплачивать им компенсацию.
— Буду признателен, если ты отнесешься по-доброму к некоему Отто Маларки. Он не так страшен, как кажется.
— Конечно, сэр Конор.
— Ты будешь прекрасной королевой.
— Мой отец был ученым, поэтому я деловая женщина. Ну а ты, когда вернешься, можешь стать придворным ученым…
— Мама говорила с тобой?
Изабелла взяла его под руку, и они двинулись по Стене.
— Кэтрин рассказала мне о Глазго. Она надеется, что я сумею отговорить тебя.
— И как ты собираешься это сделать?
— Я всегда могу тебя повесить.
Конор улыбнулся.
