Чарли кивнул.
— Так вот, вы ни за что не догадались бы, кто эта девушка. — Титановые сканеры светились тысячью ватт.
— Кто? — спросил Чарли без всякого выражения.
— Элизабет Армхольстер. Дочь Инмана Армхольстера. — Уже две тысячи ватт.
Чарли покачал головой и сжал губы. Маг, конечно, счел это выражением сочувствия и жалости.
— Откуда ты знаешь? — спросил Крокер.
— Прочитал на одном Интернет-сайте. Вообще ситуация странная — фамилию девушки больше нигде не называют. Ни в «Джорнэл конститьюшн», ни по телевидению, но весь город только об этом и говорит, и весь Интернет тоже. Известно немало случаев, когда имя жертвы изнасилования тщательно скрывают, но я никогда не слышал, чтобы изнасилованию подвергалась дочь такого известного человека.
Чарли отвел взгляд и снова покачал головой. Сплошные угрызения совести, один приступ за другим.
— Самочувствие у вас не очень-то, да? — спросил Маг.
— Есть немного. — На самом деле он был глубоко подавлен. Тем не менее, Чарли еще раз взялся за ручки над головой и приподнялся на несколько дюймов. Хотел показать Магу, что сила в нем еще осталась. Продемонстрировать свой синий королевский халат. Правда, зачем? Ни малейшего смысла. — Не стоит особо рассчитывать на эту передышку с банком. Кто знает, что у них на уме. Скорее всего, это ничего не значит.
Невероятно. Неужели он действительно хочет предать Инмана Армхольстера ради освобождения от долгов?
На столике зазвонил телефон. Маг тут же вскочил.
— Подойти?
— Да, пожалуйста, — слабым голосом. — Спроси, кто это.
Маг взял трубку, послушал несколько секунд, прикрыл ее рукой и сказал:
— Это Маргерит.
Чарли тяжело вздохнул, кивнул, закрыл глаза и протянул руку, всем своим видом говоря: «Я ужасно устал, для меня это непосильная нагрузка, но так и быть…»
— Чарли, я очень не хотела вас беспокоить, — послышался голос Маргерит, — как вы себя чувствуете?
— Так себе. Не очень.
— Слушайте, мне жутко неудобно, но опять звонил тот юрисконсульт из «Ринджер Флизом», вы его знаете — Роджер Белл, — говорит, у него срочное дело, не требующее отлагательств. Что-то насчет встречи, которая у вас была назначена или должна быть назначена на следующую неделю.
Сердце болезненно зачастило.
— И что вы ему ответили?
— То же, что и всем. Что вас нет на месте и с вами нельзя связаться, но время от времени вы проверяете состояние дел. Тогда Белл спросил, где вы сейчас находитесь. Он готов был звонить куда угодно. Очень настойчиво допытывался.
— И что вы сказали?
— Что вы никому не сообщаете о своем местонахождении.
— А он?
— Просил напомнить вам, что это дело чрезвычайной важности. Как мне действовать дальше?
— Никак. Вы сделали правильно. Так всем дальше и говорите.
Попрощавшись с Маргерит, Чарли опять вздохнул и закрыл глаза. Рука с трубкой повисла в воздухе, как бы веля Магу вернуть ее на место, что тот и сделал.
Чарли лежал с закрытыми глазами. Стоит ли их открывать? Если не открывать, то Маг подумает, что он мучается от боли или еще от каких-нибудь неприятных ощущений. Но сейчас Чарли хотелось одного… исчезнуть. Конечно, он может растянуть свое лечение еще на неделю и уклониться от пресс-конференции — но разве это выход? Разве… они, кто бы эти «они» ни были, будут удерживать готовый вцепиться ему в глотку «ГранПланнерсБанк», не получив ничего взамен? Разве он и вправду так ослабел и отупел, что решил… просто спрятаться?
И Чарли открыл глаза. Маг стоял у кровати, вопросительно глядя на него.
— Извини, Маг. Наверно, это обезболивающие. Порой от них просто вырубаешься. Лежишь, как вареный. — Крокер снова подтянулся повыше. Хотел показать Магу, что все еще владеет собой. Но тут же ушел головой в подушку и невольно застонал. На лбу выступил пот. Чарли заставил себя улыбнуться, однако улыбка вышла страдальческая. — Кажется, колено раздулось больше баскетбольного мяча.
— Всё, Чарли, возвращайтесь в инертный режим. Я только хотел рассказать вам о банке и об Армхольстере.
— Спасибо, Маг. Держи меня в курсе. — Он еще раз попробовал улыбнуться. — И вообще заходи.
В чердачной комнатке старого Шамбли Конрад просыпался вовремя без всякого будильника — одно из слуховых окон выходило прямо на восток, и штор не было. Даже в облачный день к половине шестого утра комнатку заливало светом. А в такое ясное утро, как сегодня, пыльный воздух пронизывал золотой солнечный луч, высвечивая то одну, то другую груду старых разноцветных журналов, книг, посуды и мебели на полу.
