– Да пошел ты, Раф.
Рафаэль состроил гримасу, выражая глубокое соболезнование.
– Видишь, тебе тоже нужна подруга.
– А нам всем не нужна? – резко ответил Габриэль. – Если придумаешь, как заставить женщину мириться с нашим отсутствием, то просто дай мне знать, Раф. Мы пашем как лошади, а где благодарность? Видишь ли, у них всегда есть оправдание: «Извини, но тебя не было рядом, милый».
Рафаэль пожал плечами, оставаясь легкомысленно дерзким младшим братом, каким был всю жизнь.
– Я пытаюсь устроить так, чтобы у них случился великий секс.
Пальцы Габриэля опустили тонкую палочку белого biscuit[68] – чуть-чуть, только самый кончик – в сверкающий красный coulis из земляники, чтобы точно уравновесить причудливый завиток земляничного sorbet[69].
– А тебе-то что от этого?
На лице Рафаэля на миг появилось чувство такого же глубокого одиночества, какое испытывал Габриэль, и он пожал плечами. Если Раф был на шесть лет моложе, то в его жизненном багаже было на шесть лет меньше провалов в отношениях и соответственно он был пока еще более дерзким. Или хотел притворяться таким.
– Думаю, я слишком большая рыба для этого маленького пруда. Возможно, пришла пора подумать об открытии второго ресторана в районе, где живет много незамужних женщин.
– Это, конечно, поможет решить проблему, – сардонически ответил Габриэль.
– Я мог бы сам управлять им, – сказал Раф, и Габриэль внимательно посмотрел на своего брата.
Сегодня Габриэль спал меньше обычного, потому что отвозил Джоли на вокзал и вынудил ее с восторгом заявить, что она бы легко бросила его ради решения своих проблем. Сейчас было неподходящее время, чтобы заниматься желанием брата, – желанием, которое растет со временем, но пока еще не готово осуществиться, – взять на себя ответственность за собственный ресторан и возглавить его. «Пожалуйста, не бросай меня тоже, Раф. Пожалуйста, не бросай меня и не говори, что если твоя жизнь не будет так тесно связана с моей, то станет чертовски намного лучше».
Раф состроил странную гримасу, стащил печенье из белково-миндального теста, которое раскладывал Габриэль, и впился зубами в сладкую карамель.
– Вообще-то дочь Пьера Манона кажется довольно симпатичной.
– Даже не думай об этом, Раф.
Тот удивился, а затем засмеялся.
– Она, кажется, интересуется тобой, Габ.
Габриэль не мог сдержать улыбку. Она, конечно же, интересуется им. Воспоминание о том, как распахнулись ее глаза, когда она позволила жасмину обвить свои запястья и дать поймать себя для него, вызвало возбуждение во всем его теле.
«Она обращает внимание на тебя, – шептал внутренний голос. – Она не похожа на Натали, которую заполучил Мэтт. Она смотрит на тебя, и ей нравится то, что она видит».
Боже, это было так соблазнительно. И какого черта ей приспичило сказать ему, что она бросает мужчин?
– И как работает та твоя идея держать жизнь ее отца якобы в заложниках, чтобы заставить ее подчиниться твоим сексуальным желаниям?
Габриэль фыркнул и негромко, но грозно зарычал на брата.
– Я не… мы не спим вместе.
– О, так вот почему ты стал брюзгой? Как же, черт возьми, тебе удалось все испортить? Она смотрела на тебя, будто хотела съесть. Это было так мило. А ты дал ей съесть десерт вместо себя?
– Мы собираемся вместе работать над кулинарной книгой!
– Ты думаешь, этим можно заменить секс? Тебе никогда не приходило в голову, что ты слишком одержим работой?
– Это не замена. Это просто… – Ему нравилось видеть, как она обворожительно возбуждена, – даже если она была проклятой садисткой, когда не доводила дело до конца. Но еще более чудесно было видеть, как она таяла от всего, чем он угощал ее. Будто он был принцем.
– Это искушение, – проворчал Габриэль. – Она сказала, что ее мечта сбылась.
– Бедная детка. – Рафаэль покачал головой. – Вот точно так же начался и мой кошмар. Когда я подумал, что работа с тобой и будет осуществлением моей мечты.
Габриэль едва не вздрогнул. Рафаэль был молодым и ясноглазым, и, возможно, Габриэль завлек его на эту работу. Но он был так чертовски хорош! И Габриэлю нравилось работать с братом. С тех пор прошло больше восьми лет, и они все еще не убили друг друга. А когда Габриэль был chef pâtissier у Пьера Манона в Париже, то почти не видел брата. Фактически пропустил большую часть его юности.
