– Вот, глядите, явилась блудница вавилонская! Арестуйте ее немедленно.
Нелли, поджав губы, задумчиво поглядела на нее.
– Это моя жена! – твердо заявил капитан Уилсон. – Кто ты такая, чтобы порочить ее честное имя, – городская сплетница или проклятая ведьма?
Все вокруг рассмеялись.
– Нет! – выкрикнула Нелли, перекрывая смех. – Это Абигайль Мейсон, она нарочно мужа на костер отправила, чтобы новым муженьком обзавестись.
Абигайль, смертельно побледнев, вперила в Нелли горящий ненавистью взор.
Эдвард Шокли, мучимый совестью, внезапно сообразил, что Нелли права.
Кровавое правление королевы Марии неуклонно приближалось к концу.
В 1557 году, после смерти епископа Солкота, в Сарум прислали трех католических священников, но нового епископа назначать не торопились. В том же году Филипп II, король Испании, вернулся к нелюбимой жене, желая втянуть Англию в войну против Франции. Граф Пемброк возглавил семитысячное войско, и французы потерпели сокрушительное поражение в битве при Сен-Кантене, уступив объединенным силам английской и испанской армии, однако же победа оказалась недолговечной. В 1558 году французские войска заняли Кале, и Филипп, желая сохранить свои земли в Италии, не стал защищать город. Английские владения в Европе отошли Франции, что было выгодно английской казне (на оборону Кале уходили огромные средства), но окончательно подорвало престиж королевы Марии.
Ненавистная королева-католичка скончалась от лихорадки в ноябре 1558 года.
В правление Марии Кровавой на костре погибло двести восемьдесят три человека – не так уж и много по меркам того времени, однако этого хватило, чтобы вызвать недовольство англичан. Последний приговор, вынесенный в Саруме перед смертью Марии, так и не привели в исполнение – шериф уничтожил письменный приказ, а нового Мария подписать не успела.
На историческую арену Англии вступили два блистательных государственных деятеля – королева Елизавета I и Джон Джуэл, епископ Солсберийский.
1580 год
Эдвард Шокли возвращался домой из деревни Даунтон, к югу от Солсбери. После полудня прохожие на улицах города встречались редко. Подъезжая к своему дому, Эдвард с удивлением заметил, что из дверей поспешно выходит какой-то человек, по виду ремесленник. Окликнуть его Шокли не успел, и незнакомец скрылся в переулке, ведущем к рыночной площади.
Эдвард недоуменно пожал плечами и с легким сердцем вошел в дом.
Прежде он долгие годы жил в страхе, лгал жене и терзался угрызениями совести. Теперь же, благодаря королеве Елизавете, у него появилась цель в жизни. Кэтрин Шокли или Абигайль Мейсон подобной цели не одобряли, но Эдвард, как и многие его соотечественники, считали ее разумной и благородной.
Она заключалась в достижении мира путем уступок и компромиссов.
При мудрой и дипломатичной королеве Елизавете в Англии наконец-то воцарился мир – и на политической, и на религиозной арене. Елизавета I, пойдя по стопам своего отца Генриха VIII, объявила себя главой Англиканской церкви. Богослужение велось на английском, по Книге общих молитв, составленной архиепископом Кранмером; причастие – хлеб и вино – устанавливалось для обоих видов таинства Господня, Крещения и Вечери, а посещение церкви объявлялось обязательным для всех. По утвержденному парламентом Акту о супрематии всем лицам на государственной и церковной службе полагалось принести клятву на верность королеве.
Церковная служба приняла умеренно протестантский облик, да бы не вызывать возмущения католиков и не оскорблять их религиозных убеждений. Все нововведения говорили о терпимости, насильственных мер никто не применял. Елизавета, в отличие от сводной сестры Марии, к религии относилась без истовости, а вот страх гонений был ей известен не понаслышке. Блюсти чистоту душ подданных она не собиралась – пусть веруют во что угодно, лишь бы ходили в церковь и платили налоги.
Этим переменам противились только самые убежденные протестанты и ревностные католики, а остальные англичане вздохнули с облегчением. Да, нововведения были несовершенны, притворны и беспринципны, но в то же время вполне разумны и приемлемы.
Королева окружила себя доверенными советниками, среди которых по-прежнему блистал граф Пемброк, переживший четырех монархов; набирал силу и Уильям Сесил, по достоинству оценивший осмотрительную дипломатию Елизаветы. Архиепископом Кентерберийским стал Мэттью Паркер, известный английский богослов и реформатор, близкий друг Томаса Кранмера, а Джона Джуэла назначили новым епископом Солсберийским.
