— Давай так и решим, Феликс, — твердо сказал Лаптев.
— Нет проблем, как любит говорить бывший пикадор, — кивнул Обрагон.
Он снял трубку телефона и позвонил в радиоцентр. Кто ночью дежурил в вестибюле? Шофер Мануэль Родригес, Бланка Гарсия де Сальгадо. Редактор Варрон.
Отнял трубку:
— Одно к одному, коронель. Нам не придется разыскивать журналиста — сейчас приглашу его сюда. — И в трубку: — Немедленно пошлите за Варроном. Попросите как можно скорей прийти в управление безопасности... Да, срочное дело. К капитану Обрагону. — Повесил трубку. Нажал кнопку звонка: — Приведите Карлоса Наварру.
Встал, подошел к карте республики. Задумался, глядя на нее. Из опыта он знал: разрозненные сведения — как штрихи на листе бумаги, один к одному. Они в конечном счете создают цельный рисунок. Неужели с первых же шагов пришла удача?.. Он не верит случайностям и не полагается на удачливость: враг хитер, и победит в единоборстве более умный и сильный. Не этому ли учил его и остальных волонтеров четверть века назад Артуро?..
Обернулся к гостю:
— У вас есть еще время, коронель?
— Весь день.
— Сейчас я должен допросить одного... Бывший наш. Стал предателем. Можете присутствовать. Но только — ни слова. Он очень издерган. И очень обидчив.
— Понимаю. — Лаптев пересел к окну, в дальнее кресло.
Боец ввел в комнату Карлоса. Обрагон снова сел за стол, показал арестованному на кресло.
— Что еще? — угрюмо спросил Наварра, покосившись на пожилого мужчину в углу.
Дуэль продолжалась. Вчера в проигрыше оказался Обрагон. Или помешал команданте, или неправильным был психологический расчет. Пожалуй, на Карлоса скорее подействует не насмешка, а откровенность.
Феликс молча рассматривал арестованного. Наварра устало протянул руку, взял со стола сигарету:
— Я же сказал: больше не выжмете из меня ни слова.
— И уже выпалил целую дюжину. Слушай, Карлос, не карабкайся на пьедестал героя. — Он говорил, словно бы думая вслух. — Смотреть реальным обстоятельствам в глаза — для этого нужно больше мужества.
— А ты, Феликс? Как бы ты вел себя на моем месте? — Карлос несколько раз затянулся, закашлялся.
Обрагон встал, подошел к окну, распахнул створки. Город уже был залит солнцем. Щебетали птицы. Ветер на какое-то время стих. Все так же задумчиво капитан проговорил:
— Прежде всего я не дался бы в руки врагов живым... Но если бы и схватили, не сказал бы ни слова. А ты уже много сказал. Фактом больше, фактом меньше — не имеет значения... А самое главное — скажу тебе откровенно — я ни при каких обстоятельствах не мог бы перейти на сторону врага. Даже если бы разочаровался в идеалах, за которые дрался... Я просто пустил бы себе пулю в лоб.
«Молодец, — подумал Лаптев. Феликс говорил медленно, и он, хоть и не полностью восстановил в памяти испанский, поспевал за ним, понимал почти все. — Я тоже сказал бы только так...»
Карлос же снова затянулся сигаретой, опустил голову. Задумался. Какие мысли накладывают такую тяжелую печать на его лицо, заостряют морщины?.. Что питает само явление: предательство?.. Андрею Петровичу не раз приходилось сталкиваться с такими вот предателями, изменниками, перебежчиками на сторону врага. Убежденный враг, антипод — это ясно. Враг — если он силен, умен и открыто соперничает с тобой в силе и умении, может даже вызывать уважение. Но не предатели!.. Побудительные причины предательства различны. Иногда — деньги. Чаще — неудовлетворенное тщеславие. Еще чаще — малодушие, когда собственная шкура дороже всего мира и всего самого святого... Но результат предательства всегда один, и расплата за него должна быть одна. Вступающий на путь измены должен знать это.
Обрагон молчал. И Карлос тоже не торопился нарушить затянувшуюся паузу. Наверное, он наконец-то все понял. Хотя бы только одно: надеяться ему не на что. Остается достойно закончить игру...
Смял в пепельнице сигарету, поднял голову. Посмотрел на капитана. Обрагон встретился с ним взглядом. Да, теперь Наварра будет говорить.
— Может, ты и прав... — сказал Карлос. — Эх, если бы я знал, какие фортели выкинет со мной судьба, не ввязывался бы в эту историю!.. Видно, история не по мне...
«Этого толкнуло на предательство честолюбие».
Наварра помедлил. С усмешкой спросил:
— Так какие детали ты хочешь уточнить?
Обрагон вернулся к столу:
— Явочные квартиры, на которых может объявиться Конрад де ла Ронка.
Арестованный мстительно улыбнулся:
— Вот оно что! Обкладываете, значит, Маэстро со всех сторон? — Он огляделся: — Любопытно, как этот красавчик будет вести себя здесь? Дай карту города.
Капитан развернул на столе карту. Карлос склонился над ней, изучая. Потом стал показывать, тыкая в сплетения улиц вздрагивающим, в ссадинах, пальцем:
— Здесь... Здесь... Здесь... Пароли...
— «Аделанте», отзыв: «Фиалка», — подсказал Обрагон. — Это все нам известно. А еще?
— Больше не знаю, честное слово.
— А знакомо тебе имя: Бланка Гарсия де Сальгадо?
Карлос задумался. Отрицательно качнул головой.
Лаптев подумал: «Да, судя по всему, он больше не знает...»
В дверях появился дежурный:
— Капитан, пришел компаньеро Варрон.
— Пусть войдет.
— Салуд, камарадос! — Редактор, прихрамывая, приблизился к Обрагону, похлопал его по плечу: — Рад тебя видеть, старик! Все худеешь! — Вежливо поклонился незнакомцу у дальнего окна, повернулся к Наварре: — Привет, Карлос! Рад тебя видеть! А ты все такой же! — Протянул ему руку.
Карлос вскочил.
— Что это о тебе так давно не было слышно? — продолжал Варрон. — Работаешь в провинции?
Наварра отступил на шаг:
— Не дотрагивайся до меня! Запачкаешься...
Наступило неловкое молчание. Редактор перевел взгляд с Карлоса на Обрагона:
— Не может быть...
Капитан нажал кнопку звонка. Вошел боец.
— Уведите арестованного.
Карлос направился к дверям. Маскировочная куртка висела на его плечах. Кисти рук почти касались колен. На пороге он остановился. Сипло проговорил: — Прощай, Феликс... Прощай, Педро... — Развел руками — и вышел.
Варрон посмотрел на капитана:
— Неужели?..
— Да, еще один... И не только дезертир и предатель. Высадился на днях во главе банды гусанос в Эскамбрае. Имел диверсионные задания в Гаване.
Редактор сел. Стал раскачиваться в кресле из стороны в сторону:
— А я ничего и не знал... Только подумать: лейтенант Карлос Наварра... Обрадовался, старый осел: «Рад тебя видеть!..»
— Хватит о нем. А вот мы, стыд и позор, так давно не виделись! — перевел разговор Обрагон.
