Глава седьмая
Последование Иисусу
На другое утро Фалька разбудила уборщица, которая передала ему письмо следующего содержания:
«Тимоф. гл. X, ст. 27, 28, 29. Перв. коринф. гл. 6, ст. 3, 4, 5. Дорогой бр.!
Да пребудут с тобой Мир, Любовь и Милость Господа нашего Иисуса Христа и Бога Отца и Святого Духа и т. д. и т. п.
Аминь!
Я прочитал вчера вечером в „Сером плаще“, что ты намерен издавать „Факел примирения“. Навести меня завтра пораньше, до девяти утра.
Твой многогрешный
Натанаель Скоре».
Теперь он разгадал наконец загадку Лунделля, во всяком случае отчасти!
Разумеется, он не был лично знаком с ревностным служителем бога Натанаелем Скоре и не имел ни малейшего понятия о «Факеле примирения», однако его одолевало любопытство, и он решил откликнуться на столь настоятельное приглашение.
Ровно в девять он стоял на Правительственной улице перед громадным четырехэтажным домом, весь фасад которого, от подвального этажа и до венчающего крышу карниза, был сплошь обвешан табличками: «Типография Христианского акционерного общества „Мир“, 3-й эт. Редакция журнала „Наследие детей божьих“, 1-й эт. Экспедиция журнала „Труба мира“, 3-й эт. Экспедиция журнала „Страшный суд“, 2-й эт. Редакция журнала для детей „Накорми моих ягнят“, 2-й эт. Дирекция Христианского акционерного общества „Милостью божьей“ осуществляет выплаты и выдает ссуды под залог недвижимого имущества, 4-й эт. Приди к Иисусу, 4-й эт. Внимание! Опытные продавцы по внесении залога могут получить работу. Миссионерское акционерное общество „Орел“ выдает акционерам прибыль за 1867 г., 3-й эт. Контора парохода „Зулулу“, принадлежащего Христианскому миссионерскому обществу, 2-й эт. Судно отбывает, если будет на то божья воля, 28-го сего месяца; грузы принимаются под накладные и сертификаты в конторе на набережной Шепсбрун, где происходит погрузка. Союз портных „Муравейник“ принимает пожертвования на первом этаже. Пасторские воротники принимают в стирку и глажение у сторожа. Облатки по полтора риксдалера за фунт продаются у сторожа. Внимание! Там же можно получить напрокат черные фраки для подростков, допущенных к причастию. Молодое вино (Матф., 19; 32) можно купить у сторожа. По семьдесят пять эре за бутылку, без посуды.»
На нижнем этаже слева от ворот находилась «Книжная лавка христиан». Фальк остановился и начал читать названия выставленных в витрине книг. Все — навязшее в зубах старье: нескромные вопросы, пакостные намеки, оскорбительная интимность — все так хорошо и так давно знакомое. Несколько более его внимание привлекли многочисленные иллюстрированные журналы, разложенные таким образом, чтобы большие яркие картинки соблазняли покупателей. Особый интерес вызывали журналы для детей — книгопродавец мог бы немало порассказать о стариках и старухах, которые часами простаивали перед витриной, разглядывая иллюстрации, и было что-то бесконечно трогательное в том, какое сильное впечатление эти картинки, очевидно, производили на их благочестивые души, вызывая воспоминания об ушедшей и, возможно, нелепо растраченной молодости.
Он поднимается по широкой лестнице, разглядывая стенную роспись в духе фресок древней Помпеи, которая напоминает о пути, что отнюдь не ведет к вечному блаженству, и входит в большую комнату, обставленную как банковский зал, с конторками для главного бухгалтера, счетовода и кассиров, пока еще отсутствующих. Посреди комнаты стоит письменный стол, огромный как алтарь, но скорее похожий на многоголосый орган с целой клавиатурой кнопок пневматического телеграфа и переговорным устройством в виде трубок, проведенных через все помещения здания. Возле стола стоит крупный мужчина в сапогах, в пасторском облачении, застегнутом на одну пуговицу у самой шеи и потому похожем на форменный сюртук, в белом галстуке, а над галстуком — маска капитана дальнего плавания, ибо истинное его лицо исчезло не то за откидной крышкой конторки, не то в упаковочном ящике. Он постегивает свои сверкающие голенища хлыстом с набалдашником, весьма символично изображающим копыто, и курит крепкую сигару, которую усердно жует, очевидно для того, чтобы рот ни секунды не пребывал в бездействии. Фальк изумленно воззрился на этого исполненного величия человека.
