Так что этот выход в свет, — каким бы заурядным он ни показался Джеку Шелнату и его соседям к северу от Угольных холмов, в настоящем Бакхеде, — был для Пипкаса отчаянным фортелем, прыжком в неизвестность, на который его мог толкнуть только выпущенный на свободу рыжий пес.
Одетый в единственную новую рубашку, новый галстук и самый приличный костюм (главное не поворачиваться к Марте спиной, где были лоснящиеся пятна) Пипкас подъехал к дому на Вэлли-роуд в своей однодневной собственности, «вольво-960». Провожая Марту к машине, он заметил какую-то перемену во внешности своей спутницы. Выглядела она прекрасно, чего, наверно, нелегко было добиться, учитывая груз пятидесяти трех лет, жирок на плечах и спине… На Уэст-Пэйсес-Ферри-Молл, когда они вышли из машины, Пипкас постарался повнимательнее разглядеть свою спутницу… В затее с модным рестораном было что-то чертовски унылое и банальное. Вокруг почти темно — все магазины закрыты. Неровный асфальт стоянки освещали только несколько уличных фонарей. И все-таки в этих искусственных сумерках американского торгового пассажа Марта Крокер была… почти хороша. Белая юбка, довольно короткая для женщины ее возраста, но ноги хоть куда, этого у нее не отнимешь. Если смотреть только на ноги, можно подумать, что дамочка моложе лет на двадцать — двадцать пять… И в ресторане, когда они сели за столик — неплохой столик, не на виду и не в углу, — Марта действительно выглядела не так, как в прошлый раз… гораздо стройнее… синяя шелковая блузка с белыми разводами, похожими на языки пламени… колье из слоновой кости в золотой оправе… золотые серьги… аккуратно уложенные светлые волосы…
Пипкас вдруг понял, что уже с минуту просто сидит и рассматривает ее. Сглаживая неловкость, он улыбнулся:
— Что вы думаете об этой истории с Фэноном?
Из пятидесяти четырех столиков «Мордекая» — ресторан был полон — по крайней мере, за сорока пятью сидели белые горожане, которые как раз обсуждали, или только что обсудили, или вот-вот собирались обсудить Фарика Фэнона и то, что он сделал (или не сделал) с неким цветком белой городской элиты. Господи, до чего шумно! Теперь во всех ресторанах шумно, но в «Мордекае» шум стоял словно на плоту посреди бурной порожистой реки вроде Колумбии (где Пипкас никогда не был и рассчитывал никогда не оказаться). Чтобы расслышать Марту, ему приходилось тянуться через стол.
— Даже не знаю, — пожала плечами она, — но честно сказать, любопытно, кто же таков «бизнес-лидер и общественный деятель», чья дочь замешана в этой истории.
— А мне вот что любопытно, — Пипкас старался перекричать бурлящий поток человеческих голосов, — любопытно, почему все эти черные спортсмены так помешаны на белых девушках.
Марта Крокер лишь подняла брови и пожата плечами. Пипкас решил, что лучше свернуть с этой скользкой дорожки… Разговоры о черных в высшем обществе Атланты — дело деликатное, особенно если учесть некоторые… тенденции… И хотя все (le tout Atlanta) отнеслись к происшествию с негодованием, в разговорах о нем следовало держаться очень узкой, формальной, непредвзятой, прямо-таки социологической линии, иначе это сочтут… нарушением этикета. Дурными манерами. Плохим воспитанием. Но разве можно не обсуждать такую историю?! И как легко в погоне за подробностями сбиться с «хорошего тона»!
Пипкас огляделся. Сколько оживленных белых лиц! Шум горной реки эмоций сейчас уже приближался к грохоту водопада. Интерьер «Мордекая» был необычайно торжественным, мрачным, строгим, холодным и в то же время претенциозным, как дворцы дожей в Венеции, где всё будто намокло лет пятьсот назад в серо-зеленой воде каналов и вывешено на просушку… неспешную, век за веком…
Марта тоже была не прочь обсудить историю с Фэноном, но реплика Рэя (для нее он был уже «Рэем») — реплика Рэя вдруг напомнила ей субботние вечера в Терпмтине, когда Чарли, Билли Басе и судья Маккоркл вместе с прочими бейкерскими дружками пропускали по нескольку стаканчиков чуть разбавленного виски и затевали дискуссии о расовых проблемах. Сдвинув головы, они увлеченно сорили взрывоопасными словечками, наивно полагая, что их не слышит черная прислуга, которая то и дело сновала из кухни к столу и так предупредительно исполняла все их прихоти.
