Угрюмо молчит бей. Из красной шелковой сумки вынимает он ту бумагу, что расторгает брачные узы[141]. Теперь она сможет надеть венец нового брака, как только увидит снова дом своей матери.
Прочитала супруга аги бумагу. Целует она в лоб обоих своих сыновей, а дочерей своих целует в алые губы. Но не и силах она расстаться с последним своим ребенком, который еще лежит в колыбели. Безжалостно, хоть и с трудом, оторвал ее брат от дитяти — посадил на коня своего и вернулся с нею в свой дом. Но недолго она оставалась в отцовском доме, ибо красива была и знатного рода, и стали свататься к ней благородные люди округа. Выделялся среди них кади[142] селенья Имоски.
Умоляет бедная женщина брата: «Хоть бы мне, милый брат, умереть раньше тебя. Молю тебя, не выдавай меня замуж[143]. Разорвется мое сердце от горя, когда увижу своих детей сиротами». Али бей не хочет ее слушать: он предназначил свою сестру в супруги имоскскому кади.
Последний раз обратилась она к нему: пусть хотя бы письмо пошлет он имоскскому кади и напишет в этом письме: «Госпожа тебе шлет привет и великую просьбу. Как приедешь ты за невестой со своими благородными сватами, привези ей длинное покрывало, такое, чтобы всю ее укутать, чтобы она не видела своих сирот, проезжая мимо дома аги».
Прочитал кади письмо и собрал благородных сватов. Отправились они за невестой и вывезли ее из дома, полные радости и веселья.
Вот они проезжают мимо дома аги. Обе дочери, глядя свадьбу с балкона, узнали свою мать. Оба сына выбежали к ней навстречу и зовут родную к себе: «Мать, оставайся с нами, пойдем вместе к столу!» И несчастная мать крикнула старисвату: «Во имя неба молю тебя, братец мой старисват: останови лошадей у этого дома, хочу я одарить моих сирот». Лошади остановились у дома, и дала она детям подарки. Сыновьям она подарила золотом шитые туфли, дочерям — пестрые платья. А младенцу, что еще лежит в колыбели, послала она рубашку.
Асана-ага видел все это, стоя в стороне. Подзывает он к себе сыновей: «Идите ко мне, сиротки; оставьте бессердечную мать, которая бросила вас».
Побледнела несчастная мать, голова ее ударилась о землю, и рассталась она с жизнью от горя, что сиротами пришлось ей увидеть милых своих детей.
Нижеследующей поэмой обязан я любезности покойного графа де Сорго, нашедшего сербский оригинал в одной рукописи парижской библиотеки Арсенала[144]. Он полагал, что поэма эта написана кем-либо из современников Милоша.
Ссора между дочерьми Лазаря, поединок между двумя его зятьями, предательство Вука Бранковича и преданность Милоша описаны в ней с подробностями, в точности соответствующими историческим данным.
Рассказ начинается около 1389 года, когда Лазарь Гребилянович, король Сербии, собирался отразить нашествие полчищ Мурада I.
Хороши алые розы в белом дворе Лазаря! И никто не может решить, какая из них прекрасней, какая из них больше, какая из них румяней.
Это не алые розы, это дочери Лазаря, господаря Сербии широкоравнинной, славного витязя, князя древнего рода.
Лазарь выдал своих дочерей за великих господарей: Вукосаву за Милоша Обилича, Марию за Вука Бранковича, Милицу за царя Баязета[145].
А Елену выдал он далеко, за благородного господаря Джордже Черноевича, молодого воеводу Зеты[146].
Немного прошло времени, и приехали три сестры повидать свою мать. Только нет султанши Милицы: не пускает ее царь Баязет.
Ласково поздоровались сестры, но, увы, вскоре разгорелся между ними спор: каждая хвалила своего мужа в белом дворце Лазаря. Молвила госпожа Елена, жена Черноевича: «Какая другая мать, кроме матери Джордже Черноевича, могла родить подобного сына, благородного, доблестного, смелого?» Сказала жена Бранковича: «Какая другая мать, кроме матери Вука Бранковича, родила подобного сына, доблестного, смелого?»
Засмеялась супруга Милоша, засмеялась Вукосава и воскликнула: «Довольно вам хвастать, бедные мои сестрички! Ну, что Вук Бранкович? Это не настоящий витязь. Ну, что Джордже Черноевич? Не храбрец он и не сын храбреца. А вот Милош Обилич, из знати Нови-Пазара, — это доблестный витязь, сын храброго витязя, а мать его родом из Герцеговины»[147].
