— Привет, моя дорогая. Как день прошел в школе?
— Нормально. Бабуль, мне дали роль в школьном спектакле.
— Замечательно. Будешь петь?
— Да, и играть, и, может, еще танцевать.
— Солнышко, у тебя прекрасный голос. В начальной школе ты пела лучше всех.
— Но теперь-то другое дело – отбирали знаешь как строго. И меня не просто взяли в хор, а дали целую отдельную роль.
— А что за постановка?
— «Иосиф и его разноцветное платье» .
— Мы с Роуз ее смотрели в Королевском театре пару лет назад. Чудесный был спектакль.
— Я буду одним из братьев Иосифа.
— Уже не терпится увидеть.
— Но это ближе к Рождеству.
— Надеюсь, к тому времени поправлюсь — было бы жаль пропустить.
— Конечно, ты поправишься.
— Родители будут тобой гордиться.
— Надеюсь. — Я встала. — Чаю, бабуль?
— Спасибо, дорогая. Там в шкафу шоколадное печенье.
Я пошла на кухню и поставила чайник. Я не сомневалась, что маму с папой обрадует новость про спектакль, но в последнее время им как-то не до меня. Почему-то мама с папой не разговаривает. И дядя Джон с папой не разговаривает. Со мной все общаются, но никто ничего не рассказывает. Счастливая семейка.
Папу я почти не вижу – днем он работает, а потом кучу времени проводит в Центре. Я знаю, что они с дядей Джоном страшно поссорились, но не знаю из-за чего. И маму раньше жутко волновало, что там у меня в школе, дотошно про все уроки расспрашивала — иногда доставала ужасно. Но в последнее время она будто замкнулась в своей скорлупе. Мне хотелось рассказать ей про Шарлин, но как-то все не складывалось.
Я налила бабушке чаю, себе – соку, поставила чашку, стакан и тарелку печенья на поднос и отнесла в комнату.
— Спасибо, дорогая моя. Ты такая помощница. — Бабушка отхлебнула из чашки. — Ну, что там у тебя в школе? Как подруга твоя, Шарлин?
— Ничего, — я взяла шоколадное печенье – и положила его обратно.
— Ты чего? Пропал аппетит?
— Ага, бабуль, как-то не хочется. Подожду лучше ужина.
По дороге домой я все думала: что же произошло на вечеринке у дяди Джона? Явно что-то серьезное, если уже две недели они не разговаривают – а дядя Джон с папой вместе работают, не знаю, как у них получается. Наверно, это из-за папиного увлечения буддизмом. Он стал другим. То есть, сначала он вроде и не менялся — просто занимался медитацией, и все. Одно про папу можно сказать: никогда он не ходил с кислым лицом, всегда с ним было весело. А теперь он изменился. Стал жутко серьезным. Заявил, что стал вегетарианцем. Маме теперь приходится готовить по два ужина — один ему, другой нам. И пить он перестал. Не то чтобы раньше он сильно пил - но в пабе мог выпить кружку пива, или бокал вина за обедом. А сейчас говорит, что не хочет пить совсем. Пару месяцев назад я просто спросила бы прямо: «Папа, в чем дело? Что с тобой происходит?» Но почему-то не получалось. Каждый раз, когда я хотела спросить, понимала, что не могу. Мама с папой всегда меня учили, что надо с ними делиться. Всегда повторяли: если что-то тебя волнует, скажи нам. Не держи в себе. Не то, чтобы раньше у меня были какие-то горести – только в начальных классах, когда учительница ко мне придиралась, и потом еще когда мы с Шарлин поссорились. И в прошлом году, когда дедушка умер, - но тогда все переживали. Но вот сейчас меня что-то и правда волнует, а этого, похоже, никто не замечает.
Я думала спросить у бабушки, но она болеет - не хотелось ее волновать. И уж совсем нет смысла спрашивать у подруг - они решат, что у папы крыша едет. И вообще, обсуждать это с ними не очень хотелось. А потом меня осенило. На религиоведении нам зачитали темы на следующий семестр, и оказалось, что после Рождества мы будем изучать буддизм. Я решила, что долго так ждать не смогу, и после занятий сама подошла к учителю. Шарлин я наплела, что забыла в классе листок с домашним заданием. Преподаватель сидел за столом и разбирался в бумагах.
— Энн Мари, ты что-то хотела?
— Вы сказали, что у нас после Рождества по программе буддизм.
— Точно так.
— А если у вас есть какие-нибудь распечатки с материалом… можно почитать?
— Уже сейчас? Энн Мари, я удивлен. Только я не делал ксерокс - надо посмотреть, нет ли у меня копии… Может, зайдешь попозже?
— Ладно, не стоит, простите за беспокойство.
Я повернулась и хотела уйти, но он меня окликнул - наверно, вид у меня был огорченный.
