Глава 11
Послеполуденное солнце, освещавшее сквозь сплошное окно бывшую спальню Мартышки, осветило тем самым и его бывшую невесту, прерывая ее недолгий сон. Она встала, зевнула и потянулась.
Окно выходило на балкон. В летний день приятно посидеть на балконе, но, если ты хотя бы немного известен полиции, этого делать не следует. Пришлось стоять за гардиной, глядя оттуда на зелено-золотой мир.
Насмотревшись на кусок дорожки и часть цветущего куста, Салли собралась сесть в шезлонг, когда увидела высокого, изысканного человека с небольшим чемоданом. Он скрылся, а через секунду-другую на балкон что-то шмякнулось.
Сердце у нее подпрыгнуло. Со свойственным ей умом она поняла, что это — платье. У пятого графа бывали приступы легкомыслия, но он не стал бы бросать чемоданы просто так. Осторожно, на четвереньках, Салли подкралась к бесценному дару и схватила его.
Белое платье и алый жакет леди Икенхем она надела с той быстротой, какую проявит всякая девушка, располагавшая какое-то время только цветастым халатом. Лорд Икенхем вошел, когда она смотрелась в зеркало.
— Все в порядке? — осведомился он. — Неплохой бросок, а? Заметь, я с давних пор ничего не швырял вверх, но, если продаешь газированную воду, рука не ослабеет. Хороший жакет. Элегантный.
Салли его поцеловала.
— Спасибо, дядя Фред, — сказала она. — Вы просто ангел. А вас никто не видел?
— Никто. Хозяйка уехала в Лондон, Балбес — в деревне, продает кому-то корову, если я не спутал.
— Почему же сейчас не поставить? — удивилась Салли.
— Неужели ты думаешь, что мне не пришло это в голову? Я сразу устремился в музей и обнаружил, что Балбес его запер, а ключ увез. Как я говорил Мартышке, есть в Балбесе какая-то грубость души. Но не волнуйся. Вскоре я все устрою самым лучшим образом.
— О, если бы!
— Салли! Неужели и ты мне не доверяешь?
— Доверяю, доверяю! Дядя, миленький, забудьте эти глупые слова!
— Я их уже забыл. Да, ты прелестна в этом платье. Видение, иначе не скажешь. Не удивляюсь, что Мартышка тебя любит.
— Любил.
— Любит, и сильнее, чем прежде. Вчера он так и вылупился. Видела ты креветку в брачный сезон? Вылитый Мартышка. А напоследок он мне сказал: «Как она хороша!» Это — любовь.
— Если я ему понравилась в таком халате…
— Любовь, ты уж мне поверь. Он тебя боготворит. Обожает. Умрет за розу из твоих волос. А ты как?
— Я-то не меняюсь.
— Любишь его?
— Обожаю.
— Похвально, хотя и странно. Я и сам его люблю. Собственно, кроме жены, тебя и собаки, я никого так не люблю, как Мартышку. А вот обожать — не обожаю. С чего бы?
— Очень просто. Он — ягненок.
— Ты его так видишь?
— Конечно. Мягкий, беленький ягненок, которого хочется погладить.
— Может, ты и права. Я плохо разбираюсь в ягнятах. А вот что ты его любишь, это хорошо. Скоро понадобится. На мой взгляд, этому браку не бывать.
— Что-что, а сладость и свет вы распространять умеете!
— Стараюсь, как могу.
— Поговорите еще! Почему вы так думаете?
— Ну, скажи, зачем Гермионе выходить за Мартышку?
— Наверное, тоже любит ягнят.
— Ерунда. Я видел только фото, но знаю, что ей нужен большой, надежный муж охотничье-рыболовного типа. Они с Биллом Окшотом созданы друг для друга. Но он слишком робок, так нельзя. Надо мне с ним поговорить. Пойду-ка поищу.
— Не ходите! Поговорим о Мартышке. Он измучился, смотреть больно. Сидел и стонал.
— А не пел?
— Скорее нет. Он закрыл лицо руками.
— Да, поет он иначе. Закинет голову, испускает ноты под углом в 45 градусов. Очень неприятно, особенно если это — «О, Долорес, королева дальних морей!». Итак, он стонал. Почему?
— Не хочет толкать полисмена в пруд.
— Не хочет? Даже ради божественной Элзи?
— Да.
— Что же ему дорого, он сам? — опечалился лорд Икенхем. — Ах, Салли, мужчины уже не те. Где Галахады? Помню, дева в беде только знак подаст — и я бегу, хлопая ушами. Ничего не поделаешь, долг чести! Мы обязаны Элзи Бин. Не понимаю, чего он волнуется. Пруд — рядом, под рукой.
Салли посмотрела на графа так, как редко смотрела сама Жанна д'Арк.
— Где именно? — спросила она.
— Прямо у ворот. Элзи Бин сообщила мне, что Поттер часто стоит там, плюет и, будем надеяться, думает о ней. Что может быть приятней, чем толкнуть его в эти минуты? Ради прекрасной Элзи я бы толкнул двадцать констеблей.
— У Мартышки — тонкая, ранимая душа.
