– Прости за машину, – сказал я, забираясь на заднее сиденье.
Линдси заняла место справа от водителя.
– Забудь, – Элисон говорила искренне. – Страховка все покроет. Главное, ты не пострадал.
– От Джека по-прежнему ни слуху ни духу? – спросила Линдси.
– Нет.
В зеркале заднего вида я рассмотрел лицо Элисон: покрасневшие веки, темные круги под глазами. Когда она улыбнулась мне, глаза слегка увлажнились. Мы миновали местную школу, ватага подростков шагала гуськом через газон к большому красно-кирпичному зданию с белым куполом и надписью “Средняя школа имени Томаса Джефферсона”, выбитой на мраморном козырьке. Ребята брели к школе медленно, почти нехотя, все в джинсах и кроссовках, мальчики в мешковатых рубашках навыпуск, девочки в облегающих блузках или свитерах. И так мне вдруг захотелось быть одним из них, нарочито беззаботным, знать, что времени впереди сколько угодно. Вспомнилось это ощущение, однажды пережитое, будто стоишь на пороге великого приключения. Я же не знал, что на пороге можно провести всю жизнь.
Мы подъехали к дому. На аллее Джереми с Чаком играли один на один, рядом на газоне дремал Тас. Услышав автомобиль, Тас встряхнулся, вскочил и побежал поздороваться с нами, Чак и Джереми шли за ним.
– Ой! – Джереми разглядывал меня. – Выглядите вы хуже, чем Чак.
– Спасибо, парень. Я ему об этом уже давно твержу.
– Пройдет время, от синяков не останется и следа. – Я вылезал из машины, держась руками за что только возможно. – Как и от волос Чака.
– Не заставляй снова пинать тебя, Бен, мальчик мой, – парировал Чак и подал мне руку. Я разогнулся. – Хоть мне тебя и жаль, клянусь, живое место для этого я найду.
– Сомневаюсь, – простонал я.
– Идешь ты неплохо, – подбодрила Линдси.
– Просто не знаю, на какую сторону хромать.
– Ничего не слышно? – спросила Элисон Чака, поднимаясь за мной на крыльцо.
– Никак нет.
– У тебя все хорошо? – обратился я к Джереми.
– Хорошо. А как вы себя чувствуете?
– Бывало и лучше.
– Да, но все равно повезло, что вы не впали в кому.
Никто из нас не нашелся с ответом.
– Маску Дарта Вейдера нашел? – спросил я, наклоняясь почесать за ухом Таса, настойчиво тыкавшегося мне в пах.
– Нет. Наверное, ее украли.
Мы вошли в дом, я с облегчением опустился на диван, пробормотал недоуменно: “Кому могла понадобиться маска?” Поморщился от боли, когда Тас ненароком толкнулся мне в ноги, требуя, чтобы и его пустили на диван.
– Слушай, а они дали тебе какие-нибудь обезболивающие? – поинтересовался Чак.
– А то! – я вытащил из кармана джинсов бурый пузырек, вытряхнул две маленькие серые таблетки и закинул себе в рот.
– Ого! – Чак наклонился ко мне, изъял пузырек. – Это вам не леденцы. Подсядешь на них, и придется приковывать тебя наручниками к постели рядом сам знаешь с кем.
– С кем? – спросил Джереми.
– Ни с кем, – ответили мы с Чаком хором.
– Тут какой-то парень писал в чате, что видел вчера Джека на теннисном корте в Майами, – сказал Чак.
Наступил вечер, Чак бороздил просторы интернета и кое-что мне зачитывал, я же лежал пластом на диване и то смотрел телевизор, то соскальзывал в кодеиновую дрему. Джереми ушел домой пару часов назад, соображая, что теперь надеть на Хэллоуин, до которого оставалось три дня.
– А вот еще один появился, говорит, Джек в Израиле, отдыхает на Мертвом море. Он принимал там грязевую ванну и клянется, что рядом с ним то же самое проделывал не кто иной, как Джек Шоу.
– И сколько там сайтов, посвященных Джеку Шоу? – поинтересовался я.
– Больше тысячи, если верить “Яху”.
– Боже мой! Людям в самом деле больше нечем заняться?
– Да просто развлекаются. В основном все считают, что исчезновение Джека – рекламный трюк, как-то связанный с сюжетом “Голубого ангела – 2”.
– По телику то же самое говорят, – и я мог сказать об этом с уверенностью, ибо не поднимался с дивана целый день. Исчезновение Джека оставалось главной темой большинства новостных программ. – Само собой, рекламный трюк сработал бы, если бы им было что рекламировать.
– Точно, – согласился Чак, продолжая щелкать мышкой. – Похоже, дело о нарушении контракта уже передали в суд.
Линдси принесла сэндвичи с индейкой и кока-колу, поставила поднос на чайный столик, уселась на полу перед диваном, спросила:
– А кто истец? Лютер Кейн?
– Вряд ли иск подал режиссер, – отозвался Чак. – Скорее продюсеры или киностудия.
