Мари уставилась на меня, как будто эта простая мысль ни разу ее не посещала, и потрясла головой, так что светлые локоны слегка растрепались.
– Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным. Может быть, она прячет таблетки в другом месте, чтобы принять все разом.
– А это запрещено? Вдруг она больше не хочет жить – разве это не ее личное дело?
– Конечно, не ее – я надеялась, что ты это понимаешь, Сандра! Я ведь тебе объясняла. Это очень важно. Родственники доверяют нам уход за пациентами, чтобы с ними ничего не случилось.
– И чтобы никто не покончил с собой? То есть родственники выбрали это место, потому что оно надежное?
– Именно так.
– Значит, желания родственников важнее, чем…
– Я понимаю, куда ты клонишь, – нетерпеливо перебила Мари. – Но сейчас не время обсуждать такие вещи. Ты можешь стать священником или философом или… журналистом. А здесь надо работать. И я надеюсь, что ты будешь выполнять свою работу как следует. Иначе тебе не следует здесь оставаться, понимаешь?
Мари сняла очки и встала.
– Договорились?
Я кивнула.
– Мы делаем все, что в наших силах, чтобы пациентам здесь было хорошо. Но если кто-то решит покончить с собой, мы помогать не станем. Мы должны пресечь это, позвать на помощь.
– Хорошо. Я прослежу, чтобы Вера приняла таблетку. Обещаю.
Мари улыбнулась, очень даже мило. Я на нее не сердилась.
– Позвони, кстати, своей маме. То есть Софии, – сказала Мари, положив руку мне на плечо. – Она звонила. Она волнуется.
Набрав номер, я увидела выходящих из лифта сыновей Юдит. Я так и не научилась их различать, для меня они так и остались просто «сыновьями Юдит». У одного в руках был пакет из кондитерской, у другого цветок. Они напоминали потерявшихся сироток, хотя были взрослыми, наверняка отцами семейств.
София не ответила, и я оставила сообщение на автоответчике: все хорошо, я чувствую себя прекрасно. Пусть успокоится, а потом я приеду и навещу ее.
Как только сыновья Юдит зашли в ее комнату, раздался сигнал вызова дежурного и замигала лампочка.
Мы с Мари бросились в комнату номер пять.
Юдит упала навзничь, а не прилегла отдохнуть: ноги неестественно подвернулись. Сыновья склонились над ней:
– Мама, что с тобой, мамочка? Пожалуйста, скажи что-нибудь!
Услышав, что мы вошли, они тут же выпрямились и затараторили, перебивая друг друга:
– Мы вошли, а она лежит! Когда вы последний раз к ней заходили?
Мари оттеснила их в сторону и расстегнула ворот рубашки Юдит, ловким и почти незаметным движением ухватив запястье. Нащупав пульс, она с облегчением выдохнула.
Я увидела письмо Бенгта, соскользнувшее на пол, и спрятала его в карман. Вскоре Юдит пришла в себя. Большие, темные глаза о чем-то меня просили.
Сыновья облегченно защебетали: сто вопросов в секунду, на которые Юдит не отвечала. Как ты себя чувствуешь, чего ты хочешь? Юдит лежала молча. Мари сказала, что им лучше навестить Юдит завтра. Беспокоиться не о чем, Юдит просто устала и должна отдохнуть. Сыновья с сомнением переводили взгляд с Мари на Юдит и переглядывались.
– Мы хотели бы остаться еще на минутку – можно, мама?
Юдит едва заметно улыбнулась, и лицо ее слегка просветлело. Сыновья радостно уселись на край кровати.
– Расскажи, как ты, мама?
Юдит закрыла глаза, и я увидела, как она пытается сдержать слезы.
Мы с Мари вышли из комнаты, оставив Юдит наедине с сыновьями, которые гладили ее руки.
Вдруг я похолодела от мысли, что она могла умереть. Может быть, это из-за письма Бенгта? Тогда я виновата в том, что ей стало хуже.
– Пульс был довольно неровный, – размышляла Мари. – Скоро пойду и осмотрю ее получше.
– Может быть, позвонить врачу? – предложила я.
– Пока не стоит его беспокоить. Завтра будет осмотр, этого достаточно. А если состояние резко ухудшится, тогда, конечно, немедленно вызовем врача.
Я сильно испугалась. Мне хотелось рассказать Мари, что произошло, и разделить груз ответственности. Я могла рассказать, что письмо, которое лежало у меня в кармане, слишком взволновало Юдит, но вместо этого пожаловалась, что у меня болит голова, и сбежала в комнату для персонала, чтобы прилечь на кушетку.
Закрыв глаза, я вдруг поняла, о чем просил безмолвный взгляд Юдит: сохранить тайну, не рассказывать про Бенгта.
Вскоре я зашла к Юдит. Мари измеряла давление.
