Через четверть часа девица с черными локонами сделалась вдруг предметом всеобщего внимания.
Онагр спешил ангажировать ее на мазурку.
Господа офицеры и статские франты стекались изо всех комнат в залу смотреть на девицу с черными локонами.
- Она похожа на княжну! - слышалось повсюду.
- Как две капли! - кричал офицер с серебряными эполетами, бегая по зале, - я первый заметил это сходство. И говорит точно княжна; я с княжной несколько раз танцевал, - и напрыскана духами heliotrope, как княжна; только вальсирует неловко, руку не умеет держать, оттого она и мало вальсирует. Я люблю вальсировать с m-lle Неврёзовой - та ловкая!
Мазурка! мазурка!
Онагр поставил стул для своей дамы. Катерина Ивановна в первой паре уже летит с адъютантом. Адъютант рассыпается перед Катериной Ивановной и выдумывает беспрестанно какие-то новые, трудные фигуры. Онагр рассердился на адъютанта; а на
Катерину Ивановну, - о! на нее он и смотреть не хочет. Его начинает сильно занимать девица, похожая на княжну. Он любезничает с нею изо всех сил, он говорит без умолку, а она только слушает, она кажется утомленною… Но вот музыка смолкла, усталые и тяжело дышащие кавалеры и дамы разбрелись по разным комнатам в ожидании ужина…
"Нечего сказать, прелесть как хороша, а не разговорчива! - подумал Онагр, расставаясь с девицей, похожей на княжну, - будь она немного повеселее и поживее да понаряднее, тогда бы просто свела с ума".
Офицер с золотыми эполетами, по своему обыкновению, явился после мазурки.
- Я, братец, кажется, в самую пору, - сказал он Онагру. - Что, накрывают ужинать?
Сядем за ужином вместе. Ну что, весело было?
- Да. С какой душечкой я танцевал мазурку! Постой, я тебе покажу ее.
Онагр схватил офицера за руку. Они обежали все комнаты, но нигде не нашли ее.
- Видно, уехала.
- Брюнетка или блондинка?
- Брюнетка.
- Лучше Лизы, братец, брюнеток я и не видал, признаюсь тебе. А что твоя Катерина
Ивановна?
- Ничего! надоела, братец; я с ней рассорился; хочу как-нибудь отделаться от нее.
Дмитрий Васильич сыграл пятнадцать робберов в вист, расправил свои одеревеневшие члены, пройдясь раза два по комнате, и подвел Онагра к директору.
- Вот, ваше превосходительство, господин Разнатовский, о котором я говорил вам.
- Очень приятно познакомиться, - сказал директор, протягивая руку, - что, я думаю, устали, много танцевали?
- Да-с.
- Я говорю, ваше превосходительстве, что надобно служить молодому человеку, - заметил Дмитрий Васильич, - не правда ли?
- Как же не служить? А вы, верно, боитесь службы? Служба не так страшна, как вы думаете; не бойтесь. Мы вас не замучим.
Онагр поклонился.
- Приезжайте, когда вам можно будет, ко мне вместе с Дмитрием Васильичем. Я рад всегда видеть вас у себя, мы потолкуем с вами.
- Чем, ваше превосходительство, изволили кончить вист? - сказал подошедший в эту минуту хозяин дома, с чувством смотря на директора.
- Выиграл, выиграл!
- Мне весело, ваше превосходительство, что вы у меня в доме изволите, кажется, выигрывать по большей части.
- Да, да, странно! у вас мне какое-то особенное счастье. Я к вам буду чаще ездить.
Директор благосклонно захохотал.
- Милости прошу, ваше превосходительство; такие гости, как вы…
Хозяин дома не прибрал окончательной фразы, низко поклонился и потом еще с большим чувством посмотрел на директора.
После этого в зале началась кутерьма; лакеи носили плитки с одеколоном, раздвигали столы, откупоривали бутылки, гремели тарелками и стаканами.
Ужин готов.
Дамы сели за особенным столом; около них поместились только два или три записные любезника, и, между прочим, адъютант возле Катерины Ивановны.
"Холодная, бездушная кокетка! - сказал Онагр самому себе; покосясь на нее, - и нашла по себе молодца: этот адъютант глуп, пусть его вздыхает. Она меня не завлечет теперь в свои сети, нет! После и станет раскаиваться, да поздно…"
Утешив себя этою мыслию, Онагр наложил полную тарелку чего-то вроде майонеза и налил полный стакан вина.
Офицер с серебряными эполетами был чрезвычайно доволен ужином: он пил более всех и все говорил, что после ужина надобно затеять непременно гросфатер.
Онагр не дождался гросфатера и уехал.
Он лежал в карете; ему мерещилась девица с черными локонами, похожая на княжну…
"Какой рост и какая талия, чудо! Что, если бы надеть на нее бархатный капот и пройтись с нею по Невскому? все бы останавливались и смотрели…"
Глаза его слипались.
"А что, не жениться ли мне?"
