Вы помните, я говорила вам о той роли, которую играю как главный консультант правительства. Основная моя задача – уделять повышенное внимание тому урону, который причинили политические конфликты нашей молодежи. Теперь я осознаю, что вы с тем же рвением стремитесь оберегать психическое здоровье наших детей и подростков. Если пожелаете стать членом совета Макнайс-Хауса, пожалуйста, дайте мне знать.
Этот абзац я прочитала дважды. Урсула предлагала мне очень серьезный пост: члены совета влияли на принятие решений. Я получала трибуну, с нее услышать меня могли многие. Такая должность приближала меня к поставленной цели, ради реализации которой я и вернулась в Северную Ирландию: добиться перемен к лучшему.
Я просмотрела оставшиеся строчки, нахмурилась, прочитав ее PS:
Надеюсь, вы уже нашли все ответы?
Мысленно я вернулась к нашей первой встрече: собеседованию, после которого я получила должность консультанта. Она спросила меня тогда, верю ли я, что любую загадку человеческого разума можно разрешить с помощью лекарственных препаратов и науки. И когда я увидела сходство между Алексом и Поппи, то решила: если сумею разрешить загадку Алекса, будет решена и загадка Поппи.
Но о какой загадке Поппи шла речь? Ушедшего не вернешь. И хирургическая операция могла пойти не так, и водитель мог отвлечься от дороги на лишнее мгновение. Ничего разрешить я уже не могла. Оставалось лишь принять то, чего нельзя изменить.
Но теперь я знала, какие вопросы мне следовало задать.
Зазвенел дверной звонок, отражаясь от голых стен и пола нотой си. На мгновение я вновь подумала о Поппи, о ее лице, которое увидела, когда в репетиционном классе со мной случилось что-то непонятное. Услышала ее голос, говорящий, что она меня любит. Я оттолкнула все эти мысли, ощутив чувство вины. Поднялась, пересекла комнату, взялась за ручку двери. Чувствовала, что отказываясь расстаться с любой мелочью, напоминающей мне о дочери, изо всех сил цепляясь за воспоминания, я каким-то образом могу удержать ее от падения. Вернуться в прошлое и приложить дополнительные усилия, чтобы дотянуться до нее. Спасти ее.
Я открыла дверь. На пороге стоял Майкл. Яркий свет в коридоре подсвечивал его светлые волосы, окружая голову нимбом. Он поднял руку. Под сжатым кулаком на длинных красных стеблях висели несколько круглых свеколок, только что выдернутых из земли.
– И это, конечно. – Майкл поднял другую руку с бутылкой свежевыжатого апельсинового сока.
Я замялась. Позволяя ему переступить порог моей квартиры, я нарушала собственные правила. Тем самым сама переступала другой порог, оставляя позади прежнюю жизнь.
– Заходи. Только сидеть придется на полу.
Он улыбнулся:
– Спасибо.
Дорогой дневник!
Сейчас я в машине тети Бев, и писать трудно. Машина маленькая, а ведет она ее так, словно дороги изо льда. Мы едем в тюрьму Магиллигэн, чтобы повидаться с моим папой. Тетя Бев все утро шутила, чтобы я как можно больше смеялся, и купила мне лук на гренках в красивом ресторане, но я знаю, в чем причина. Она хотела, чтобы я не думал о маме и похоронах, и волновалась, как я буду себя чувствовать при встрече с папой.
Я стараюсь не думать о мамином гробе и о том, как его опускали в землю. Мне это не понравилось: внутри все дрожало, а сердце, казалось, разбивалось на мелкие кусочки. Поэтому я вспоминаю желтые нарциссы, которые мы посадили у надгробного камня, и они возвращают меня в тот день, когда мама очень гордилась собой. Я собрался поставить на могилу и унитаз, но тетя Бев не разрешила.
– Роуз не связывалась с тобой? – спросил я ее по пути от моего старого дома. Джо-Джо разрешила мне оставить на память костюм Горацио.
– Какая Роуз? – удивилась тетя Бев. Машина вильнула, и я испугался.
– Роуз – режиссер по подбору актеров, она приезжала, чтобы посмотреть меня в «Гамлете». Ты же тогда говорила с ней.
Тетя Бев улыбнулась.
– Ах, да, та Роуз. Я уверена, скоро мы о ней услышим.
* * *
Когда я последний раз виделся с Аней, она усадила меня рядом с собой и рассказала о моем папе все, что, по ее мнению, мне следовало знать. Моего папу зовут Алекс Мерфи, он родился в 1972 году, то есть сейчас ему тридцать пять лет, в три с половиной раза больше, чем мне. Но в следующем месяце мне исполнится одиннадцать, а это означает, что он будет лишь в три и восемнадцать сотых раза старше. Папа находится в тюрьме Магиллигэн, как говорила и мама. Аня с ним связывалась, и он обрадовался, узнав, что я хочу повидаться с ним.
