Дарла чуть слышно прошептала, что дважды бегала вокруг дома, а сидеть под столом ей не пришлось.
– А соус? – Она покачала головой. – А других детей заставляли его пить?
– Я… я не знаю, – запинаясь, проговорила Дарла.
Люк с криком отвечал «Неа!» на каждый заданный ему вопрос, не переставая вертеть головой туда-сюда.
– Тебя заставляли пить острый соус? Есть черный перец?
– Неа. Я сам!
И он обернулся ко мне, ища одобрения.
Мистер Бака спросил, умеет ли Клэр разговаривать.
– А как же, – ответила миссис Шпиц. – Она у нас умница.
Полицейский спросил у малышки, нравится ли ей здесь, и она ответила:
– Нлавица.
Заслышав ее трогательный лепет, я разрыдалась.
– В чем дело? – спросил мистер Бака.
Миссис Шпиц толкнула меня локтем. Я подняла голову. От ее ледяного взгляда я покрылась гусиной кожей.
– Эшли хочет вам что-то сообщить. – Вначале я не поняла, к чему это, но миссис Шпиц подсказала мне: – Ты хотела сказать, что немного присочинила, да?
– Ну да, – неуверенно проговорила я, прикидывая, не лучше ли будет рассказать всю правду. Если меня не увезут этим же вечером, мне попадет даже крепче, чем раньше.
– Не бойся, – ободрил меня полицейский, – расскажи, что было на самом деле.
– Все было не так, как я рассказывала, – запинаясь, пробормотала я.
– Тебя не били? – переспросил мистер Бака.
Я отрицательно покачала головой. Слезы брызнули во все стороны, но я плакала от ярости, что никто никогда не раскусит уловки миссис Шпиц.
– А что же произошло? – строго спросил он.
– Я п-просто упала, – всхлипнула я. – Оступилась.
– Вечно она со своими выдумками… – процедила миссис Шпиц сквозь зубы. – Столько всего пережить… вы знаете, ведь на ее глазах застрелили деда.
Я пришла в бешенство от ее манипуляции моим прошлым в попытке спасти свою шкуру, но было поздно – ловушка захлопнулась.
Мистер Бака снова осмотрел рану на моей щеке.
– Девочку надо показать врачу, – сказал он миссис Шпиц. – Я могу отвезти ее прямо сейчас, если вы заняты.
– Что вы, я сама, – поторопилась отказаться она.
Как только проверяющие уехали, меня повезли в больницу. Пусть миссис Шпиц удалось обвести меня вокруг пальца в своем доме, думала я, но уж врач точно установит правду.
Когда я отправилась на осмотр, миссис Шпиц потащилась за мной.
– Она упала с лестницы и прокусила щеку. Хоть бы заражения не было! – кудахтала она, прикидываясь заботливой матерью.
Врача ты не проведешь, подумала я. Не такой он дурак, чтобы повестись на твою удочку.
Доктор помахал перед глазами фонариком, осмотрел мои уши, затем рот.
– Ой, как плохо ты чистишь зубы, барышня! Так и до инфекции недалеко!
Я была потрясена. Как, он даже ничего не заподозрил? В выписке значилось: «Упала, прокусила правую щеку». Затем он рассказал миссис Шпиц, как готовить соляной раствор для промывания. И все!
Тем вечером миссис Шпиц подала на ужин мерзкий суп из брокколи, сваренный из полусгнивших овощей, которые ей доставляли вместе с другими второсортными продуктами из супермаркета. Я попросила разрешения не ужинать из-за больной щеки.
– Рот все равно надо прополоскать, – напомнила миссис Шпиц и дала полный стакан горячей воды с солью. – Челси, отведи-ка ее в ванную, пусть полощет как следует.
Стоило мне отпить глоточек из стакана, как во рту запылало еще хуже, чем после ложки острого соуса.
– Ой-ой-ой! – закричала я и выплюнула воду, забрызгав зеркало над раковиной.
– Эшли тут все заляпала! – тут же закричала Челси. Я вылила половину воды из стакана в раковину. – Она все вылила в раковину!
Миссис Шпиц влетела в ванную, оттолкнув Челси. Одной рукой она схватила стакан, другой оттянула мне голову назад и со словами «доктор прописал» опрокинула содержимое стакана мне в рот. Я поперхнулась и закашлялась, а она, поболтав стакан, насильно влила в меня остаток соленой воды. Поперхнувшись, я сплюнула и случайно попала миссис Шпиц на ногу. Она побагровела и вцепилась своими когтями мне в плечо, в нескольких местах оцарапав его кольцами. Вытолкав меня в кухню, миссис Шпиц потянулась за острым соусом, сдавила мне щеки, больно прижимая укушенное место, и обжигающая смесь брызнула мне в рот.
– Сейчас ты у меня запросишь соленой водички! – приговаривала она.
