Однако Перси Пилбем совершил тактическую ошибку. Да, Флик его не узнала, но позже, на лестнице, подсознание (как ему, к счастью, и свойственно, работавшее на свой страх и риск) забило тревогу. Смутно, туманно, ощупью она поняла, что где-то встречалась с клетчатым костюмом. Где же? Когда?
На втором этаже включилась память. А, вот где! У Родерика, в тот злосчастный день, с которого все началось. Как бишь его? Пилбем? Да, да, Пилбем. Работает в этой газете. Опять же к счастью, озарение явилось внезапно, словно Флик чем-то стукнули, и у нее дернулась голова. Так и вышло, что краем глаза она успела заметить Пилбема прежде, чем он метнулся в тень.
Одно из самых мерзких ощущений в этом мире — ощущение, что тебя преследуют. Флик охватила паника, но она взяла себя в руки и пошла дальше. Опасность обостряет ум; она поняла, что делать. Бесценное подсознание подсказало ей, что в кабинете есть еще одна дверь. Теперь все зависело от того, куда она ведет. Если это стенной шкаф, делать нечего. Но надежда нашептывала, что у людей с подбитым глазом, которые платят низкую цену, когда им предлагают приличную, обычно есть запасный выход.
В конторе грохотал злобный голос, предупреждая, что там парит смятение. Действительно, Слинсби бушевал, обрушив гнев на юного Генри.
Винить его мы не будем. Встреча с прекрасной Лилией достаточно расстроила его, завтрак — немного успокоил, но тут, откуда ни возьмись, явился Пилбем. Выдержишь ли тут свист рассыльных? Нет, не выдержишь. Вот почему мечтательный Генри, едва досвистев до середины самый новый шлягер, ощутил, что на него скачет кавалерийский эскадрон; и узнал о себе то, чего ему не сказали даже вполне откровенные товарищи праздных часов. У мистера Слинсби, особенно во гневе, словарь был значительно больше.
Инстинкт самосохранения поистине правит нами. За эти часы Флик привязалась к мистеру Смиту (он был из Смитов лондонских) и при других обстоятельствах бросилась бы его защищать. Сейчас она просто отметила, что хозяин — не у себя, и ринулась в святилище.
Дверь там была. Флик открыла ее и с облегчением увидела, что за ней — не шкаф, но площадка, а уж за нею — черная лестница. Спустившись в темный дворик, забитый кадками и ящиками, беглянка пробралась на улицу и кинулась бежать, оставив навеки бумажно-целлюлозную компанию.
Примерно через полчаса перед домом остановился кэб, а из него выскочил владелец «Мамонта». Пилбем кинулся к нему, ликуя и прыгая, как верный пес.
— Где она? — спросил немногословный издатель.
— Там, — отвечал еще более немногословный газетчик.
— Вы не ошиблись?
— Нет.
— Что ей тут делать, идиотке? — пробормотал сэр Джордж уже перед дверью.
Пилбем, терзавшийся той же загадкой, от рассуждений удержался. Они вошли в контору. Кроткий, очищенный страданием Генри отнес в святилище карточку высокого гостя. Мистер Слинсби, внешне — спокойный, внимательно ее изучил.
— Кто это? — осведомился он.
— Мзна, сэр.
— Что ему нужно?
— Мзна, сэр.
— Веди его, трам-та-ра-рам, — завершил беседу хозяин. Мы видели Уилфреда Слинсби в беде, но за то недолгое время, которое прошло с нашей встречи, на него обрушился еще один удар. Ко всем этим Лилиям, Пилбемам и свищущим Генри прибавилась исчезнувшая стенографистка. Обычно сочувствуют тем, кто оделся для бала, а идти некуда, однако не лучше и тем, кто собирался диктовать, а диктовать некому. Так стоит ли удивляться, что лондонский представитель впал в глубокую скорбь?
Исчезновение стенографистки (как назвал бы он все это, если бы писал детективы) отличалось какой-то тошнотворной загадочностью. Он видел собственными глазами, что она появилась в конторе — и что же? Мало того — когда нервные центры дошли до ручки, в кабинет, вместе с гостем, вплыл мерзкий Пилбем.
Всякий, кто варил яйца, знает одну занятную штуку: вода, которая просто плевалась и буйствовала, достигнув точки кипения, внезапно утихает. Случилось это и с мистером Слинсби. Да, он зыркнул на гостей неподбитым глазом, но не вскочил и не укусил их. Да, он сжал тяжелую чернильницу, но тут же и отпустил.
— Сэр Джордж Пайк, издательство «Мамонт», — сказал Пилбем. — Мистер Слинсби.
— Это вы издаете «Светские сплетни»? — мрачно спросил хозяин.
— Среди множества других газет, — отвечал гость.
Мистер Слинсби сжал и отпустил чернильницу. Пилбем перешел к делу. Со старичком он уже поговорил.
— Нам удалось узнать, — начал он, — что у вас служит дочь нашего старого друга. Она ушла из дома.
