Кроме замены мотора Шаун Арран поставил на машину вместо металлических колес пневматические шины, полученные из Италии. Стальные спицы на колесах теперь были лишь немного толще, чем у велосипеда.
Автомобиль поднялся по аллее гораздо быстрее, чем прошлый раз, и вместо грохота пальбы его сопровождал негромкий рокот. Обитатели Сент-Альбана, наблюдавшие за появлением машины, ничуть не удивились — такое фантастическое устройство вполне могло изменяться по приказу хозяина. Может быть, на следующей неделе оно появится с прозрачными крыльями, готовое взлететь.
— Можно подумать, это гудит шмель! — воскликнула Элен.
Или жук, сверкавший частями медного цвета. Редкое насекомое, выглядевшее весьма несуразно.
Машина остановилась возле крыльца. Шофер нажал на грушу из черной резины, висевшую перед ним слева. Послышалось хриплое мычание. Ардан взвился в воздух и зарычал. Служанки в ужасе попятились, но их любопытство только усилилось. Спустившаяся на аллею Гризельда решительно направилась к автомобилю. Два фонаря, висевших по бокам автомобиля на длинных стерженьках, смотрели на нее, словно глаза золотой улитки. Ей показалось, что они вытянулись по направлению к ней, потом, очевидно, узнав ее, снова втянулись в прежнее положение.
Теперь ничто не стесняло ее движения. Ловко вскарабкавшись наверх, она уселась на свое место, когда шофер только собирался вылезти из машины, чтобы помочь ей. Машина сразу сдвинулась с места, постояв всего несколько секунд. Гризельда негромко рассмеялась счастливым смехом. Леди Гарриэтта, вышедшая на порог, успела увидеть спину дочери рядом со спиной Шауна Аррана, оседлавшего странное золотое насекомое, сверкавшее на солнце. Они очень быстро скрылись за деревьями. Леди Гарриэтта подумала, что шофер — это просто что-то вроде кучера, то есть просто обычный слуга. Вероятно, в этом случае можно было обойтись и без сопровождающего. Что ж, одной заботой меньше. И она вздохнула с облегчением.
Автомобиль снова появился в поле зрения, на этот раз уже на дамбе, после чего исчез окончательно. Шума мотора тоже не было слышно.
Найси, муж Дейрдры, был убит человеком короля, Эоганом Дунрахтом. Он пробил сердце Найси мечом, а потом отрубил ему голову. Когда все защитники Дейрдры пали, ее бросили связанной на повозку и отвезли к королю.
* * *Небо залил розовый свет, и остров стал розовым. Щеки Элен, ее выпуклый лоб стали розовыми, и розовый отблеск появился в глубокой синеве ее глаз.
Стоя на своих грядках, она смотрела на дом, четкий силуэт которого вырисовывался на фоне закатного неба.
Высоко над крышей длинной серой лентой тянулась стая журавлей. Их доносившееся сверху курлыканье странным образом гармонировало с шумом моря. Начался вечерний прилив, остро запахло водорослями.
День угасал. Засветились, одно за другим, окна. Элен представила, как Брижит с медным подсвечником в руке торопливо проходит комнатами и коридорами, подносит подсвечник к лампам и дарит им огонь. Наконец вспыхнуло большое окно библиотеки, заполнившись золотистым светом. И Элен увидела его. Она почувствовала стыд. Но она ничего не могла поделать с собой. Ее с невероятной силой охватило счастье, такое же непреодолимое, как потребность дышать после того, как ты всплываешь на поверхность. Она поднесла к глазам бинокль, и он сразу очутился в метре от нее: его удлиненное лицо, светлая бородка и пенсне, в котором он всегда работал. Бинокль был слишком сильным, изображение колебалось и расплывалось. Элен отчаянно цеплялась за него, пытаясь удержать на месте. Она смотрела на его лицо, она могла бесконечно упиваться этим переполнявшим ее зрелищем. Особенно когда он поворачивался к ней спиной. А вот в столовой ей нельзя было смотреть на него, не отводя взгляда. Здесь же она могла смотреть сколько хотела. Словно ребенок, оказавшийся в безлюдной кондитерской. Он двигался, он говорил, она видела, как шевелятся его губы под усами, но она ничего не слышала. Время от времени его взгляд останавливался на ней — возможно, он иногда замечал ее. Тогда она поспешно опускала бинокль, потом снова приставляла к глазам. Иногда в поле зрения появлялась рука отца, загораживая его, потом она снова видела свет лица. Она тихонько стонала от счастья.
— Смотри-ка, ведь это мисс Элен! — раздался голос в сгущавшихся сумерках. Это был хриплый голос Пэдди О’Рурка, садовника.