— А у меня? В Нью-Йорке все удивлялись. Что там разговаривать! По донесениям, Поттер приезжает именно в это время. Где Мартышка?
— Не знаю.
— Пойду поищу.
— Минуточку, — сказала Салли, обретая сходство еще и с Иаилью, женой Хеверовой.
— В чем дело? Беспокоишься за своего Мартышку?
— Да.
— Сказано тебе, это легко и приятно.
— Не для него. Он — ягненок.
— Почему ягненок не может толкнуть полисмена?
— Не может, и все. Тут нужна женщина.
— Господи, Салли! Ты не соби…
— Собираюсь. Все решено. Давно не творила добра. До свидания, дядя Фред.
Салли юркнула на балкон и, судя по звуку, перелезла на трубу. Выглянув из двери, граф увидел, как она исчезает. Он вздохнул — безрассудная юность исторгала из него такие вздохи — и вернулся в комнату, а оттуда направился в холл, где Билл Окшот балансировал палкой, держа ее на кончике носа.
2 Молодой хозяин Эшендена занимался эквилибристикой не из легкомыслия; как многие в этом доме, он пытался отвлечь разум от печальных предметов. Что все обстоит именно так, доказывала его глубокая серьезность. Мало кто глубоко серьезен, когда балансирует палкой, но ему это удавалось.
Увидев графа, он немного оживился. Ему хотелось посоветоваться с верным человеком, но случая не было.
— Вот здорово! — сказал он. — Это вы.
Лорд Икенхем на время отложил беспокойство о Салли.
— Слова «вот здорово», — заметил он, — выбраны очень удачно. Я тоже хотел вас видеть.
—А я— вас. Мне надо с вами посоветоваться.
— Что ж, выйдет дуэт. Я бы вас переговорил, но вы хозяин, уступаю вам трибуну. Просим.
Билл собрался с мыслями.
— Значит, так, — начал он. — Повез я тетю на станцию, ей нужно в Лондон. Сам я не выспался, молчу, смотрю на дорогу…
Лорд Икенхем его перебил:
— Прочитаю в вашей биографии, глава «На станцию с тетей». Переходите к главному.
— Молчу, а она говорит: «Алкоголик».
— За что ж она вас?
— Не меня. Мартышку.
— Вот как? Ну, знаете!
— Говорит: «Алкоголик». А я говорю: «Что?» А она говорит: «Алкоголик». А я говорю: «Кто?» А она говорит: «Реджинальд».
Лорд Икенхем его похвалил:
— Да, это мастерство. У вас редкий слог, Билл Окшот. Вы, часом, не Синклер Льюис? Нет? Значит, кто-то другой. Итак, ваша тетя говорила: «Алкоголик», пока не вышли на Мартышку. Она не сообщила, на чем основаны эти обвинения?
— Как же! Он пил виски в гостиной.
— Я бы не волновался. Лучшие люди пьют в гостиных, скажем — я.
— Вы пьете днем, а он — ночью. Я его застал в час, тетя с дядей — в полтретьего. Полтора часа! Прикинем еще полчасика до меня, получится два. Когда они ушли, он остался. После завтрака лыка не вязал.
— Нельзя напиться за завтраком.
— Именно! Напился он ночью и еще не прочухался, когда это случилось.
— Что вы имеете в виду?
— Тетя меня ждала. Дядя Эйлмер… нехорошо отозвался о ее шляпе, она пошла надеть другую, а в комнате кто-то шуршит. Открыла дверь — никого, открыла шкаф — там Мартышка.
— Не туфля и не розовый шарф?
— Нет. Он ей улыбнулся и сказал, что ему нужна помада. Ясное дело, напился. Разве трезвый подумает, что тетя Эмили мажется? Так вот, я не знаю, предупредить ли Гермиону. Нельзя, чтобы она вышла замуж за пьяницу.
— Может огорчиться? Но вы ошиблись, Билл Окшот, Мартышка пьет очень мало. Сейчас он страдает.
— Почему?
— Он всегда страдает, когда мы вместе. Это трудно объяснить.
— Значит, не говорить Гермионе?
— Я подумаю. А вот о другом, — лорд Икенхем строго посмотрел на Билла,
— с ней поговорить надо.
— А?
— О том, что вы ее любите.
—О!
— Боритесь со своей склонностью к междометиям. Любите или нет?
Билл Окшот обрел приятный густо-малиновый оттенок.
— Люблю, чего там, — отвечал он, — но сказать не могу.
— Почему?
— Нельзя. Она выходит за Мартышку.
— Что вы, можно! Вспомните Лохинвара. Вспомнили?
— Еще бы! Декламировал в детстве.
— Представляю восторг публики! Мне лучше удавалась «Шхуна „Геспер“. А насчет Мартышки не беспокойтесь, он любит другую. Помните, я говорил, что ему бы лучше жениться на одной моей знакомой? Когда-то к этому шло, но они поссорились. Так вот, ожидается рецидив, симптомы верные. Насколько я понял, мисс Босток в Лондоне. Поезжайте туда и вы.
— Ым…
— Что значит «Ым»?
Билл снова принялся копать ногой Пол, производя тот самый звук, какой производят волны, биясь о каменистый берег.