При этой блестящей мысли он заснул.
Старый кавалерист и его семейство. - Успехи Онагра
На другой день после бала г-жи Горбачевой Онагр проснулся часа в два, оделся и поехал к Маше; однако лицо и стан девушки с черными локонами все мелькали перед ним.
Машей он был доволен и тотчас же приказал нанять для нее квартиру, сам выбрал ей мебель и записался по ее просьбе в "Библиотеку для чтения" Смирдина, потому что она охотница до романов. Маша завелась своим хозяйством; Онагр всякий день у нее, и часто по вечерам они ездят в обшевнях тройкой в Екатерингоф или на Крестовский остров. Эти поездки особенно веселы… Жаль только, что зима проходит и дорога портится.
Однажды (это было в первых числах марта) Онагр ехал по Гороховой улице, а офицер с серебряными эполетами перебегал через дорогу…
- Пади! - закричал ему кучер Онагра.
Офицер обернулся.
- А, мон-шер, это ты! Же-ву-салю. Чуть не задавил меня… Постой на минутку…
Онагр приказал остановиться. Офицер подбежал к саням…
- Куда, мон-шер? Слякоть ужасная; к святой, верно, не высохнет, под качелями будет грязно; жаль!
- А ты куда? Что поделываешь? - спросил Онагр.
- Был с визитом у Змеевых, мон-шер.
- Кто это Змеевы?
- Будто ты не знаком с ними? Приятный дом, мон-шер: отец славный малый и мать добрая старушка, а о дочке и говорить нечего, - знаешь, что на княжну похожа… Ты с ней у
Горбачевых танцевал. Я с ними познакомился сейчас после бала.
- Ах, братец, представь меня к ним! Ты мне сделаешь большое одолжение.
Девица с черными локонами явилась Онагру опять во всей красе своей; опять пришла ему в голову мысль, как бы хорошо надеть на нее бархатный капот и пройтись с нею по
Невскому.
- Изволь, мон-шер, представлю, когда хочешь; я у них почти свой в доме, на короткой ноге, меня все любят; завтра же скажу им о тебе; отец охотник до лошадей, а у тебя славные лошади… Прощай.
- Смотри же, представь.
- Конте-сюр-муа, мон-шер.
Дня через три Онагр с офицером явились к Змеевым.
Отставной полковник-кавалерист, среднего роста, полный, с большими черными усами, с проседью, в венгерке с кистями, прохаживался в своем кабинете и пробовал хлыстик. Кабинет украшался токарным станком, двумя черкесскими кинжалами, винтовкой, коллекциею черешневых чубуков и двумя гипсовыми лошадьми.
Офицер представил Онагра полковнику.
Полковник пожал ему руку - и так крепко, что Онагр едва не вскрикнул.
- Без церемонии, господа, я привык по-военному, прошу садиться - диван не мягкий, а сидеть можно.
- Как в своем здоровье Дарья Николаевна и Ольга Михайловна? - спросил офицер.
- Здоровы, здоровы; спасибо: у жены сидит Иконин, нравоучительные книжки ей читает; она любительница проповедей: старухе, впрочем, больше нечего и делать. Мы же, кавалеристы, не слишком жалуем красноречие. Нам подавай коня, пороху, дыму, стишков
Дениса Васильича…
Полковник носовым платком разгладил усы и захохотал.
- Да, Михайло Андреич, мы, военные, совсем не то, что эти статские. (Офицер с серебряными эполетами указал на Онагра.)
- Вы военные? С какой стороны вы военные? С чего вы это взяли? Вы, сударь, не военные, а так, ни то ни се, ни рыба ни мясо, - вы, я думаю, и пули-то не отличите от мячика; у вас и усов нет!
Полковник засмеялся и обратился к Онагру:
- А я слышал, что вы охотник до лошадей. Что, у вас хорошие лошади?
- Все заводские, дорогие лошади.
- Рысаки-с?
- Рысистые, особенно один гнедой жеребчик.
- Орловский?
- Конечно, настоящий орловский.
- Это хорошо, это я люблю. Нынешние вольнодумцы всё толкуют о скаковых лошадях; всё, видишь, подавай им от Эклипса. Вздор! Скакуны ни к черту не годятся… От
Сметанки или от Безыменного - почище будут. Бывало, я вам скажу, как Проворный побежит, весь на воздухе, - так, глядя на него, дух занимается. Любопытно посмотреть ваших лошадок. Я вам имею честь рекомендоваться, милостивый государь, я знаток в лошадях, я старый кавалерист, через мои руки прошло их довольно.
Полковник рассек воздух хлыстиком.
- Очень довольно! И чего я не испытал на своем веку! Сквозь огонь и воду прошел…
Пойдемте; я вас моей старушонке отрекомендую.
Он бросил хлыстик на стол.
Жена полковника, худая, желтая, сгорбленная, в чепце, сидела против добродетельного старичка с огромным ртом и благоговейно слушала его проповеди, которые он читал с чувством и с расстановкой.
