Офис был обшит панелями из темного дерева, как какой-нибудь подвальный притон. В углу стояла искусственная елка, украшенная хилыми гирляндами и картонными освежителями воздуха в форме елки. За ламинированной стойкой переносной черно-белый телевизор показывал «Дом обезьян». В нижнем левом квадрате обезьяна жарила на газовой плите пастилу. В квадрате над ним другая обезьяна радостно нажимала на кнопки клавиатуры, а вторая с восторгом за ней наблюдала. В правой половине экрана одна обезьяна подстригала другую, а та в это время подстригала себе ногти.
— Что угодно? — спросил Джона толстый мужчина, сидевший за стойкой во вращающемся кресле.
Он так и сидел, сцепив руки на животе, и даже не потрудился встать. Неустойчивый вентилятор, украшенный мишурой, был нацелен прямо на его потную лысину. Из горловины майки, которая, вероятно, когда-то родилась белой, но сейчас вся была в потных разводах, торчали курчавые седые волосы.
— Хочу заселиться.
— Имя?
— Джон Тигпен.
Джон ждал. Если кто-то и собирался сострить по поводу его фамилии, то именно этот парень. Но этого не произошло. Мужчина поднял с кресла свое внушительное тело и снял с доски у себя за спиной единственную связку ключей.
— Вы опоздали, — сказал он и швырнул ключи на стол.
— Самолет задержали.
— Можно было и позвонить.
— Извините.
Джон взглянул на часы и нахмурился. Он заглянул в «Стейплз» возле аэропорта, чтобы распечатать и отослать в Нью-Йорк полдюжины корреспонденций, но все равно был еще только полдень.
— Кредитку, — сказал толстяк.
— Моя компания, что, не оплатила номер?
— Нет.
— Вы не могли бы проверить?
— Никто ничего не оплачивал. Вам еще повезло, что я не сдал ваш номер, — мужчина зло посмотрел на Джона из-под «брежневских» бровей.
Джон достал кредитку и бросил ее через стойку толстяку. Он хотел сделать это изящно, чтобы она приземлилась прямо перед ним, но она вместо этого полетела, как фризби. Мужчина подхватил ее на краю стойки, воткнул в кассовый аппарат и провел по ней слайдером. Потом сунул Джону картонный бланк и бросил ручку с высоты в десять дюймов.
— Распишитесь. Тридцать девять долларов ночь, если в номере что-нибудь испортите, оплачиваете отдельно. Все ясно?
— Да, — Джон откашлялся.
— У вас на депозите четыре сотни баксов. Никаких исключений. Вздумаете смотаться ночью, мы их забираем. Вот…
Толстяк швырнул Джону пронумерованный пластиковый жетон, тот ударился Джону об грудь и упал на пол.
— Положите на приборную доску, чтоб видно было, иначе вашу тачку укатят. Простыни и полотенца мы пересчитываем. Ваш номер сто сорок два. Идите вдоль стены снаружи.
Джон положил кредитку обратно в бумажник, поднял жетон с замызганного ковра, положил ключи в карман и отправился на поиски своего номера.
Когда Джон открывал дверь в свой номер, одна из женщин возле бассейна, рыжеволосая, с осиной талией и какой-то блестящей штучкой в пупке, улыбнулась ему и откинула назад голову, из-за чего ее густая грива веером рассыпалась за спиной. Рыжие и красные пряди засверкали на солнце. Джон испугался, что этот жест может быть предложением, и быстро отвернулся, но все же отметил про себя, что точно такие же волосы еще совсем недавно были у Аманды.* * *
В номере он стянул с кровати покрывало и бросил его в угол под кондиционер, который трещал, вибрировал и плевался сквозь сломанные зубы. Ковер еще был влажным после недавней уборки, и в номере витал запах шампуня для ковров и еще какой-то кислятины. Джон переключил кондиционер на ускоренный режим просушки. Еще раз глянув на кровать, он решил позвонить Тоферу.
— Не возражаешь, если я сменю отель?
— Я-то не возражаю, — сказал Тофер, — только все остальные забиты под завязку.
— Серьезно? Это же Лизард, — Джон расхаживал между кроватью и дверью. — Что такого в этом городе?
— Казино. Дом обезьян. Мой ассистент и эту-то комнату с трудом нашел.
Ну конечно. Кэт и другие репортеры из настоящих газет еще неделю назад просочились в город и как саранча заполонили все номера в хороших отелях. Джон опустился на край кровати и уставился на гнутые планки жалюзи. Тут его посетила гениальная идея, и на душе у него полегчало. Он найдет «Уолмарт». Купит себе подушки и какой-нибудь освежитель воздуха.
— Был уже на месте? — поинтересовался Тофер.
— Как раз собираюсь.
— Хорошо. Жду твой первый репортаж завтра к полуночи. В три ночи сдаем номер в типографию.
— Понял.
