Еще раз поразмыслив в тиши своего кабинета и памятуя о данном Изабелле обещании сделать все возможное для подтверждения ее невиновности, мистер Трой заключил, что ему остается лишь одно. Он взял перо и написал в контору своего приятеля. Адвокат решил рискнуть и обратиться к Старому Шарону.
На следующий день мистер Трой, прихватив с собою в качестве важного свидетеля Роберта Моуди, уже звонил в дверь убогого, грязного домишки, в котором принимал своих клиентов Старый Шарон.
Посетителей отвели наверх и показали им дальнюю комнатушку во втором этаже. Сквозь густое облако табачного дыма они разглядели в кресле за столом маленького, толстенького, плешивого старикашку в грязнейшем, изодранном фланелевом халате, с куцей трубкой во рту, французским романом в руке и мопсом на коленях.
— Вы по делу? — осведомился Шарон хриплым голосом старого астматика и нахально уставился на посетителей блестящими черными глазами.
— Разумеется, по делу, — отвечал мистер Трой, смерив опозорившего почтенное адвокатское сословие мошенника таким взглядом, каким впору смотреть разве что на рептилию, вставшую вдруг на задние лапы. — Сколько вы берете за консультацию?
— Ваша гинея — мои полчаса. — С этими словами Старый Шарон протянул грязную руку через шаткий, выпачканный чернилами стол, отделявший его от посетителей.
Мистер Трой и за тысячу фунтов не согласился бы дотронуться до этой руки хоть кончиком пальца; он положил гинею на стол.
Шарон оглушительно расхохотался, при этом почему-то грозно сдвигая брови и широко растворяя для всеобщего обозрения свой устрашающий зев.
— Вижу, я для вас недостаточно чистоплотен, а? — спросил он, видимо очень довольный произведенным эффектом. — Вот в этой книжке, — он помахал французским романом, — тоже изображен один старичок, немного похожий на меня. Читали? Отличная вещь, сильно написана. Как? Не читали? Прочтите непременно — получите огромное удовольствие! Да, вас не беспокоит табачный дым? Я, знаете ли, когда курю, быстрее соображаю.
Мистер Трой величественно, хотя и с некоторой брезгливостью, взмахнул рукою, выражая сим жестом молчаливое позволение курить.
— Прекрасно, — сказал Старый Шарон. — Ну-с, приступим.
Откинувшись в кресле и попыхивая трубкой, старик лениво полузакрыл глаза, в точности как мопс у него на коленях. Кстати, между хозяином и его собакой и впрямь обнаружилось в этот момент необыкновенное сходство: оба устраивались поудобнее, словно готовились приятно вздремнуть.
Мистер Трой четко и последовательно изложил обстоятельства дела. Когда он закончил, Старый Шарон вдруг открыл глаза. Мопс вдруг тоже открыл глаза. Шарон пристально взглянул на мистера Троя. Мопс тоже пристально взглянул на мистера Троя. Шарон заговорил. Мопс зарычал.
— С вами все ясно: вы адвокат. Ну-ну, не беспокойтесь — прежде мы никогда не встречались, и имя ваше мне неизвестно; но адвоката всегда узнаешь по манере излагать факты. А это кто такой? — Старый Шарон вопросительно взглянул на Моуди.
Мистер Трой представил Моуди как наипервейшего свидетеля, которому доподлинно известны обстоятельства исчезновения банкноты и который с готовностью ответит на любые вопросы. Некоторое время Старый Шарон курил, молчал и сосредоточенно думал.
— Так-с! — неожиданно рявкнул он. — Будем докапываться до сути!
Облокотившись на стол, он подался вперед и принялся допрашивать Моуди. Как ни омерзителен был мистеру Трою презренный старикашка, все же адвокат не мог не восхищаться, слушая, как мастерски он ставит свои жестко подчиненные конечной цели вопросы. Через четверть часа Старый Шарон выудил из свидетеля буквально все до мельчайших подробностей, что тот в состоянии был сообщить. Наконец, докопавшись, как он выразился, до сути, он раскурил погасшую трубку и удовлетворенно развалился в обшарпанном кресле.
— Итак, — сказал мистер Трой, — пришли вы к какому-нибудь мнению?
— К какому-нибудь, разумеется, пришел.
— К какому же?
Вместо ответа Старый Шарон заговорщицки подмигнул мистеру Трою и тоже задал вопрос:
— Скажите, десять фунтов за услуги вас не очень обременят?
— Смотря за какие услуги.
— Можно, конечно, удовольствоваться заключением на одну гинею, — сказал Шарон. — Но не забывайте, что это будет заключение, сделанное с чужих слов, а вы как юрист не хуже меня понимаете, чего оно будет стоить. Но поставьте на меня десять фунтов — проще говоря, оплатите мне время и усилия, потраченные на распутывание этого непростого дела, — и вы получите заключение, основанное на моих собственных выводах.