То был последний крик моды на людей подобного типа, ибо на людей ведь тоже существует мода. Перед Фальком стоял великий проповедник, которому удалось сделать модными грех, жажду искупления, унижения, нужду и нищету — короче говоря, все самое плохое, что отравляет людям жизнь. Саму идею спасения души он сделал фешенебельной. Он сочинил евангелие для Большой Садовой улицы, где обитает высший свет. Его стараниями искупительная жертва превратилась в спорт. Происходили соревнования по греховности, и чемпионом становился тот, кто оказывался отвратительнее всех; они охотились за бедными душами, которые подлежали спасению, устраивали, не будем этого отрицать, настоящие облавы на обездоленных, на которых намеревались поупражняться в самосовершенствовании, превращая их в предмет самой жестокой благотворительности.
— А, господин Фальк! — говорит маска. — Добро пожаловать, мой друг! Не желаете ли посмотреть, как я работаю? Простите, господин Фальк, вы не торопитесь? Так, прекрасно! Это экспедиция типографии… простите, один момент!
Он подходит к органу и вытягивает несколько кнопок, после чего раздается громкий свист.
— Пожалуйста, присядьте!
Он прикладывает губы к трубке и кричит:
— Седьмая труба, восьмой регистр! Нистрем! Медивал, восьмой, в строку, заголовки фрактурой, имена в разрядку!
Из той же трубы в ответ доносится голос:
— Нет рукописи!
Маска садится к органу, берет перо и лист бумаги, перо бегает по бумаге, а маска говорит, не выпуская изо рта сигары:
— Объем работы… здесь… настолько вырос… что скоро превзойдет… мои силы и возможности… я бы давно слег… если бы… так… не следил… за собой!
Он вскакивает с места, вытягивает еще одну кнопку и кричит в другую трубку:
— Принесите корректуру «Оплатил ли ты свои долги?»!
И снова продолжает говорить одно, а писать другое.
— Вас удивляет… почему… я… расхаживаю здесь… в сапогах. Потому что… во-первых… я… езжу верхом… что полезно… для… здоровья…
Появляется мальчик с корректурой. Маска передает ее Фальку и говорит в нос, потому что рот занят: «Почитайте-ка!» Одновременно он одними глазами приказывает мальчику: «Подожди!»
— Во-вторых, (поведя ушами, словно хвастаясь «Все вижу и все слышу!»)… я считаю… что человек духа… не должен… отличаться… своим… внешним… обликом… от… других… людей… ибо… это… называется… духовным… высокомерием… и… может стать… предметом осуждения.
Входит счетовод, и маска приветствует его движением кожи на лбу — единственное, что еще осталось в бездействии.
Чтобы не сидеть без дела, Фальк берет корректуру и начинает читать. Сигара продолжает говорить:
— У всех… людей… есть сапоги… я ни в коем случае… не хочу… отличаться от них… своим внешним… видом… поэтому… хотя я не… какой-нибудь там… лицемер… я хожу… в сапогах.
Он передает рукопись мальчику и приказывает одними губами:
— Четыре верстатки, седьмая труба, к Нистрему!
Потом обращается к Фальку:
— На пять минут я свободен! Пойдемте на склад.
Счетоводу:
— «Зулулу» грузят?
— Да, водкой, — отвечает счетовод хриплым голосом.
— Подойдет? — спрашивает маска.
— Подойдет! — отвечает счетовод.
— Тогда с богом! Пойдемте, господин Фальк.
Они входят в комнату, сплошь увешанную полками, заставленными кипами книг. Маска бьет по корешкам хлыстом и гордо — без обиняков заявляет:
— Все это написал я. Ну, что скажете? Неплохо? Вы, я слышал, тоже пописываете… помаленьку. Если возьметесь за дело как следует, тоже напишете не меньше!
Он кусал и жевал сигару, выплевывая обрывки табачных листьев, которые кружились, как мотыльки, пока не застревали на корешках книг, и вид у него при этом был такой, будто он думал о чем-то заслуживающем всяческого презрения.
— «Факел примирения»? Гм! По-моему, глупое название! Не находите? Это ваша идея?
Фальк впервые получил возможность ответить, ибо, как и все великие люди, его собеседник сам отвечал на свои вопросы. Фальк сказал, что идея не его, но больше не успел вымолвить ни слова, потому что маска заговорила снова:
— По-моему, очень глупое название! А по-вашему, оно пройдет?
— Я ничего об этом не знаю и даже не понимаю, о чем вы говорите.
— Ничего не знаете?
Он берет газету и показывает Фальку.