– Точно? – спросил я.
Аня улыбнулась.
– Чуть не выпрыгнул из штанов, Алекс. Я покажу тебе его письмо, если хочешь.
Я кивнул.
– Почему вы думаете, что он убил тех полицейских? – спросил я.
Глаза Ани наполнила грусть.
– Он состоял в организации, которая считает возможным убивать людей, Алекс.
От этих слов настроение у меня не улучшилось.
– Но он должен был убить и не мог сказать, что не хочет этого делать?
– Полагаю, это ты узнаешь, лишь поговорив с отцом. Но… – И Аня надолго замолчала.
– Что?
По выражению ее лица чувствовалась, что ответить ей непросто, и она обдумывает каждое слово.
– Я думаю, правильные ответы ты найдешь только сам, и не сегодня и не завтра, а очень нескоро. Иногда такие ответы приходят не сразу. Порой они многослойные, и человеку требуется время, чтобы докопаться до истины.
Потом Аня обратилась к тете Бев, которая сидела рядом со мной, держа меня за руку:
– Не следует обвинять отца Алекса, что бы вы о нем ни думали.
Тетя Бев глубоко вдохнула и расстроилась. Аня наклонилась вперед и коснулась ее руки.
– Для здоровья Алекса очень важно, чтобы он мог видеться с отцом, даже переписываться с ним.
Тетя Бев вздохнула, посмотрела на меня и чуть улыбнулась.
– Алекс, твоя мать хотела бы, чтобы я возила тебя на свидания к отцу?
Я кивнул.
– Несомненно. Мама любила папу. Он заставлял рогалики танцевать. – И я рассказал ей, как папа готовил брускетту, и об оружии в пианино, и о полисменах.
– Хорошо, – произнесла она после долгой паузы. – Но сначала нам нужно съездить еще в одно место.
– Куда? – спросил я, и тут Аня встала и пошла в кухню, чтобы вскипятить чайник. Думаю, она просто не хотела нам мешать, предоставила тете Бев и мне возможность побеседовать наедине.
Тетя Бев повернулась ко мне и какое-то время словно не знала, что сказать. Потом пригладила короткие волосы и улыбнулась.
– Я купила дом, Алекс. Теперь ты будешь жить со мной.
– Дом? Не этот?
– Нет. Или ты возражаешь?
Мои глаза стали большими, как блюдца. «Нет! Наоборот!» – И я принялся расспрашивать ее о доме: есть ли сад, большая кухня, и подъездная дорожка для ее быстрого автомобиля? И тетя Бев заверила меня, что все это имеется. Я чуть не взорвался от счастья.
– Ты хочешь сказать, что я переезжаю в Корк?
Тетя Бев покачала головой.
– Нет, я переезжаю на север. Хочу, чтобы ты жил неподалеку от Ани. Она будет следить за твоим состоянием, наблюдать, как ты идешь на поправку. В новом доме ты сможешь больше времени проводить на открытом воздухе и, вероятно, тебе даже не придется менять школу.
Она развернула карту Северной Ирландии, которая напоминала голову ведьмы, и оказалось, что новый дом тети Бев находиться на ведьмином носу. Я ей об этом сказал, и она рассмеялась.
– Это место называется полуостров Ардс. Ты там не бывал?
Я покачал головой.
– Мы можем туда поехать?
Тетя Бев сложила карту и ответила, что можем, хотя сначала нам придется еще несколько раз заехать в старый мамин дом и убедиться, что мы забрали все мои вещи.
Аня вернулась, пожала тете Бев руку и поцеловала ее в щеку. Затем наклонилась и взяла меня за руки.
– Помнишь, что я говорила тебе, Алекс? – прошептала она. – Ты – Алекс. Нет такого, как ты, и ты отличаешься от любого другого. Собственно, со временем ты сможешь стать, кем захочешь.
Я кивнул, и мое лицо раскраснелось, когда Аня поцеловала меня в щеку, а потом мы на прощание помахали ей руками. Хотя на самом деле это не прощание, сказала она, потому что собиралась снова повидаться со мной через несколько недель.
* * *
Тетя Бев миновада множество крутых поворотов, прежде чем мы въехали в какую-то промышленную зону неподалеку от центра города. Когда она остановила машину, мне стало дурно.
– Мы будем жить здесь?
– Нет, Алекс. – Тетя Бев указала на большой синий щит на сетчатом заборе.
– Зачем мы сюда приехали?
– Чтобы кое-кого забрать, – с улыбкой ответила тетя Бев. И тут я сложил два и два.
– Неужели? – Я просто не мог в это поверить.
Ее улыбка стала шире.
– Готова спорить, он по тебе соскучился.
Я выпрыгнул из машины и вбежал в ворота. В клетках царила тишина, и тетя Бев сказала, что пойдет к администратору и узнает, где Вуф. В том, что он здесь, она не сомневалась. Но я испугался. А вдруг кто-нибудь его уже забрал?