– Вот так, Юдит, очень хорошо, – улыбнулась Мари. – Все в порядке, правда?
– Все очень хорошо, – кивнула Юдит. – Просто прекрасно.
Как только Мари вышла, она приподнялась на кровати, опершись на локоть, и я подложила подушки, чтобы ей было удобнее лежать.
– Мы с ним увидимся, – улыбнулась она. – Очень скоро. Он просит о встрече.
Я вынула из кармана письмо и положила его на тумбочку.
– Надеюсь, ты его не читала!
– Нет, просто оно упало на пол, и я решила, что лучше его спрятать.
– Умница! – Юдит погладила меня по щеке.
Мари показала мне все номера, по которым следовало звонить, если что-то случится во время ночной смены. Она еще раз повторила порядок действий в кризисной ситуации, как будто чувствовала, что именно сегодня что-то произойдет.
– Лучше позвонить лишний раз, чем упустить момент – понимаешь, что я имею в виду?
Я понимала. Если Юдит станет хуже, если Вера наглотается таблеток – действовать надо без промедления.
Но к тому, что произошло на самом деле, ни Мари, ни я не были готовы.
Когда я открыла дверь в комнату Юдит, там было пусто. Я подошла к кровати и подняла одеяло, как будто она могла спрятаться где-то среди подушек и простыней.
Последний раз я заходила к ней полчаса назад, тогда она спала. А теперь ее нет. Я стала обыскивать отделение, заглядывая в каждую каморку с нарастающим чувством ужаса и нереальности происходящего. Я даже к Агнес заглянула.
– Что с тобой, девочка? Что-то случилось? – Агнес подняла тщедушную голову с подушки.
– Ничего страшного, Агнес, – соврала я, стараясь закрыть дверь как можно спокойнее.
Может быть, надо позвонить Мари и спросить, что делать, если пациент пропал?
Или позвонить сыновьям Юдит, чтобы рассказать, что их мама, к сожалению, пропала без вести, но если они хотят приехать и помочь ее искать, то я буду только рада?
Я набрала номер Бенгта. После трех сигналов послышался его спокойный голос: «…Оставьте сообщение, и я перезвоню вам».
– Бенгт, это Сандра. Юдит пропала – может быть, вы знаете, где она? Пожалуйста, перезвоните! – я назвала номер телефона отделения и на всякий случай повторила.
Что делать дальше? Звонить Мари? В полицию? Конечно, главному дежурному! Я попросила как можно скорей сменить меня, чтобы я могла отправиться на поиски Юдит.
– Мне нужно найти пациентку. Она, наверное, просто решила прогуляться, – сказала я, пытаясь говорить как можно спокойнее и сдержаннее. Бледная толстуха всплеснула руками и подбоченилась, глядя на меня с огромным изумлением:
– На прогулку? В такое-то время? Надо объявить в розыск, как ее зовут?
– Юдит Кляйн, только не надо розыска. То есть надо подождать! – я уже успела одеться и теперь направлялась к лифту.
– Полчаса. Если не вернешься через тридцать минут, я звоню в полицию.
Я ничего не ответила и только надеялась, что ей и в самом деле хватит смелости подождать полчаса.
Наверное, это была самая холодная ночь в том году. В иссиня-черном ледяном небе мерцали звезды. Пар изо рта тут же застывал в морозном воздухе. Во что же одета Юдит? Сначала я побежала к набережной, так и видя перед собой, как она сидит на любимой скамейке на краю пирса и вот-вот замерзнет насмерть. Глядя на лед, похожий на гладкий паркет, я старалась не думать о том, что Юдит могла отправиться гулять по заливу. Меня охватил ужас. Тот, кто уходит прочь, не представляет себе, что значит ждать на берегу, иначе ни за что не ушел бы.
Я бежала по улочкам, где мы раньше гуляли с Юдит, высматривая силуэты и тени.
Минуты шли, и тревога превращалась в злобу. Я мерзла, как будто на мне совсем не было одежды. Почему ты так поступаешь со мной, Юдит? Как мама. Ты совсем как моя мама.
Наконец я решила вернуться к пирсу, чтобы проверить еще раз, и тогда увидела в парке под силуэтами голых деревьев две медленно движущиеся тени. Я сразу узнала долговязую фигуру Бенгта и пальто Юдит – осеннее, конечно, ее любимое. Только бы она догадалась надеть теплый свитер! Иначе не миновать воспаления легких.
Я стала следить за ними, спрятавшись за деревом, но не сразу поняла, что они делают. А они танцевали! Бенгт крепко обнял Юдит за талию, а она положила голову ему на плечо. Время от времени они замирали, глядя друг на друга, но, похоже, ничего не говорили, а лишь прислушивались к музыке, которая звучала только для них.
На работу я вернулась спустя час в полной уверенности, что дежурная Мона уже позвонила в полицию, и удивилась, не увидев поблизости ни одной полицейской машины.