Конрад откинул покрывало, сел на кровати, зевнул, вдохнув полной грудью печальный кислый запах угольного дыма, керосинки и фонаря «Молния», накрепко въевшийся во всё вокруг, расстроился и уныло пошлепал вдоль солнечного луча. Луч упирался в потрескавшийся книжный шкаф с тремя полками, где были старые книги, большей частью без суперобложек, а сверху аккуратно лежала униформа службы «Картер: помощь на дому» — белая рубашка-поло с зеленой эмблемой фирмы на левом кармане и белые парусиновые брюки с узкими зелеными полосками по швам. Одежных шкафов на третьем этаже не водилось, а свободное место трудно было найти по всему дому. Конрад вернулся к кровати и еще раз зевнул. Сегодня ему предстояла работа по уже четвертому наряду «Картера». День пройдет в доме пожилой пары по фамилии Гарднер, они живут на окраине Атланты, в Кочантауне. Сотрудница «Картера» сообщила Конраду, что у мужчины был удар и у него парализована левая сторона, а у его жены больное сердце и она может продержаться на ногах от силы полчаса, после чего ей требуется отдых. Поэтому даже такие повседневные заботы, как сходить в магазин, например, или передвинуть кресло, супругам не под силу.
Конраду платили всего семь долларов в час («Картер» брал с клиентов двенадцать), но на эти деньги вполне можно было прожить.
Один из коротких рукавов рубашки криво свисал с книжного шкафа. Это, конечно, ерунда, но Конрад очень любил порядок. Он протянул руку к рубашке — и застыл в изумлении. Прямо за белым рукавом, на верхней полке, поверх других книг лежал темно-синий томик с золотыми буквами на выцветшем корешке: «Стоики».
Рука мелко задрожала. Этого не может быть… неужели?..
Полка оказалась так забита, что вытащить что-нибудь оттуда было нелегко. Пришлось одной рукой упереться в край шкафа, а другой потянуть «Стоиков» на себя. Конрад старался изо всех сил и наконец достал книгу. Теперь дрожали обе руки. Он зажмурился, боясь, что судьба решила сыграть с ним еще одну чудовищную шутку — вдруг это окажется роман «Стоики в игре», который он когда-то заказал Джил, или какое-нибудь другое произведение… Обложку его первых «Стоиков» унес охранник, и Конрад не знал, как она выглядела. Он открыл титульный лист, и — вот оно! Тем же самым шрифтом, знакомым, как собственное лицо в зеркале, было написано: «Стоики. Эпиктет, Марк Аврелий, Мусоний, Руф, Зенон. Фрагменты». Чуть не крича от радости, Конрад зашуршал страницами… Эпиктет! Именно там, где он и должен быть! Конрад открыл наугад рассуждения Эпиктета и прочел: «Ученик спросил: „Как возможно, чтобы ничего не имеющий, нагой, без дома, без очага, в пыли, без раба, без города проводил жизнь в благоденствии?“ Эпиктет ответил: „Вот Зевс послал вам того, кто покажет на деле, что это возможно. Посмотрите на меня, я без дома, без города, без имущества, без раба. Я сплю на голой земле. Нет жены, детей или каких-нибудь там хором, а только земля, небо и один потертый плащишко. Но чего мне недостает? Разве я не живу без печалей, разве я не живу без страхов, разве я не свободный? Когда я жаловался на Бога или на человека, когда винил кого-нибудь? Видел ли кто-нибудь из вас меня мрачным? А как я встречаюсь с теми, перед кем вы страшитесь и преклоняетесь? Разве не как с рабскими существами? Кто, увидя меня, не думает, что видит своего царя и хозяина?“»
Конрад сжал книгу в руках и почувствовал, будто электрический ток бежит по ним, разливаясь по всему телу. «Вот Зевс послал вам того, кто покажет на деле, что это возможно». Он засмеялся, но тут же оборвал смех, чтобы не пугать своих новых квартирных хозяев, копошащихся где-то внизу. Книга! Слова Эпиктета! Солнечный луч нашел ее здесь, на чердаке «Всякой всячины»!
Какое еще знамение нужно, чтобы понять: все эти события — землетрясение в Санта-Рите, армия Мэй, Лум Лок, путешествие через полстраны в городок Шамбли, о котором он раньше и не слышал, — все случилось по воле Зевса? Для чего? Чтобы послать людям того, кто покажет на деле — это возможно… Что возможно? Служить Зевсу! Говорить от лица Зевса! Он пережил боль и потери — но что это было? Зевсовы испытания! Зевс закалял его для будущих дел!
Спускаясь в кухню, Конрад уже был одет в униформу «Картера», включая кроссовки из кожзаменителя. Книгу он взял с собой. У печки стоял необъятный Брат в длинной ночной рубашке и халате — он вытаскивал сковороду с печеными яблоками.