— А я все никак не мог понять, кто здесь гуляет каждую ночь. Вообще-то, если мисс Элен хочет полюбоваться на журавлей, то не могла бы она выбрать другое место, а не грядку с моей фасолью?
Элен умчалась, заглушив свой смех и свои рыдания. Вереницы журавлей непрерывно тянулись одна за другой по серому и фиолетовому небу. Одни стаи уже почти скрылись за горизонтом, другие пролетали совсем близко; одни казались компактными, другие рассеянными, потерявшими часть своих членов; отстающим предназначались гортанные упреки, старательным — одобрительные возгласы. Всех их объединял негромкий ритмичный шум океана диких крыльев.
Сэр Джон преподавал Элен греческий и латынь, советовал ей читать труды философов и теологов. Многие проблемы она могла на равных обсуждать с престарелыми профессорами. Но все, что находилось за пределами острова, оставалось для нее загадкой. Она всего два раза посетила Донегол и никогда не бывала в других городах. Ее неведение мира, социальных проблем и человеческих отношений соответствовало уровню пятилетнего ребенка. Она была уверена, что все в окружающем мире аналогично тому, что она видела на острове. Она знала лес и окружавшие остров валуны, ей был знаком лис с белым хвостом. И были существа, у которых нет имени, смеющиеся под землей. Она слышала рассказ Брижит, видевшей печальную даму, и верила ей. Как всем обитателям Сент-Альбана, ей приходилось слышать ветер Фарендорн, который, как считается, не существует, но который, когда дует, предупреждает о близкой беде. Однажды вечером его рычание послышалось возле дома, но когда посмотрели в окно, то увидели, что не шевелился ни один листок на деревьях. На следующий день перевернулась лодка рыбака с острова Колоколен, и он утонул вместе с сыном.
Она знала, что весной цветут дрок и рододендроны, и она не сомневалась, что повсюду есть сады с рододендронами, высокими, словно деревья, сплошь усеянными красными цветами. Она любила большой белый дом, спокойный салон, где обычно сидела за вышивкой мать, просторную кухню, заполненную дразнящими ароматами, лестницы и коридоры, которыми под строгими взглядами висящих на стене портретов предков проходили служанки; сверх всего этого, была библиотека, в которой ее отец сосредоточил все знания мира. Он всегда сидел в библиотеке, такой серьезный, мудрый и добрый, знающий не только все, что было в книгах, но и многое другое. Это была ее вселенная, находившаяся под защитой моря; все остальное скрывал туман.
И вот в этом надежном и понятном мире появился Амбруаз. Его появление, казавшееся естественным, было таким чудесным, что Элен не сомневалась: сам Сент-Альбан был создан специально, чтобы дождаться гостя и принять у себя. Он был сущностью острова, его олицетворением. Он был похож на ее отца, он был ученым, умным, спокойным, красивым. Он был рядом со всеми обитателями острова. Он находился на острове, в самом сердце вселенной.
* * *
К четвертой поездке Гризельда изменилась. С каждой прогулки на машине она возвращалась все более и более жизнерадостной; эта радость была ею утрачена во время болезни. Может быть, даже раньше, во время бесплодного ожидания приключений, появления прекрасного принца, который должен был унести ее с острова. Конечно, принц оказался шофером, а вместо корабля всего лишь машина, но машина сказочная, появившаяся из будущего. Она должна была унести ее далеко от Сент-Альбана, извергая при этом дым и рыча, словно дракон.
В начале каждой очередной поездки она надеялась, что они не вернутся, но ей все больше и больше нравилось, что поездка заканчивалась возвращением. Она уезжала, но при этом оставалась привязанной к надежному семейному гнезду, где находились ее сестры и ее родители, ее деревья и ее скалы, ее пес и ее лис; каждый раз она возвращалась в свое волшебное детство, в котором мечта о бегстве расцвела, подобно распустившимся золотым ракетам на мощном побеге дрока.
Во время первой поездки шофер спросил у нее, стараясь перекричать грохот мотора:
— Куда вы хотели бы поехать?
Она ответила:
— Куда вам хочется!
Услышь она себя при этом, стало бы ей ясно, что она не представляет — существуют ли пути, ведущие с острова?
Потом он ни о чем ее не спрашивал. Чтобы причинить как можно меньше беспокойства обитателям края, он выбирал маршрут по самым пустынным местам. Синее с золотом насекомое на блестящих колесах увлекало их по едва похожим на дороги тропам, по полям и торфяникам, по дикому побережью, где сталкиваются земля, скалы и вода в вечном споре за место под солнцем. Единственными встреченными ими живыми существами были птицы, хотя иногда попадалась и одинокая корова, которую переполненное вымя заставляло брести к далекой ферме, чтобы найти облегчение и затем вернуться к свободной жизни.