Джон захлопнул мобильник и положил его на прикроватную тумбочку. Понюхав постельное белье, он приятно удивился, что оно пахнет мылом из прачечной. Потом снял с себя всю одежду и, подгоняемый желанием принять душ, вошел в ванную. Ванная была задумана белой — не лучшая идея, так как из-за этого особенно бросались в глаза желтые и серо-зеленые пятна. На подоконнике над ванной кверху лапками лежали мертвые мухи. Джон насчитал с полдюжины, они ужасно напоминали жареные каперсы Аманды, и Джон постарался как можно быстрее выбросить ненужные ассоциации из головы. Душ, конечно же, работал из рук вон. Отверстия забились минеральными отложениями, и ледяные и раскаленные струи выстреливали из него под такими невероятными углами, что никакая занавеска не могла им противостоять.
Присев под краном и плеская водой под мышки, Джон подумал, что стоит добавить в список покупок еще и «Лайм-э-вэй» и губку для ванны… И мыло. Мылом, которое лежало в номере, судя по прилипшим лобковым волосам, кто-то уже пользовался.* * *
Так как за весь день Джон съел только пакетик арахиса в самолете, он вернулся в вестибюль и поинтересовался насчет ресторанов. Толстяк сказал, что ресторан в «Мохиган мун» — это отель рядом с самым большим казино — достойное заведение. А еще в одном джентльменском клубе подают отменные крылышки. Джон спросил о заведении через дорогу с рекламой комбинации ленч-бокс/пицца. Толстяк в ответ с мрачным видом молча покачал головой.
Казино располагалось в подсвеченном от купола до тротуара здании а-ля Тадж-Махал, так что не найти его было сложно. В холле «Мохиган мун» было светло и прохладно. Служащие в красных костюмах развозили по мраморному полу и восточным коврам медные тележки с багажом постояльцев. Напротив регистрационной стойки на огромном столе из красного дерева с ножками в форме звериных лап возвышалась цветочная композиция ростом с Джона. Райские птицы и пальмовые ветви переплетались с художественно изогнутыми прутиками и цветами, о которых Джон не знал ничего, кроме того, что они хорошо пахнут. Мимо него прошла пожилая леди с платиновыми волосами, она беседовала со своей большой розовой сумочкой. Пока Джон ломал голову, что бы это могло означать, из сумочки высунулась мордочка крохотной белой собачки. Розовый, как и сумочка, ошейник был украшен искусственными бриллиантами. У собачки были черные блестящие глазки и треугольные ушки, из пасти мило высовывался розовый кончик языка.
Хоть Тофер и проинформировал Джона, что в отелях города свободных номеров нет, но атмосфера чистоты и роскоши толкнула его подобострастно поинтересоваться у менеджера отеля, не держат ли они номер для чрезвычайных случаев. Потому что у него случай действительно чрезвычайный. Менеджер выразил сожаление, что ничем не может помочь. В отеле свободных номеров нет.
Джон повернулся, чтобы уйти, и в этот момент увидел Кэт Дуглас, которая шла от бара к стеклянным модулям лифтов.
В баре оставались только стоячие места. Официанты носились туда-сюда и, проскальзывая между телами посетителей, поднимали подносы над головой. Бармен старался изо всех сил как можно быстрее разливать напитки, и скорее чаще, чем реже, пена переливалась за края стаканов. Джон пробрался к самому дальнему концу стойки, туда, где официанты сгружали грязные стаканы и тарелки, и в ожидании свободного места заказал себе пиво.
Когда один из посетителей заметил, что бонобо из шоу смотрят в своем доме порно, бармен переключил канал, но весь бар недовольно загудел, и он был вынужден включить его обратно.
Один из бонобо попробовал переключить канал, но пульт, судя по всему, не работал. Другие обезьяны бродили из внутреннего двора в дом и обратно и листали журналы. В углу сидела надувная секс-кукла, одна из самок накрыла ее одеялом и периодически поднимала уголок, чтобы проверить — не проявляет ли та признаков жизни. Потом ей это надоело, и она ушла играть в видеоигры. Джон вздрогнул: он узнал самку — это была Бонзи, та самая, которая пыталась его поцеловать.
Бармен не стал выключать телевизор, но звук приглушил, так что Джон мог слышать, о чем говорят вокруг. Два репортера пили бурбон и сравнивали свои записи. Никто из них не накопал ничего сенсационного, но Джон на всякий случай «заархивировал» детали. Явно разочарованные наблюдатели из агентств по защите животных говорили о недостатке информации. Три женщины за столиком неподалеку сообщили официанткам, что они экофеминистки. Две из этой троицы были долговязые, с длинными волосами и в юбках, которые давно просились в стирку. Третья, рыхлая и дородная, втиснула себя в брюки цвета хаки. Их компанию разбавлял тощий юноша с зелеными волосами, Джону подумалось, что для него самым разумным было бы смыться из бара. Все они были веганами, причем воинствующими, и окружающим непременно следовало об этом узнать.