Епископ Джуэл, вдохновенный проповедник, не только преобразил вверенную ему епархию Сарума, но и написал первую «Апологию Англиканской церкви», где подчеркивалась связь Англиканской церкви с Первоапостольской.
Эдвард Шокли, прочитав «Апологию», пришел в восхищение.
– С этими доводами невозможно не согласиться! – объяснял он близким. – Действительно, Англиканская церковь не отрицает власти Господа, напротив, возвращается к истокам, изначально закрепленным в Священном Писании и лишь впоследствии искаженным учением Римской церкви. Мы славим Господа и, следуя Его наставлениям, приемлем хлеб и вино. Наши епископы ничем не отличаются от епископов Первоапостольской церкви, в которой не было ни папы, ни причудливых украшений и обрядов. Мы избавили нашу Церковь от покровов, риз и напрестольных пелен, очистили ее от святых мощей, индульгенций и предрассудков.
Встреча с епископом помогла Эдварду Шокли обрести внутренний покой и примириться со своей измученной совестью. Епископ Джуэл, невысокий и худощавый, чуть сутулился от постоянного сидения за книгами; в карих глазах светился незаурядный ум; лоб казался еще выше от ранних залысин. В правление королевы Марии Джон Джуэл, сторонник протестантской веры, бежал в Европу, а известие о назначении в епархию Солсбери воспринял с опаской.
– Перед моим приездом в шпиль собора ударила молния, – шутливо признался он Эдварду. – Похоже, это знамение Господне. В Саруме любят католическую роскошь, драгоценную церковную утварь, парчовые одеяния священников, иконы в богатых окладах и золоченые статуи святых… В Базеле или в Женеве над этим посмеялись бы, но здесь, в Англии, пастырю следует проявлять терпение, не настаивать на переменах, а вводить их постепенно. Так же до лжно поступать и с собой. Терпение – великий наставник, равно как Господь – великий Судия.
Сейчас, когда опасность миновала, Эдвард, отринув муки совести, честно рассказал Кэтрин о своем отношении к епископу и позволил ей воспитывать детей в католической вере, требуя только одного – соблюдать повеления королевы и посещать службу в Англиканской церкви.
С тех пор супруги жили мирно и трений между ними не возникало. Дети выросли: дочь, тайная католичка, вышла замуж, а сын, принявший англиканскую веру, женился.
Абигайль Мейсон вышла замуж за Роберта и родила двоих детей. Семья исправно посещала богослужения в англиканской церкви. Иногда, вспоминая робкого Питера, Эдвард задумывался, помнит ли о нем Абигайль.
Несколько раз Эдвард встречал Нелли Уилсон – она приезжала в Солсбери из Крайстчерча навещать брата. Нелли раздобрела, а отважный капитан Уилсон сколотил огромное состояние и теперь водил дружбу со знатными господами. О прошлом Нелли больше не вспоминали; впрочем, кроме Абигайль Мейсон, никто в Саруме о нем не знал. Недавно Пирс Годфри умер; Эдвард иногда нанимал на работу его сыновей, продолжавших занятие отца.
Теперь для страны существовала лишь одна угроза – католическая Испания. Филипп II, собираясь завоевать Англию, поддерживал ирландских мятежников. К тому же он надеялся на помощь католички Марии Стюарт, шотландской королевы, сверженной протестантскими последователями Джона Нокса и заключенной в Шеффилдском замке, однако претендующей на английский престол. Заручился Филипп и поддержкой папы римского, который отлучил Елизавету от Церкви и тайно сулил индульгенции дворянам-католикам, вызвавшимся устранить английскую королеву. По стране разбрелись иезуиты, которые, подобно Эдмунду Кампиону[39], подстрекали английских католиков к мятежу и неповиновению, а также призывали свергнуть Елизавету с престола.
Все говорило о том, что Испания вот-вот начнет военные действия.
Именно об этом размышлял Эдвард Шокли по дороге из Даунтона, собираясь выступить с речью на городском совете.
Кэтрин, не ожидавшая скорого возвращения мужа, объяснила Эдварду, что неизвестный гость, золотых дел мастер, приходил засвидетельствовать свое почтение Джону Муди, а потом добавила:
– Два часа назад приезжал Томас Форест, приглашал тебя в Авонсфорд.
Это известие заставило Эдварда Шокли забыть обо всем остальном.
Что теперь понадобилось Форесту?
Пути Эдварда Шокли и Томаса Фореста постепенно разошлись, и бывшие приятели уже много лет не общались.
