В своей наивности он никак не мог отказаться от засевшей у него в голове мысли. Одна мысль изгоняется другою, а у Шомберга они были тем более стойки, что являлись чрезвычайно редко.
— Это так же верно, как наличные деньги, — прошептал он с каким-то отчаянием.
Выражение, с которым он произнес эти слова, не пропало бесследно для Рикардо. Оба эти человека были чувствительны к словам. Секретарь «просто Джонса» пробормотал со вздохом:
— Да, но как завладеть ими?
— Втроем против одною! — проговорил Шомберг. — Мне кажется, вам достаточно их потребовать!
— Вы говорите так, словно этот парень живет в соседнем доме, — нетерпеливо вскричал Рикардо. — Черт вас возьми! Разве вы не понимаете того, что вам говорят? Я спрашиваю вас, каким путем туда пробраться?
Шомберг оживился:
— Каким путем?
Оцепенение обманутых надежц, обусловливавшее видимые вспышки раздражения, соскочило с него при этих многообещающих словах.
— Морским путем, само собой разумеется, — ответил он. — Для таких людей, как вы, три дня пути в хорошей большой лодке ровно ничего не значат. Это маленькая прогулка, легкое разнообразие. В это время года Яванское море спокойно, как озеро; у меня есть прекрасная, вполне надежная шлюпка, спасательная лодка, рассчитанная на тридцать человек и которую может вести один ребенок. В это время года вам и морская пена не брызнет в лицо. Настоящий пикник. j, — А почему же, имея такую лодку, вы не отправились за девушкой или за шведом? Вы здоровый парень, хоть и обманутый любовник!
Шомберг вздрогнул.
— Я один, — проговорил он недовольным тоном, остановившись на этом ответе из-за его краткости. i — Знаю я таких людей, как вы, — небрежно заявил Рикардо. — Вы как все, а может быть, еще немного более миролюбивы, чем торгаши, которые покупают и продают в этом проклятом рынке, который называется миром. Ну-ка, уважаемый гражданин, рассмотрим дело в подробностях.
Когда Шомберг понял, что компаньон мистера Джонса готов рассматривать, как он это сам заявил, вопрос о лодке, о направлении, которое надлежало взять, расстоянии и о других конкретных данных, не предвещавших ничего хорошего этому негодяю шведу, он снова принял свою военную осанку, выпятил грудь и спросил своим офицерским тоном:
— Итак, вы намерены дать ход этому делу?
Рикардо сделал утвердительный знак. Ему этого очень хочется, прибавил он. Необходимо подчиняться, как только можешь, фантазиям джентльмена, но для его собственной пользы приходится иногда что-нибудь скрывать от него при некоторых обстоятельствах. Обязанность хорошего компаньона заключается в том, чтобы выбрать удобный момент и необходимые средства для того, чтобы довести до хороших результатов эту щекотливую сторону его обязанностей. Высказав эту теорию, Рикардо перешел к ее практическому применению.
— Я никогда не сказал ему настоящей неправды, — заявил он, — и не начну делать это сегодня. Я ограничусь тем, что не пророню ни слова о девушке. Ему придется примириться с этим, как он сумеет. В случае, подобном этому, не годится слишком потакать его фантазии.
— Фантазия крайне удивительная, — сухо проговорил Шомберг.
— Удивительная? Да вы, я уверен, не поколебались бы схватить за горло женщину где-нибудь в темном углу, если бы вас никто не видел!
Опасная и угрожающая кошачья способность Рикардо показывать когти еще раз заставила вздрогнуть Шомберга. Эта манера его раздражала.
— А вы? — возразил он. — Вы хотите уверить меня, что вы не способны на что угодно?
— Я, дружок? Ну, разумеется. Но я ведь и не джентльмен, да и вы тоже. Схватить их за горло или ущипнуть за подбородок, меня это одинаково мало смутит, — подтвердил Рикардо, скрывая некоторую иронию под своей любезностью. — Но вернемся к разговору о нашем деле. Трехдневное путешествие в хорошей лодке не может испугать таких людей, как мы. В этом мы с вами сходимся. Но существуют другие подробности.