Merde, он пропустил большую часть и своей собственной юности.
– Это будет неоспоримый, железный контракт, – рявкнул он. – Она должна закончить вместе со мной мою кулинарную книгу.
Должна. У него начинало болеть в животе при воспоминании о женщине, свернувшейся у него на коленях, когда они сидели на той проклятой лестнице. Он боялся, что примерно через месяц станет и ее кошмаром, который ей надо будет пережить. Потому что она захочет бросить его, но у нее не будет выбора.
Рафаэль протянул руку через проход и слегка ударил брата кулаком в плечо.
– Да, я дразню тебя, Габ. Просто попытайся не быть с ней чудовищем. И помни, как бы она ни хотела убежать от тебя, ты можешь всегда держать над ее головой жизнь ее отца.
Джоли поселилась в доме во vieux village, недалеко от ресторана, в квартале с тенистыми, вымощенными камнем улицами, утопающими в цветах. Ее балкон был расположен точно напротив балкона Габриэля, и если бы они протянули друг другу руки, то могли бы почти соприкоснуться на высоте трех этажей над пешеходной улицей. Ей даже захотелось узнать, нет ли в истории этого города рассказов о том, как несчастные влюбленные падали и разбивались до смерти, попытавшись потянуться чуть дальше, чтобы коснуться друг друга кончиками пальцев. Если бы они с Габриэлем были детьми, то перекидывались бы маленькими коробочками с записками и крошечными подарками. А если бы они были дружелюбными соседями, то у них была бы общая веревка для белья.
Джоли стояла на пустом балконе и держалась руками за перила. Она смотрела на Габриэля, который стоял на своем балконе среди горшков с красной геранью и тоже держал руки на перилах. После того как он закончил вносить ее чемоданы и ушел, он почти сразу же появился на балконе напротив, улыбнулся ей, и она испытала нечто вроде шока от удивления.
– Значит, у тебя по чистой случайности нашелся кузен, чья квартира находится точно напротив твоей и которому именно сейчас она не нужна?
Габриэль уклончиво пожал плечами.
– Семья Розье довольно многочисленна со стороны моей матери. Уже несколько сотен лет они занимаются производством душистых веществ. Удивительно, сколько всякой собственности у них накопилось в самых разных местах.
Но это не прямой ответ на ее вопрос!
Она протянула руку из чистого любопытства. Когда он протянул свою, между ними осталось около полуметра. Она наклонилась и немного потянулась вперед. Он покачал головой и отдернул руку.
– С тобой неинтересно, – пожаловалась она.
Он засмеялся.
– Хочешь, я перепрыгну через перила на твой балкон?
Оох. Даа. Даа, вот было бы здорово, если бы он ворвался в ее квартиру одним рискованным прыжком…
Он сжал перила немного сильнее и приготовился к прыжку.
– Это же третий этаж! – воскликнула она и запаниковала.
– Это очень по-твоему, так смотреть на меня, хотя нас разделяет пропасть в три этажа. Поверь мне, я смогу перепрыгнуть. Продолжай так смотреть на меня – и увидишь, как это произойдет.
Ее дыхание прервалось, и она начала таять.
Он сжался, как пружина.
– Остановись! – завопила она, закрывая глаза. – Я не смотрю на тебя! И я не смотрю на тебя никаким особым образом, даже когда смотрю!
– Знаешь, что бы я сделал, если бы действительно прыгнул к тебе? – спросил он как ни в чем не бывало.
От одного этого вопроса у нее появилось странное ощущение внизу живота.
– Ну…
Его голос зазвучал глубже.
– Джоли, подумай о мужчине, который только что перемахнул двухметровую пропасть на высоте третьего этажа, чтобы оказаться рядом с тобой.
Она снова вцепилась в перила.
– А ночью у нас чертовски жарко, – протянул он. – И тебе захочется оставить окна открытыми. Неужели тебе не будет приятно лечь в кровать с мыслью, что я могу перепрыгнуть на твой балкон среди ночи?
Чертовски жарко. Но ложиться с такой мыслью…
– А потом… что-нибудь может случиться. Не будем вдаваться в детали.
– Почему бы и нет? – пискнула она и спрятала лицо в ладонях. Ну кто ее тянул за язык?
Мурлычущее рычание Габриэля ощущалось всем ее телом.
– Потому что когда я действительно перепрыгну, то захочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что я делаю в твоем воображении. Не хотелось бы, чтобы мои собственные идеи мешали твоему творчеству. У тебя, кажется, много мыслей обо мне.
Да он издевается!
– Лучше не прыгай! Ты можешь упасть! Постучись в чертову дверь!
Небольшая пауза, за которой последовала очень медленная усмешка.