Рассердилась жена Бранковича, подняла она руку и ударила по лицу Вукосаву. Легок был удар, а из носа у ней хлынула кровь[148]. Вскочила юная Вукосава и, плача, вернулась в свой дворец. В слезах зовет она Милоша, но говорит с ним спокойно:
«Если бы знал ты, господин мой любезный, что сказала жена Бранковича! Что ты не благородный и не сын благородного, а бездельник и сын бездельника. И еще она хвастает, жена Бранковича, что не посмеешь ты выйти на поединок с господином ее Бранковичем, ибо нет в тебе настоящей доблести».
Горькими показались эти слова Милошу. Вскочил храбрец на ноги, мчится на боевом коне, вызывает Вука Бранковича:
«Друг мой Вук Бранкович! Коль рожден ты достойной матерью, выходи со мной на честное поле, и узнаем мы, кто из нас отважней».
И Вук не мог отказаться, на боевом коне он устремился, выехал на гладкую равнину и вступил на поле состязаний[149].
Там они скрестили свои боевые копья, но в куски разлетелись копья. Выхватили они сабли, что висели у них на боку, но поломались сабли.
Стали они тогда биться тяжкими палицами своими, и перья[150] попадали с палиц. Счастье улыбнулось Милошу, обезоружил он Вука Бранковича.
И сказал Милош Обилич: «Попробуй-ка хвастать теперь, что не посмел я выйти с тобой на поединок! Я мог убить тебя, Вук, в черное мог нарядить я милую твою супругу. Потому ступай себе с богом, только впредь не хвастай».
Прошло немного времени, и нагрянули на Лазаря турки. Ведет их Мурад-Солиман. Разоряют они и жгут селенья и города.
Лазарь не в силах больше терпеть такое разоренье; собирает он свое войско. Призывает он Вука Бранковича, призывает и славного витязя Милоша Обилича.
Готовит он княжеский пир, ибо гости его — князья. Напились они доброго вина, и сказал господарям Лазарь:
«Слушайте, витязи мои, князья и владыки, верные мои храбрецы: завтра мы нападем на турок. Поведет нас Милош Обилич.
Ибо Милош доблестный витязь: страшен он и туркам и христианам. Будет он первым воеводой[151], а за ним — Вук Бранкович».
Горько было Вуку слушать такие слова, ибо Милоша он видеть не может. Отзывает он Лазаря в сторону и тайно ему шепчет:
«Иль не знаешь ты, милостивый владыка, что напрасно собираешь свое войско? Предаст тебя Милош Обилич, изменил он своей вере».
Промолчал Лазарь на это, ничего не ответил. Но в конце пира поднял золотой кубок. Обильно текут его слезы, и он тихо говорит:
«Пью не за царя, не за кесаря[152], но за зятя моего Обилича, который хочет меня предать, как Иуда предал Создателя!»
Клянется Милош Обилич Всемогущим, что нет в его сердце предательства и коварства. Смело вскочил он на ноги и ушел в свой белый шатер. Там он до полуночи плакал, а в полночь совершил молитву.
Когда занялась заря, когда денница показала ясное свое чело, вскочил он на лучшего коня и помчался в лагерь султана.
Просит он стражей султанских: «Пустите меня к султану. Выдам я ему Лазаря, предам его в ваши руки».
Поверили турки Обиличу и привели к султану. Бросается Милош на колени на землю сырую, лобызает он полу султанской одежды, обнимает султану ноги. Но вдруг хватает он ханджар и поражает Мурада в сердце. А затем, стащив саблю, что висела у него на боку, косит визирей его и пашей[153].
Но участь Милоша тоже была печальна, ибо турки зару6или его саблями. Пусть ответит Вук Бранкович, пусть ответит он перед богом за гнусное свое дело!
Впервые книга опубликована в июле 1827 г. в Париже.
Первое издание «Гузлы» состояло из двадцати девяти баллад в прозе, сочиненных самим Мериме. Добавив к ним поэму, представляющую собой перевод сербской народной песни, Мериме объявил свою книгу сборником произведений сербского фольклора. Мистификация Мериме увенчалась блестящим успехом. Пушкин и Мицкевич приняли стихи «Гузлы» за творения славянской народной поэзии и сочли возможным некоторые из них переложить на родной язык (Мицкевич перевел балладу «Морлак в Венеции», а Пушкин включил в свои «Песни западных славян» переработку одиннадцати поэм «Гузлы»).
...баллады шотландского рубежа — народные шотландские баллады, относящиеся, очевидно, к XIV веку и ставшие очень популярными в начале XIX столетия, в эпоху романтизма.
...романсы о Сиде. — так назывались короткие эпические песни, возникшие в Испании в XIV—XV веках и повествующие о национальном герое испанского народа Руи Диасе, прозванном Сидом Кампеадором (XI в.).
