В такой момент лишь один из присутствующих способен был ей перечить — и прекрасно это сознавал. То был мистер Трой.
— Ваша милость, возьмите себя в руки! — прошептал он. — Девушка поступает так, как должно поступить всякому в ее положении, а ее выдержке и мужеству можно только подивиться. Она поживет под опекой своей ближайшей родственницы, покуда ее репутация не будет восстановлена. Время ли сейчас чинить ей препятствия? Будьте достойны самой себя, леди Лидьяр, и думайте о том дне, когда она вернется в ваш дом, и никто уже не посмеет указывать на нее пальцем.
Возразить было нечего — правота адвоката не подлежала сомнению, — и леди Лидьяр сдалась. Она и впрямь была достойна самой себя, когда, преодолев боль, причиненную ее же собственным решением, она подошла к Изабелле, обняла и поцеловала ее с любовью и грустью.
— Родная моя! Бедная ты моя девочка! Только не думай, что этот поцелуй последний. Я буду приезжать к тебе в деревню! Мы будем видеться часто-часто!
По знаку мистера Троя Роберт взял Изабеллу под руку и вывел ее из гостиной. Когда с порога она оглянулась, Тобби, следивший из кресла за подругой своих недавних игр, поднял белую мордашку. Последнее, что слышала Изабелла Миллер, покидая дом, был унылый и протяжный вой собаки.
Часть вторая. РАССЛЕДОВАНИЕ
На другой день после отъезда Изабеллы мистер Трой отправился на Уайтхолл, в Главное управление, чтобы, как положено, проконсультироваться по поводу пропавших денег в полиции. До этого он успел уже сообщить о происшествии в Английский банк, а также дать объявление о пропаже в ежедневных газетах.
День выдался такой теплый и солнечный, что адвокат решил проследовать к месту своего назначения пешком. Но едва он немного отошел от собственной конторы, как его нагнал приятель, тоже направлявшийся в сторону Уайтхолла. Приятель, между прочим, имел немалый опыт в подобного рода щекотливых делах. По долгу службы ему приходилось участвовать в расследовании весьма нашумевших и запутанных преступлений, в том числе и таких, когда в поимке и наказании преступников заинтересовано было само правительство. Мнение столь сведущего человека могло оказаться сейчас весьма кстати: ведь, по правде говоря, мистеру Трою в его адвокатской практике не приходилось до сих пор сталкиваться ни с ворами, ни с тайнами. Посему для пользы дела он решил поведать попутчику о цели своего визита в полицию. Не называя лишь имен, он подробно описал все, что произошло накануне в доме леди Лидьяр, после чего спросил напрямик:
— Что бы вы сделали на моем месте?
— На вашем месте, — спокойно ответил приятель, — я бы не тратил зря время и деньги и не обращался бы в полицию.
— То есть как не обращался бы в полицию? — изумленно воскликнул мистер Трой. — Да нет, вы, вероятно, не поняли меня: я иду в Главное управление! Или, может, я забыл сказать, что несу рекомендательное письмо к старшему инспектору сыскного отдела?
— Это не имеет ровно никакого значения, — все так же невозмутимо отвечал его попутчик. — Вы просили моего совета — вот вам мой совет: порвите свое письмо и забудьте дорогу на Уайтхолл.
Мистер Трой начал понемногу понимать.
— Вы что же, не доверяете сыскной полиции? — спросил он.
— А может ли доверять ей тот, кто читает по утрам газеты и хоть что-то из них удерживает в памяти? — возразил приятель. — К счастью для сыскной полиции, публика обычно тут же забывает прочитанное. Зайдите в свой клуб и полистайте газеты — вам откроется картина современного сыска. Каждое преступление есть в какой-то мере загадка. Вы сами убедитесь: преступления, раскрытые полицией, — почти всегда загадка для средних умов по причине полной бездарности, с которой преступники пытались замести следы. Другое дело, когда у преступника или преступницы хватает решимости и ума тягаться с полицией, то есть когда речь идет о настоящей загадке. Попробуйте назвать хоть один действительно сложный и интересный случай, с которым полиции удалось бы справиться. Заметьте, я вовсе не обвиняю полицейских в нерадивости. Уверяю вас, они не щадят усилий и старательно выполняют все, чему их учили. Не вина, но беда их, что среди них не находится человека, наделенного от природы недюжинными умственными способностями, который смог бы, если надо, подняться над общепринятыми методами и найти неожиданный ключ к разгадке. Бывали прежде и в полиции люди мыслящие — умели любую тайну подвергнуть анализу, разложить на кирпичики, а потом вытащить на свет Божий такую улику, какая заурядному человеку и в голову не придет. Бывали, да перевелись — которые умерли, которые на покой отправились. Вот такому бы аналитику да поручить ваше расследование! Ведь, насколько я понимаю — если только вы не заблуждаетесь насчет невиновности девицы, — отыскать воришку в вашем случае будет довольно сложно. На сегодня я знаю в Лондоне лишь одного человека, хоть как-то способного вам помочь; но он не служит в полиции?
