Портий обрадованно вздохнул: сбылись мечты Тосутига – он стал гражданином Рима.
К несказанному удивлению Портия, Тосутиг низко поклонился и с притворным уважением ответил:
– Передай наместнику заверения в моем всемерном почтении, однако я с глубочайшим сожалением вынужден отклонить эту невероятную честь. Увы, я слишком стар и слаб, здоровье не позволяет мне занять такой важный пост.
После отъезда посланника Тосутиг откупорил амфору лучшего вина и объяснил ошеломленному Портию:
– Наслышан я об этих советах! Магистраты отвечают не только за содержание целого города, но и за проведение всевозможных празднеств, а это неимоверные расходы. В молодости я мечтал стать римским гражданином, но ты сам римлянин, а значит, мои внуки тоже считаются римлянами. По-моему, лучше обойтись без напрасных трат.
Действительно, управление городами на римский манер разоряло местную знать. Хотя Портий и не разделял взглядов тестя на доблестное служение обществу, он не мог не признать правоту Тосутига.
– Давай выпьем за древнюю мудрость кельтов! – предложил Тосутиг, наполнив чаши вином, и довольно подмигнул.
На третий год строительства в Акве-Сулис Портий встретил пятнадцатилетнюю девушку.
Всякий раз, приезжая в Акве-Сулис, он останавливался неподалеку от лагеря рабочих, в доме на холме, где ему прислуживали два раба и кухарка. Один из рабов заболел, и Портий велел Нумексу подыскать ему замену. На следующий день коротышка-каменщик привел в дом хрупкую темноволосую рабыню и заверил Портия, что она здорова, трудолюбива и обладает нравом кротким и послушным. Портий согласно кивнул и вскоре позабыл о новой служанке.
Спустя несколько дней, поздним вечером, когда он придирчиво рассматривал рисунки мозаики, предложенные для украшения площадки перед входом в термы, девушка тихонько вошла в комнату зажечь светильники. Портий рассеянно взглянул на нее и спросил:
– Как тебя зовут?
– Аненклита, – прошептала она.
Греческое слово означало «невинная» – хозяева часто давали рабам подобные имена. Однако девушка на гречанку не походила.
– Нет, скажи мне свое настоящее имя, – потребовал Портий.
– Наоми.
– Откуда ты родом?
– Из Иудеи.
– А почему тебя продали в рабство?
– Мои родственники примкнули к мятежникам в Палестине, поэтому император Веспасиан велел продать в рабство всю мою семью.
Портий задумчиво кивнул. Он слышал немало подобных историй. В Римской империи процветала работорговля, тысячи людей разлучали с семьями и увозили в дальние края. Если девушке повезет, то она будет служить у хорошего хозяина и, может быть, получит вольную, выйдет замуж за вольноотпущенника и обзаведется детьми, которые в свою очередь за верную службу империи смогут получить римское гражданство. А если не повезет, то бедняжка будет переходить из рук в руки, ее выставят на продажу, и кто знает, к какому жестокому хозяину занесет ее судьба. В отличие от римлян, кельты не признавали пожизненного рабства; бедным семьям часто приходилось отдавать в услужение сыновей или дочерей, но всегда на определенный срок. Портий, которому больше нравился кельтский подход, так нанимал слуг в Саруме.
Юная рабыня испуганно посмотрела на своего господина.
– Здесь тебя не обидят, – сказал Портий и вернулся к работе, позабыв о служанке.
Через два дня он отправился в Сарум и в Акве-Сулис не приезжал больше месяца.
– Ты Аненклита, которую звали Наоми, – вспомнил он в свой следующий приезд.
Девушка смущенно покраснела и отвела большие карие глаза.
Вечером Портий прервал свои занятия и доброжелательно заговорил с рабыней: довольна ли она своей жизнью, хорошо ли ее кормят? Наоми согласно кивнула и на ломаной латыни ответила, что все к ней очень добры. Только сейчас Портий заметил, что она хорошенькая смуглянка с нежной кожей и по-детски пухлыми щеками. Впрочем, во взгляде ее сквозила сдержанная печаль.
Портий узнал, что девушку сразу разлучили с семьей. Чиновник, купивший Наоми, получил назначение в Северную Галлию и увез рабыню с собой, а через год продал ее работорговцу в Лондиниуме, откуда она и попала в Акве-Сулис.
– Ты, наверное, мечтаешь вернуться в Иудею? – небрежно спросил Портий.
– О да! – горячо воскликнула девушка. – Там, на земле моих предков, веруют в истинного бога.
Портий удивленно взглянул на нее и запоздало припомнил, что иудеи, в отличие от римлян, и вправду почитают только одного бога.
