Материнство изменило отношение Мэйв к мужу. Когда она ждала первенца, то, мучимая тошнотой, мечтала поскорее разрешиться от бремени и вернуться к прежнему, беззаботному существованию. Однако, ощутив в себе биение зарождающейся жизни, Мэйв с любопытством начала следить за ее развитием и пришла в невероятный восторг. Перед восхитительными ощущениями меркла даже первая встреча с Портием.
После рождения ребенка она часами сидела у колыбели, разглядывая младенца, – ее не занимало ничего, кроме сына. Верховые прогулки она забросила, а пылкие любовные утехи сменились сдержанными ласками. Спустя несколько месяцев Мэйв поняла, что хочет еще одного ребенка.
Поначалу Портию нравились эти перемены. «Моя жена превращается в настоящую римскую матрону», – с гордостью думал он. Увы, с появлением еще двоих детей Мэйв словно бы забыла о муже и, хотя всегда встречала его с нежной улыбкой, взгляд ее полнился иными заботами.
Ей все чаще казалось, что муж, этот странный римлянин, отец ее детей, совершенно не разделяет ее чувств. Неужели он не видит, какое чудо – дети? Почему он все время куда-то торопится? Она его, конечно же, любила, ведь он заботился о ней, приумножал доходы поместья. Он был ей нужен. Да, она его любила.
Изредка Портий жалел об угасшей страсти жены, но убеждал себя, что это к лучшему. Впрочем, на такие пустяки времени у него совершенно не оставалось.
Иногда, охваченная внезапной вспышкой былого чувства, Мэйв нежно обнимала мужа и шутливо спрашивала:
– Ну что, ты в Рим все еще собираешься?
Портий улыбался в ответ – ему было хорошо в Саруме.
Летом 67 года в Сорбиодун приехали Марк с Лидией.
Портий, Тосутиг и Мэйв стояли у крепости. Римлянин терзался противоречивыми чувствами. Зачем он пригласил в гости Марка и Лидию? Наверное, из приличия. Получив послание Марка с известием о его приезде в провинцию, Портий не мог поступить иначе.
Наконец-то он снова увидит Лидию… Вот уже два дня на вилле шли торопливые приготовления к встрече гостей. Виллу привели в образцовый порядок, а дорожку, ведущую к дому, засыпали свежим гравием. Портий, не в силах сдержать волнения, стал резок и несдержан с детьми и женой. Утром он поглядел в бронзовое зеркало на стене, размышляя: «Что они обо мне подумают? Наверное, я стал провинциалом… Ох, неужели я все еще в нее влюблен?»
Мэйв тоже волновалась. Портий никогда не говорил с ней ни о сенаторе Гракхе, ни о Лидии, но Мэйв давным-давно узнала обо всем от отца. Она невольно вздрогнула: мысль о сопернице страшила, но Мэйв не хотела, чтобы Портий об этом догадался. Рыжеволосая красавица боялась не внешнего сравнения с римлянкой, а того, что Лидия олицетворяла: загадочный мир Римской империи, ради которого Портий может оставить жену. Мэйв не знала, как с этим бороться.
Тосутиг, в своей лучшей тоге, счастливо улыбался.
– К нам в гости приедет дочь сенатора, – вот уже несколько дней объявлял он всем подряд, втайне неимоверно гордясь тем, что выдал дочь замуж за человека, которому когда-то благоволил римский сенатор.
Никто из обитателей Сарума не подозревал, что гости долго раздумывали, прежде чем сообщить Портию о своем приезде в Британию. Марк получил важное назначение в Африку – ему прочили головокружительную политическую карьеру. Прежде чем отправиться к месту службы, он хотел сдержать данное жене обещание и свозить ее в далекую северную провинцию, но они с Лидией долго не могли решить, надо ли сообщать об этом Портию.
– Он женился на местной, живет где-то в глуши, в стесненных обстоятельствах, ведь его родители в Галлии разорились. Пожалуй, ему неловко будет с нами встречаться, – вздохнул Марк.
– А если он узнает, что мы приезжали в Британию и ему об этом не сообщили, то обидится наверняка, – сказала Лидия.
Итак, они отправились в Сорбиодун.
– Не надо было приезжать, – прошептала Лидия, когда крытый возок и два сопровождающих его всадника свернули на дорогу, ведущую к дуну.
Наконец возок остановился, и Марк, спрыгнув на землю, радостно схватил Портия за руку:
– Здравствуй! Как я рад встрече, приятель!
Церемонный поклон, которого удостоились владыка Сарума и Мэйв, пришелся бы по душе самому сенатору Гракху. Марк почти не изменился, лишь несколько утратил юношескую стройность, на широком лице появились первые морщины, широко расставленные глаза светились довольством, а черные кудри надо лбом слегка поредели. Тосутиг с восхищением разглядывал человека, явно облеченного властью.