— Поясните, — потребовал мистер Трой. — Какие сведения вы беретесь сообщить за десять фунтов?
— Я назову имя того — или тех, — кто виновен в совершении кражи. А коли пожелаете, то в доказательство моей правоты я с удовольствием — и, заметьте, совершенно бесплатно! — возьмусь предоставить вам еще одну услугу: схватить воришку за шиворот.
— Выслушаем сперва заключение на одну гинею, — сказал мистер Трой.
Старый Шарон снова растворил зев и оглушительнее прежнего расхохотался в лицо посетителям.
— Вы мне нравитесь, — отхохотавшись, объявил он мистеру Трою. — Как вы любите свои денежки! Вы, должно быть, чертовски богатый человек. Ну, слушайте, вот вам заключение за одну гинею. В вашем случае следует подозревать того, кого вам труднее всего заподозрить.
При последних словах внимательно слушавший Моуди вздрогнул и побледнел. Мистер Трой был глубоко разочарован и не пытался этого скрыть.
— Это все? — сказал он.
— Все? — насмешливо переспросил старый проходимец. — Хорош адвокат! Что же еще я могу сказать, полагаясь на одни только непроверенные показания вашего свидетеля? Разве я беседовал с девушкой и могу сложить о ней собственное мнение? Нет! Или, может, меня ввели в дом — под видом мальчика на побегушках, чистильщика башмаков, да кого угодно, — чтобы я мог сойтись со слугами и что-то о них узнать? Опять нет! Я вынужден принимать ваши суждения на веру и могу только сказать, как бы я поступил, если бы мои суждения совпали с вашими, — и все за какую-то жалкую гинею! Уверяю вас, это дешево, чертовски дешево для такого богача, как вы!
Адвокат, вопреки собственной воле, находил, что доводы Шарона не лишены убедительности. Что и говорить, старый хитрец умел подвести слушателей к нужной мысли.
— Возможно, я обдумал бы ваше предложение, — отвечал мистер Трой, — но все равно вам никто не позволит огорчать молодую девушку грубыми расспросами, а тем более шпионить в приличном доме.
Старый Шарон сжал грязные пальцы в кулаки и с потешным неистовством забарабанил ими по крышке шаткого стола.
— Да что вы знаете о методах моей работы? — взвизгнул он, едва мистер Трой умолк. — Думаете, я круглый идиот? Нет, уж если кто здесь и идиот, то, во всяком случае, не я! Представьте себе картинку: ваша девица выходит на прогулку и встречает по дороге грязного и жалкого нищего старика — или, по-вашему, я не похож на грязного и жалкого нищего старика?! Прекрасно! Старичок ноет, хнычет, рассказывает ей длиннейшую историю и в конце концов выклянчивает у девицы шестипенсовую монетку. К этому времени он знает ее как облупленную (не задав при этом, заметьте, ни единого вопроса), а сама девица не огорчена, как вы изволили выразиться, а, напротив, счастлива, что ей представилась возможность совершить благодеяние. Стойте, еще не все! Кто вам чистит туфли-штиблеты? Вот, глядите! — Спихнув собачонку, он нырнул под стол и вскоре появился оттуда с баночкой ваксы и старым башмаком, на который тотчас набросился с необычайным рвением. — Собираюсь, знаете ли, прогуляться, хочу привести себя в порядок. — И, усердно работая щеткой, он замурлыкал популярную в начале века сентиментальную песенку:
Напрасны все мои терзанья!
Она прекрасна, как звезда,
Она мечты моей созданье,
Но — ах! — не быть мне с нею никогда.
Трам-та-там-та-та!
Обожаю песни про любовь. Так его, так! Сейчас он у меня как зеркало заблестит! Ну что за славный, пригожий старичок — за работой шутит, поет, доброму люду скучать не дает! Что вы говорите? Посторонний? Не стоит откровенничать? Да как вам не совестно — бедняга стоит уж одной ногой в могиле! Вот увидите, госпожа кухарка непременно припрячет для него на судомойне лакомый кусочек от обеда, а лакей Джон разыщет свой старый сюртук. А когда он выведает все, что хотел, и на другое утро не явится в дом — что? по-вашему, скажут о нем в людской? Думаете, заголосят: «Ах, он за нами шпионил»? Как бы не так! Скажут: слег старый весельчак, или под колеса попал, или, пуще того, ноги протянул — лежит, болезный, в мертвецкой нашего прихода. Не верите — сведите меня на свою собственную кухню и посмотрите, примут ли меня ваши слуги за шпиона. Ну, ну, господин адвокат, не тратьте попусту свое драгоценное время, выкладывайте десять фунтов!