— Может, тебя что-то конкретное интересует… если что-то определенное – я мог бы, наверно, подсказать.
Я вернулась к столу. Если бы я знала, что спросить – но в том и беда, что я понятия не имела, с чего начать.
— Ничего нет конкретного, просто вообще интересно, что такое буддизм. Ладно, неважно. Подожду до Рождества
— А откуда у тебя такой интерес? Ты что-то читала, или видела по телевизору? Нечасто меня просят выдать материал раньше срока! — Он улыбнулся.
— Понимаете, у меня папа буддист… ну, увлекается буддизмом.
— Правда? Очень интересно. И ты думаешь последовать его примеру?
— Нет, это не мое.
— Ты хотела бы лучше понять его, в этом дело?
— Да.
— Рад это слышать. Ладно, может, я найду книгу, в которой изложены основы. И если будут какие-то трудности – спрашивай. Я всегда рад помочь.
— Спасибо, сэр.
— Но, может, тебе стоит спросить у папы? Попроси, чтобы он тебе объяснил – тогда ты поймешь его точку зрения.
Я понимала, что это разумно, - но просто не знала, что спрашивать. И все же решила начать разговор.
Вечером, когда мы пили чай, я сказала:
— Пап, а почему, если ты буддист, ты должен быть вегетарианцем?
— Ну, идея в том, что надо уважать все живое – и людей, и животных.
— Получается, есть мясо — это плохо?
— Я этого не говорю, просто сейчас для меня это так.
— А почему тогда пиво не пьешь? Оно же, вроде, не животного происхождения.
— С пивом дело другое. Это чтобы чуток прояснить сознание.
— Пап, это как?
— Ну, от выпивки мутится в голове. А если ты буддист, тебе надо, чтобы сознание было ясным.
— Для этого и медитация, да?
— Точно так.
— А у нас по религиоведению будет буддизм в следующем семестре.
— Серьезно?
— Да, после Рождества.
— Тебе надо сходить со мной в Центр.
— Да нет, это так, для общего развития. Мы разные религии проходим — индуизм там и прочее. Я пока не хочу становиться буддистом.
— Боже упаси. Хватит и одного в нашем доме.
Мама сложила стопкой тарелки и унесла их на кухню.
— Буддистам нельзя рулетики из бекона.
— Зато можно вегетарианский бекон.
— Нет уж, сам это ешь. А католикам чего-то нельзя всего шесть недель в году.
Первая репетиция была в среду после занятий в кабинете мисс О'Хара. Она и мистер Уилсон, учитель по актерскому мастерству, стояли у рояля, их окружала целая толпа ребят из разных классов. По-настоящему большие роли дали кому-то из старших, вроде Мэгги Хана и Пола Элана. Там было человек двадцать из параллельных классов, но я не знала никого, кроме Ниши - с ней мы пересекались на химии. Мы толком знакомы не были, просто однажды мы проводили опыты, и она оказалась в нашей группе, потому что ее напарник заболел. И я помню, как уверенно и точно она все делала, как держала колбу над огнем горелки – пальцы такие длинные, тонкие. Ниша улыбнулась мне, и я подсела к ней.
— Привет.
— Привет.
— У тебя роль или ты в хоре?
— Я брат Иосифа.
— И я тоже.
— Итак, начнем. — Мисс О'Хара вышла вперед. — Все сядьте, будьте любезны. Итак. Слушаем внимательно. Общие репетиции будут по средам после уроков. Те, у кого большие роли – например, Иосиф, или Фараон, - дополнительно репетируют по вторникам на большой перемене. А братья Иосифа приходят по четвергам в перерыве на обед. — Послышалось тихое ворчание, и она оглядела собрание. — А теперь внимание: если кто репетиции, каждую репетицию, посещать не может или не хочет, тот должен уйти сейчас.
Опять поднялось шушуканье, но никто не двинулся с места.
— Хорошо. Только помните: приходим на каждую репетицию, с этого самого дня и до генеральной. Претендентов на роли достаточно, так что решайте. — Она оглядела нас. — До сих пор все ясно? Есть вопросы?
— Мисс, - в заднем ряду поднялся долговязый парень, - а у меня по четвергам баскетбол на большой перемене. – Это был Кэйр Симпсон. Шарлин, наверное, в обморок упадет, когда узнает, что он играет в спектакле.
Ему ответил мистер Уилсон:
— Значит, тебе придется выбирать. Извини, но какой бы мы день ни назначили, кому-то будет неудобно.
— Еще вопросы? — Мисс О'Хара обвела взглядом всех нас. — Нет? Отлично. Тогда начнем.
После репетиции мы с Нишей встретились у ворот школы.
— Здорово было, правда? — спросила она.
— Ага.
Мы вместе пропели: «Joseph», - как мисс О'Хара, продирижировали два такта паузы и допели: «He was Jacob's favourite son» . Тут мы обе прыснули со смеху.