— Кто же это? — спросил мистер Трой.
— Один старый негодяй, который, кстати, сам когда-то подвизался на адвокатском поприще, — отвечал приятель. — Вы, может быть, вспомните: все называли его Старым Шароном.
— Как?! Его же давным-давно лишили адвокатской практики за мошенничество! Он все еще жив?
— Жив-здоров и поселился в каком-то закоулке близ Лонг-Акра. Он помогает своим клиентам отыскивать разного рода потери. Что бы у вас ни пропало — жена или сигарная коробка, — смело ступайте к Старому Шарону. У него врожденная способность к распутыванию всех и всяческих головоломок — иными словами, то самое аналитическое мышление, о котором я только что говорил. Если надумаете, у меня в конторе есть его адрес.
— Как можно ему доверять? — возразил мистер Трой. — Он же наверняка обманет!
— Ошибаетесь! С тех пор как его вычеркнули из списка адвокатов, он пришел к выводу, что проще и даже надежнее всего вести честную игру. За первую консультацию он берет гинею, а все дополнительные расходы, которые могут понадобиться по ходу дела, расписывает заранее. Помните случай, в котором оказалась затронута репутация правительства? Так вот — строго между нами! — когда полиция совершенно увязла в расследовании, мое начальство обратилось к Старому Шарону. Мы, разумеется, действовали через надежных подставных лиц, которым запрещено было говорить, кто их прислал. И, надо сказать, наши расчеты оправдались: совет старого плута стоил потраченных денег. Впрочем, не исключено, что в вашем случае он окажется менее удачлив. Так. что обратитесь, пожалуй, в полицию, а уж если это не поможет — что ж, Старого Шарона всегда нетрудно разыскать.
Такой компромисс показался осторожному адвокату вполне приемлемым, и он отправился на Уайтхолл. Полицейские, не мудрствуя лукаво, тотчас заключили, что кражу совершила Изабелла.
Для подтверждения своей версии полицейское начальство направило в дом леди Лидьяр опытную служащую из управления, чтобы та пересмотрела одежду и безделушки бедной девушки, пока их не отвезли к тете. Обыск ни к чему не привел. Из всех вещей лишь подарки леди Лидьяр представляли какую-то ценность. В столе среди бумаг не оказалось счетов ни от ювелира, ни от галантерейщика. Тайной слабости к роскошным туалетам также выявить не удалось. Потерпев фиаско в своих первоначальных замыслах, полицейские предложили установить за Изабеллой слежку. Ведь за преступлением мог стоять любовник девицы — какой-нибудь мот, которому кровь из носу надо было раздобыть пятьсот фунтов, иначе он погиб. Леди Лидьяр, которая и на обыск-то согласилась лишь под давлением мистера Троя, отвергла сию хитроумную идею как в высшей степени оскорбительную.
Она объявила, что если они вздумают следить за Изабеллой, то девушка тотчас же узнает об этом из ее собственных уст. Смиренно ее выслушав, полицейские вежливо предложили новое направление поиска. Они заметили, что в делах подобного рода какое-то подозрение всегда падает на прислугу, и не станет ли ее милость возражать, если они займутся слугами и постараются выяснить, кто где находился в момент совершения кражи? Ее милость возразила, притом самым решительным образом. После этого тот, кого называли «господином инспектором», на минуту отозвал мистера Троя в сторону.
— Кражу в доме, безусловно, совершил кто-то из своих, — вежливо-авторитетным тоном заявил инспектор. — Не позволяя нам проводить расследование в доме, ее милость связывает нас по рукам и ногам, и не наша вина, что дело застопорилось. Если вдруг леди Лидьяр пересмотрит свою точку зрения, дайте мне знать, сэр. Честь имею!
Таким образом, идея обращения в полицию скоропостижно себя изжила. Ничего, кроме голословных уверений в виновности либо прислуги, либо Изабеллы, от полицейских чиновников добиться не удалось.