– Вот вам и все их беспокойство о пропаже Джека, – сказала с горечью Элисон.
Она тоже сидела на полу, листала телефонный справочник и выписывала в желтый блокнот названия местных гостиниц и мотелей, куда мог податься Джек.
– Поэтому и называется “шоу-бизнес”, – пояснил Чак. – Главное – доход.
– Прямо как в медицине, – вставил я.
– Да иди ты.
В дверь позвонили, и Элисон побежала открывать.
– О господи, – прошептала она, глядя в глазок. – Полиция.
Чак с Линдси поднялись, я сел на диване и наблюдал из-за спин, как Элисон открыла дверь, впустила полицейского – долговязого мужчину в форме защитного цвета и коричневой куртке. Фуражку он держал в руках.
– Добрый день, – полицейский ступил через порог, вошел в холл. – Помощник шерифа Дэн Пайк. Вы здесь живете?
– Да? – нервничая, Элисон произнесла это с восходящей интонацией, словно не отвечала, а спрашивала. Отчасти, видимо, так и было. – Я Элисон Шоллинг.
Мы все поздоровались. Полицейский глянул на меня.
– Я так понимаю, вы были за рулем BMW? – спросил он, указывая через плечо большим пальцем на стоявший во дворе автомобиль.
– Да, сэр. Боюсь, оленю повезло куда меньше моего.
– Да ну? – Полицейский улыбнулся. Роскошные усы, почти закрывавшие верхнюю губу, оказались, однако, недостаточно густыми, чтобы скрыть неискренность его улыбки. Глаза в беспрестанном движении, угрюмая складка рта – у помощника шерифа был вид человека, который всю жизнь догоняет. – Каждый год на 57-м шоссе оленей гибнет не меньше, чем от рук охотников. Все говорю местным, что нужно поставить забор…
Здесь голос полицейского сошел на нет. Да, вряд ли вам захотелось бы наблюдать, как этот человек, скажем, расщепляет квантовые частицы.
– Так вы пришли по поводу аварии? – уточнил я.
– Что? А, нет. Не по этому поводу, – он глубокомысленно поскреб подбородок. – Ведь один из вас врач?
– Я, – сказал Чак. – Вы нормально себя чувствуете?
– Я в порядке, – ответил помощник шерифа. – Скажите, вы ведь не были в машине во время аварии?
– Нет.
– Угу. Просто я заметил… – Он провел пальцем у себя под глазами, давая понять, что имеет в виду синяки Чака. – Веселенькое совпадение – вы с другом, значит, получили одинаковые фингалы, но при разных обстоятельствах.
– Обхохочешься, – съязвил Чак. – Вообще-то очень даже больно.
– Да ну?
Очевидно, это была дежурная фраза помощника шерифа, он произносил ее в процессе переваривания информации – так потрескивает компьютер, когда жмешь “сохранить”. Его манера говорить медленно, вдумчиво начинала раздражать. Он, похоже, насмотрелся сериалов о полицейских и считал, что неспешная, основательная беседа в шутливом тоне и есть стандартная процедура следствия.
– Если вы не по поводу аварии пришли, тогда по какому поводу? – поинтересовался я.
– У заднего окна BMW лежит медицинская куртка, – продолжил помощник шерифа.
– Это моя, – сказал Чак.
– И на ней, кажется, кровь.
– Не кажется, а так и есть.
– Чья же это, интересно? У меня, конечно, два варианта, ведь кровь недавно вы, похоже, оба пролили.
Да, этому бы парню сниматься в “Коломбо”.
– Шериф… – начал я.
– Помощник шерифа.
– Да, помощник. Вы хотите сказать, что просто проезжали мимо, увидели с самой дороги BMW, окровавленную куртку Чака у заднего окна и решили заехать провести расследование?
– Я ничего не расследую, но хотел бы получить ответ на свой вопрос.
– Я врач, – Чак, очевидно, был взбешен не меньше моего, – и каждый день имею дело с кровью.
– Да ну?
– Дайте-ка подумать, – съязвил Чак. – Ну да. Вот, скажем, шериф схлопотал пулю…
– Помощник шерифа, – поправил я.
– Прошу прощения, помощник шерифа схлопотал пулю, – Чак пристально смотрел на полицейского. – Так я могу весь измазаться в крови, выковыривая из него свинец.
– Понятно, – Дэн Пайк хмуро глянул на Чака, и глаза его враждебно блеснули. – И все же будьте так любезны, скажите, чья это кровь на вашей куртке.
– Я бы с радостью.
– Прекрасно.
– Но не могу.
– Простите?
– Эта информация касается только врача и пациента. Врачебная этика не позволяет мне ее разглашать.
– Вы меня извините, – вмешалась Линдси, – но в чем, собственно, дело? Вряд ли вы пришли сюда препираться с нами. Что происходит?
– Пока не могу вам сообщить, поскольку это касается расследования, которое в настоящий момент ведется.