Портий не отрывал глаз от возка, из которого с достоинством вышла Лидия. Как и предполагал Портий, она изменилась.
Расплывчатые очертания детского лица приобрели четкость, плавным линиям сформировавшейся фигуры позавидовала бы любая родовитая римская матрона, гибкие движения полнились уверенности и грации. Лидия держала себя с отстраненным очарованием, свойственным женщинам высших имперских кругов. Изящная высокая прическа по тогдашней римской моде открывала лоб, безупречная смуглая кожа словно бы сияла изнутри, от нее исходил легкий аромат духов. Судя по всему, Лидия была довольна жизнью с Марком. За несколько лет наивная дочь сенатора, которая еще недавно восхищалась неуклюжими шутками и бездарными эпиграммами Портия, превратилась в недосягаемую патрицианку. Портий онемел от изумления.
Лидия улыбнулась, заметив произведенное ею впечатление, и негромко произнесла:
– Привет тебе, мой Портий!
Мэйв с любопытством разглядывала ее, понимая, что эта женщина явилась из неведомого мира, словно бы олицетворяя собой все то, о чем мечтал ее муж. Повозка медленно покатила к вилле на холме.
– А в Риме много таких женщин? – шепнула Мэйв Портию.
– Да, – ответил он, с трудом сдерживая возбуждение.
Мэйв задумчиво кивнула и, решив, что в Рим они никогда не поедут, с любопытством спросила:
– А она умеет ездить верхом?
– Не знаю, – усмехнулся Портий. – Вряд ли.
– Зато я умею, – гордо тряхнув головой, заявила Мэйв.
Однако разговор гостей, ненароком услышанный на пути к вилле, ранил Портия до глубины души. Лидия, не подозревая, что Портий скачет совсем рядом с возком, негромко сказала мужу:
– Ох, погляди, в какой лачуге они живут!
– Говорил же я, не стоит приезжать, – шепнул Марк. – Теперь улыбайся и нахваливай все, что тебе покажут.
Портий, обиженно выпрямившись в седле, посмотрел на крохотную виллу, которой еще недавно так гордился: и в самом деле, скромный домишко в захолустье. Стыд и отчаяние захлестнули Портия с головой, и он забыл о радости встречи с друзьями.
В доме к гостям вывели сыновей Портия, и мальчики почтительно произнесли слова приветствия на безукоризненной латыни.
– Твои дети делают тебе честь, – заметил Марк. – Моим сыновьям до них далеко.
Портий, как подобает радушному хозяину, повел гостей осматривать угодья. Впрочем, делал он это без особого удовольствия, а вот Тосутиг, напыжившись от гордости, с восторгом показывал гос тям все великолепные нововведения зятя, включая оштукатуренные стены дома. Марк, разглядывая отары белоснежных овец, завел с Портием осведомленную беседу о животноводстве, а потом расска зал старому приятелю о последних новшествах в осушении земель. Портий с благодарностью поддержал разговор, однако не преминул отметить неискренние улыбки и притворно-восторженные восклицания друга.
– Что ж, Портий, прекрасное у тебя имение! – повторял Марк.
Вечером, за ужином, приготовленным Мэйв и ее прислужницами, к Портию вернулась гордость – роскошь яств соперничала с римскими трапезами.
– Твоя… Маева… – произнесла Лидия, не справляясь с произношением имени жены Портия, – отличная хозяйка. Теперь понятно, почему ты на ней женился, мой Портий.
Она сопроводила свои слова печальным вздохом, будто это Портий ее оставил. Лидия попыталась заговорить с Мэйв, но беседа не задалась: рыжеволосая красавица бесстрастно выслушала похвалу яствам, вежливо улыбнулась, но к рассказам о Риме осталась равнодушной. Когда речь зашла о делах в дальних имперских провинциях, стало ясно, что Мэйв смутно представляет себе, где они находятся, а вот Тосутиг до самой ночи расспрашивал гостей о политике, об императоре Нероне и о всевозможных тонкостях управления империей. Наконец Портий, к явному облегчению усталых гостей, заявил, что пришла пора отдохнуть.
– Приезжайте к нам почаще, – настаивал старый кельт. – А когда мы соберемся в Рим, то обязательно вас навестим.
Утром все отправились к дуну провожать Марка с Лидией.
– Прощай, мой Портий, – с ласковой улыбкой изрекла Лидия. – Ах, я так рада видеть тебя счастливым!
Марк пожал Портию руку и произнес:
– Боги тебе благоволят, дружище! Да приумножатся твои богатства в этой провинции!
Однако Портий успел заметить на лице приятеля мимолетную гримасу сожаления – так преуспевающие люди смотрят на своих знакомых, с которыми не собираются поддерживать отношения.