Заметив, что Рэй рассматривает зал, Марта тоже огляделась. Недалеко от входа она увидела хозяина «Мордекая», Джека Каши, в темном двубортном костюме с кричащим галстуком — Джек Каши нависал над столиком с шестерыми гостями, изливая на них свой знаменитый шарм. А ведь она прошла совсем рядом с ним, когда входила в зал. И Джек Каши отвел глаза. Он помнил Марту в лицо, но совсем забыл, кто она такая, и резко отвернулся, будто его окликнули. Марта отказывалась в это верить! Раз двадцать она ужинала здесь с Чарли, и Каши всегда увивался вокруг: «Мистер Крокер! Миссис Крокер!» — а теперь даже не помнит ее имя! Интересно, кого же этот лис обхаживает сейчас? Высокого плотного мужчину с аккуратно причесанными светлыми волосами… Неужели?.. Да, это именно он!
— Рэй! — воскликнула Марта. — Ни за что не догадаетесь, кто сейчас здесь ужинает!
— Кто?
— Только сразу не оборачивайтесь — прямо за вами, через четыре столика, у самого входа, шестеро посетителей — там Бак Макнаттер, с женой!
Рэй медленно обернулся.
— Который из них?
— Самый крупный, с модной прической.
Рассмотрев Макнаттера, Рэй повернулся обратно.
— Черт возьми! Хотел бы я послушать их разговор. Вы с ним знакомы?
— С ним — нет, но с его женой мы как-то раз общались.
— А которая из них его жена?
— Молоденькая, с красивыми волосами.
Рэй еще раз обернулся, рассматривая теперь уже супругу.
— Понимаю, что у вас на уме, — усмехнулся он. — Думаете, если послать им бутылку шампанского, нам скажут, как зовут девушку, замешанную в этой истории с Фэноном?
Подошел невероятно сурового вида официант или, может быть, метрдотель и спросил, не хотят ли они чего-нибудь выпить. Марта заказала «Кир рояль» — Пипкас впервые слышал это название. «Звучит недешево», — подумал он. Себе Пипкас попросил бокал красного вина, рассудив, что оно должно быть здесь самым необременительным для кошелька напитком после минеральной воды. «Мордекай» из тех ресторанов, где на столике, когда садишься, уже стоит узорная серебряная тарелочка. Когда официант приносит напитки, ее убирают. Смысла процедуры Пипкас не понимал, но, на его взгляд, она тоже отдавала дороговизной.
Суровый метрдотель — явно метрдотель! — вернулся с двумя меню тоже очень респектабельного вида, в твердых кожаных папках. Гнетущая атмосфера высоких цен совсем задавила Пипкаса. Он с ужасом опустил глаза на список горячих блюд… двадцать долларов и выше. Нечего тешиться иллюзиями. В таком заведении ужин на двоих наверняка влетит во все сто долларов, не меньше.
Марта заказала копченого лосося на итальянском хлебе чабатта (Пипкас скривился: восемь пятьдесят) и красного окуня на капустных листьях с картофельным пюре (Пипкас опять скривился: двадцать шесть пятьдесят), — неудивительно, что у нее спина в складку! Он попросил самую дешевую закуску, которую отыскал в меню, тортеллини в мясном бульоне (за пять пятьдесят), а в качестве основного блюда взял ризотто со щупальцами осьминога (восемнадцать пятьдесят). Однако было ясно как день, что это чертово ризотто с осьминогом не затолкать в горло без бутылки холодного вина, снимающего стресс. И Пипкас вдруг услышал собственный голос, заказывающий «Рашерз Куэрри Калифорния Шардонне» за тридцать шесть долларов, — вся экономия полетела к черту. Шустрый мозг Пипкаса, набравшего в математическом тесте семьсот восемьдесят баллов из восьмисот, мигом выдал итог — они заказали еды и вина на девяносто пять долларов, плюс «Кир рояль» и красное вино, что уж наверняка зашкаливает за сотню, а ведь будут еще десерт, кофе, чаевые… но… но… да пошло оно! Слава богу, в кармане новенькая кредитная карта из какого-то колорадского банка под названием «Фёрст Бутт».
Пипкас опрокинул пару бокалов «Рашерз Куэрри Калифорния Шардонне», Марта выпила один, да так быстро, что перед кавалером замаячила необходимость заказать вторую бутылку. В этот момент он решил бросить подсчеты и смириться с действительностью — пусть «Фёрст Бутт» подавится своим счетом. Они обсудили историю с Фэноном, что в свою очередь привело их к разговору о всеобщем помешательстве на спорте. Марта рассказала Пипкасу про некоего судью из округа Бейкер, сущего варвара, который за последние пятьдесят лет не пропустил ни одной игры между сборными Технологического и Университета Джорджии. Пипкас спросил, часто ли Чарли вспоминает о своих футбольных успехах. Да нет, сказала Марта, вспоминают обычно другие. Незнакомые люди, пожилые в основном, до сих пор узнают его на улице, кричат: «Шестьдесят минут!» И Чарли это нравится. Пипкасу приходилось придвигаться к Марте всё ближе и ближе, чтобы расслышать ее сквозь общий гомон, и в конце концов их лица оказались совсем рядом.