– Значит, ты не поклоняешься ни Аполлону, ни Минерве? – с любопытством спросил он.
Она потупилась, опасаясь хозяйского гнева, но упрямо помотала головой.
Портий равнодушно пожал плечами. Как все добропорядочные римляне, он верил в целый пантеон богов – на все случаи жизни существовали культы различных божеств. Вдобавок всеобъемлющая и гибкая имперская система верований позволяла с легкостью соотносить местных богов с римскими, так что Портию совершенно не претило возносить молитвы в родовом святилище Тосутига, ведь кельтский Ноденс вполне соответствовал римскому Марсу, а потому статуя римского бога мирно соседствовала с алтарем кельтского. В Акве-Сулис местные жители почитали не только Сулию Минерву, но и бога Солнца, поэтому Портий велел установить в нише у входа в термы великолепный горгонейон – скульптурное изображение бородатого и косматого кельтского божества, в котором римляне сразу же признали Аполлона, окруженного сияющим нимбом. Портий, привыкший к многочисленным богам, так никогда и не понял, отчего жители восточных провинций страстно настаивают на существовании единственного бога.
Вскоре у него вошло в привычку каждый вечер разговаривать с юной рабыней, расспрашивать ее о жизни и странных верованиях иудеев. С юных лет Портий знал о загадочных религиях Востока – тайные культы всевозможных богов существовали по всему средиземноморскому побережью; был среди них и мистический культ Митры, божественного быка. Впрочем, для Портия все эти верования оставались чисто умозрительными, а вот рабыня страстно верила в своего безымянного, незримого бога, который, по ее словам, был истинным создателем всего сущего и праведным судией.
– Наш император – единственный праведный судия, – с улыбкой напомнил ей Портий и удивленно заметил, как рабыня поспешно отвела глаза.
Ему все больше нравилось расспрашивать девушку – не потому, что он разделял ее веру, а потому, что его изумляло страстное убеждение рабыни.
С приходом зимы Портий позабыл о своей служанке – его отвлекли заботы и дела в Саруме. Однажды к нему пришел Нумекс и смущенно предложил:
– Почему бы нам не перестроить виллу?
Поначалу Портий отнекивался – для этого пришлось бы нанимать опытных строителей.
Коротышка-каменщик упрямо помотал головой и объявил:
– Я и сам прекрасно справлюсь.
Как выяснилось, Нумекс многому научился у римских мастеров и самостоятельно разработал систему обогрева для виллы в Саруме и даже предложил построить небольшие термы с подачей воды из близлежащего ручья.
– А пол выложим мозаикой, с изображением Нептуна и дельфинов, совсем как в Акве-Сулис! – воскликнул Нумекс. – Я знаю, как это сделать.
Портий улыбнулся и, поразмыслив, рассказал о предложении каменщика Тосутигу.
– Наконец-то в Саруме будет настоящая римская вилла! – с восторгом сказал старый кельт. – Не хуже, чем у Когидубна.
Портий и сам хотел расширить и улучшить дом. Имение приносило доход, а щедрого жалованья смотрителя хватило бы на постройку небольшого дворца. Семья ни в чем не знала нужды, сыновей обучал опытный наставник, а вдобавок Портий собирался прикупить участок земли в Венте и построить там еще одну виллу. Однако же дело было не только в деньгах.
Приезд Марка и Лидии заставил Портия пересмотреть свое отношение к Саруму. Он без лишних сожалений признал, что заблуждался, надеясь на возвращение в Рим. У него было прекрасное имение и жена, безразличная к имперской роскоши, а сам он занимал относительно важный, хотя и провинциальный пост… Самое время смириться с тем, что семья будет жить в глуши, ведь даже здесь, в далекой римской провинции, можно приобщиться к благам цивилизации.
Он с готовностью приступил к разработке планов нового жилища. Нумекс взялся за дело с неменьшим рвением, и, к немалому раздражению Мэйв, полы в доме взломали, стены снесли, и всему семейству на время пришлось переехать в дом Тосутига. Краснолицый каменщик, с ног до головы перемазанный глиной и мелом, целыми днями пропадал на стройке и при каждом удобном случае повторял:
– Потерпите чуть-чуть, уже немного осталось.
Нумекс, увлеченно копая канавы для системы подземного обогрева, внезапно обнаружил под полом старой виллы круг камней диаметром примерно десять футов – остатки древнего сооружения, очевидно служившего жилищем в незапамятные времена. Под одной из каменных стен, в куче щебня, нашлись три кремнёвых наконечника и каменная женская фигурка размером с кулак. Нумекс ре шил показать ее Портию.