— Амнезия, — вставил сэр Джордж.
— Именно, — поддержал Пилбем.
— Вот как? — зловеще и спокойно осведомился мистер Слинсби.
Сэр Джордж не собирался вести пустые разговоры. Он знал, откуда синяк, и хозяином гнушался.
— Я ее забираю, — сообщил он.
— Вот как?
— Бедная девочка нуждается в присмотре.
— Ах, вот как?
— Буду очень обязан, — властно вымолвил гость, — если вы ее вызовете.
Слинсби, чей разум во время беседы работал холодно и скоро, дождался своего часа. Кое-что — немного, но кое-что — урвать у судьбы он мог.
— Как же, как же! — сказал он. — Только ее нету.
— Она сюда вошла.
— Вошла — и ушла. Голова заболела.
— Она не выходила! — вскричал приметливый Пилбем.
— Докажите! — вскричал сэр Джордж.
— Прошу, — сказал хозяин. — Вот ключи от сейфа. Вот мой стол, ящики не заперты. Корзинка. — Тут его осенило:
— Видите ли, она воспользовалась той дверью. Ушла домой…
— Адрес знаете?
— Как же, как же! Эрлсфилд, Райский тупик, 7.
Место это он выбрал не случайно, недавно там кого-то убили. А вдруг, войдя во вкус, обитатели займутся его гостями? И вообще, места гнусные.
— Благодарю, — сказал сэр Джордж.
— Не за что, не за что.
— Мерси, — сказал Пилбем.
— Ну, что вы, какой пустяк!
Когда дверь закрылась, измученное лицо озарила слабая улыбка.
Глава X ОХОТА В ПОЛНОМ РАЗГАРЕ
Все, кому не лень, особенно — поэты, сетовали на равнодушие природы к человеческим бедам. Если бы у нее было хоть какое-то сердце, следующий день выдался бы мрачным и дождливым. Но нет; такого сияния Лондон не видел с прошлого лета. Тилбери-стрит, чьи обитатели по-прежнему рьяно варили капусту, плавала в солнечном свете, и настолько, что лошади понурили голову, а сильные мужчины, вывалив язык, считали минуты, чтобы успеть в пивную. Мостовую перед «Мамонтом» устилали золотые пластины, воробьи радостно чирикали — словом, природа не страдала.
В отличие от нее, как мы заметили выше, люди страдали, и первый из них — Перси Пилбем. Дожидаясь перерыва, он томился и маялся. Нет слов печальней, чем «почти, почти»; и мысли об упущенной удаче терзали его, словно ястребы.
Начальники наполеоновского типа плохи тем, что от подчиненных им нужен успех, и только успех. Чуть-чуть у них не считается. Пилбем понимал, что сэр Джордж ценил бы его больше, если бы истории с Флик вообще не было. Хозяин ругал его теперь буквально за все.
Когда, просадив уйму денег на такси, они добрались до места, оказалось, что под номером 7 расположена достаточно вонючая лавка, где продают птиц и рептилий. Не очень чистый, но веселый старик с седыми бакенбардами, в черной шапочке, на вопросы ответить не смог, зато непрестанно предлагал что-нибудь купить. Сэру Джорджу показалось, что он крутит. Решили подождать. Воспоминание об этих часах глубоко уязвило душу Пилбема, особенно — те минуты, когда он обнаружил, что у него на коленях прикорнула зеленая змея.
Догадавшись одновременно, что низкий Слинсби просто обманул их, они уехали, хотя старик еще предлагал им купить попугая. Пробираясь среди местных убийц, они видели, что он стоит посреди улицы, с попугаем на плече, и вдохновенно снижает цену.
Пилбем горько вздохнул — в редакции он сидел один, Родерик простудился — и принялся было за статью «Злачные места в Вест-энде», когда вошел мальчик-рассыльный.
— К вам пришли, сэр, — сообщил он, протягивая карточку.
Пилбем ее взял. Страдания пришибли его, лишили обычной живости, и он едва не сказал, что его нету, как вдруг его взгляд упал на слова
Джадсон Кокер
Что-то шевельнулось в его душе. Кокер? Он где-то слышал такую фамилию. Кокер… Да, знакомо. Почему?
И тут у него перехватило дыхание. «До свидания, мистер Кокер»! Именно это сказала мерзкая девица тогда, перед домом. Да, да, да. Потом он спросил, зайдет ли она вечером, и она ответила: «Конечно». Значит, она запросто заходит к этому Кокеру.
— Какой он? — вскричал несчастный Пилбем. Мальчик растерялся. Редакторы «Светских сплетен» обычно не просили описывать посетителей.
— Ну, такой дядя, — туманно ответил он.
Пилбем решил не тратить времени попусту. Он не смел надеяться на чудо — но, теребя свои усики, все же надеялся. Дверь открылась. Сердце у него чуть не выскочило. Надежда сбылась. Выпал единственный шанс из миллиона. Именно этого типа видел он тогда, с Флик.