Когда ее железная хватка ослабла, я стремглав бросилась в ванную и все полоскала и полоскала рот, но боль становилась все сильнее и сильнее.
К тому времени я жила в этом ужасном доме полтора месяца. Я твердо решила не привлекать к себе внимания миссис Шпиц, хотя вывести ее из себя могла любая мелочь. Достаточно было хлопка дверью или забытого «мэм», чтобы вызвать ее гнев. Временами детей, отбывавших наказание, было так много, что приходилось выискивать свободный уголок. Отъявленным возмутителям спокойствия миссис Шпиц водружала на голову вонючие мусорные корзины.
Хотя некоторые из детей мочились в постель, со мной такого не случалось много лет, пока однажды меня не разбудили громкие возмущения Хизер.
– Чем это воняет? – сказала она, притворяясь, что ее сейчас вырвет. – Эшли, ты описалась!
– Не может быть… – запротестовала я, но тут же осеклась, почувствовав под собой что-то холодное и влажное.
Я стаскивала простыни с кровати, когда в комнату вошла миссис Шпиц.
– Что тут такое?
– Эшли описалась в кровати, – первой подала голос Дарла.
– Ты прекрасно знаешь, что мы меняем простыни раз в месяц. Так что спи на этой и считай, что ты наказана.
Через пару дней простыня снова была мокрая.
– Со мной такое в первый раз, – оправдывалась я, когда новости дошли до миссис Шпиц.
Она заставила меня натянуть один из подгузников для Клэр.
– Теперь выйди и скажи: «Я писаю в постель, я – грязная свинья».
– Нам запрещено так выражаться.
– Иди и повтори в точности то, что я тебе сказала. Может, это тебя чему-нибудь научит.
Я вышла на веранду и застыла в оцепенении.
– Сначала к мальчикам, потом к девочкам, и повтори слово в слово! – проорала через дверь миссис Шпиц.
Шлепая босиком по раскаленному двору, я направилась туда, где мальчишки гоняли ветками надувной мяч.
– Я писаю в постель, я – г-грязная свинья.
Тоби перестал раскачиваться на качелях и разинул рот. Митчелл хохотнул, но Тоби бросил на него такой взгляд, что тот сразу заткнулся.
Я поплелась на площадку для девочек.
– Тебе идет! – захихикала Хизер.
– Ступай в дом, – дрожащим голосом сказала Дарла. Казалось, она вот-вот расплачется. Хоть мы, дети, часто ссорились между собой, часто мы горой стояли друг за друга, потому что каждый знал, каково это – быть козлом отпущения.
К несчастью, Люк так и не научился быть паинькой. Когда его в очередной раз запирали в комнате, он напяливал на голову корзину для мусора и бродил вслепую, натыкаясь на стены. Стоя в углу, он без конца прыгал, пукал, вертелся во все стороны, только продлевая наказание. Получался заколдованный круг: он дурачился, его наказывали, он снова принимался за свое.
Оттого что мы весь день проводили на улице, каждый вечер нам было положено мыться. Набрав воды не более чем на треть ванной, мы с Дарлой купали малышей, потом, не меняя воду, купались сами, а после нас – старшие. Купать малыша Брендона было одно удовольствие: он не вертелся, а смирно стоял, держась за край ванны, пока я снимала с него подгузник. Я подняла ребенка, чтобы опустить в воду, как вдруг по ноге у меня скользнуло что-то теплое. Догадавшись, в чем дело, я рассмеялась.
– Что там такое? – прокричала из гостиной миссис Шпиц.
– Брендон меня описал!
Миссис Шпиц тоже засмеялась. Впервые мы смеялись вместе. Мне даже показалось, что я начинаю ей нравиться.
В теплой воде Клэр часто ходила по-большому, но и тогда нам с Дарлой запрещалось менять воду. Твердые испражнения удавалось выудить чашкой и смыть в унитаз, а ведь малыши могли еще и написать в воду. Если вода становилась непригодной для купания, я ухитрялась только ополоснуться. Но если миссис Шпиц казалось, что я вымылась недостаточно хорошо, она тащила меня назад в ванную, где принималась скоблить меня мочалкой из люфы, да так сильно, что на коже оставались царапины.
Люк терпеть не мог купаться. Если он упирался, миссис Шпиц обтирала его мокрым полотенцем, наливала на голову шампунь, а затем насильно окунала его головой в воду. Чем сильнее Люк брыкался, тем дольше она удерживала его под водой. Хоть я и не видела, что происходит в ванной, но слышала, как Люк орет от страха.
В конце июля к нам с Люком приехал мистер Феррис. Миссис Шпиц одела нас в новую одежду, а остальных детей выдворила на улицу. Мистер Феррис передал подарки от мамы: конфеты, школьную форму, учебные принадлежности, а еще – рюкзаки.
– Я записала Люка в программу дошкольного развития, – доложила миссис Шпиц тоном ответственной мамочки. – Ему не повредит.