Шомберг не желал ничего лучшего, как войти в подробно сти. У него в Мадуре была небольшая плантация с более или менее обитаемой хижиной. Он предложил, чтобы его постояль цы покинули город в его лодке, заявив о своем намерении еде лать туда экскурсию. Таможенные чиновники привыкли видеть его лодку отправляющейся на такого рода прогулки. Передохнун в Мадуре, мистер Джонс и К0 назначили бы день для настоящс го отъезда. Им надо было бы только плыть по ветру. Шомбер! брал на себя заботу о продовольствии. Самое страшное, что могло ожидать путешественников, это теплый ливень. В это время года не бывает серьезных штормов.
Сердце Шомберга сильно билось, чувствуя, что мщение его подготовлено. Он говорил хриплым, но убедительным голосом:
— Никакой решительно опасности, ни малейшей.
Рикардо прервал эти уверения нетерпеливым жестом. Он ду мал о других опасностях.
— Мы без труда выйдем отсюда, но нас заметят в море и позже это может создать кутерьму. Лодка с тремя европейцами вдали от берега, несомненно, вызовет толки. Может случиться, что нас увидят по пути?
— Нет, разве туземная лодка… — сказал Шомберг.
Рикардо с удовлетворением кивнул головой. Для этих двух европейцев туземцы были только пустыми призраками. Призраками, с которыми представители высших рас могли встречаться, не нарушая и не изменяя своих планов. Разумеется, туземная лодка не шла в счет. Эта часть моря была совершенно пустынна, объяснял Шомберг. Только почтовый пароход из Терната регулярно проходил там около восьмого числа каждого месяца, но всегда на значительном расстоянии от острова. С бьющимся сердцем, с мыслями, поглощенными успехом его махинации, трактирщик сыпал словами, словно хотел нагромоздить их как можно больше между собою и своим смертоносным планом.
— Таким образом, если вы спокойно покинете мою плантацию восьмого, при заходе солнца, — всегда лучше уезжать вечером, чтобы использовать береговой ветер, — у вас сто шансов против одного… что я говорю?., тысяча против одного, за то, что ни одна живая душа не увидит вас в пути. Вам надо будет только править к северу в течение пятидесяти часов, может быть, немного меньше. Для вашей лодки ветра всегда хватит, за это я ручаюсь, и тогда…
Под его одеждой все его мускулы вздрагивали от возбуждения, нетерпения и чего-то похожего на страх, точного происхождения которого он не мог разобрать. Впрочем, он об этом не особенно старался. Рикардо пристально смотрел на него сухими глазами, больше походившими на шлифованные камни, нежели на живую ткань.
— А тогда что? — спросил он.
. — Тогда… ну, тогда вы настигнете господина барона… Ха-ха — ха!
Шомберг выговорил эти слова как бы с некоторым трудом и рассмеялся.
› — Так вы думаете, что у него все сокровища при себе? — спросил Рикардо для очистки совести, так как его опытному взгляду это со всех точек зрения представлялось несомненным.
Шомберг поднял руки и тихонько опустил их.
— Как бы это могло быть иначе? Он ехал домой, он по пути домой остановился здесь, в гостинице. Справьтесь, у кого хотите. Возможно ли, чтобы он хотел оставить свой капитал позади себя?
Рикардо задумался, потом вдруг сказал, поднимая голову:
— Держать на север в течение пятидесяти часов. Так? Это немного расплывчатые указания. Мне случалось слышать о людях, которые не находили порта при более точных указаниях. Не можете ли вы мне сказать, какой причал мы там найдем? Но вы, должно быть, этого острова никогда не видали?
Шомберг сознался, что, действительно, никогда его не видал, с выражением человека, счастливого тем, что избежал ужасного осквернения. Нет, конечно, ничто никогда не приводило его туда. Но что ж из этого? Он мог указать Рикардо великолепный знак. Он нервно посмеивался. Не найти острова! Он держал пари, что всякий, проплывавший от острова в расстоянии не более сорока миль, не мог не найти логовища этого проклятого шведа!
— Что вы скажете о столбе дыма днем и о большом зареве ночью? Вблизи этого острова есть действующий вулкан, которого было бы достаточно, чтобы указать путь слепому! Что вам еще нужно? Вам будет указывать путь действующий вулкан!
Он произнес эти слова с энтузиазмом, но вдруг подпрыгнул на месте с широко открытыми глазами. Левая дверь бара открылась и перед ним на другом конце комнаты появилась госпожа Шомберг в своем рабочем костюме. Одно мгновение она держала пальцы на ручке двери, потом скользнула на свое место за конторкой и, усевшись, стала, по обыкновению, смотреть прямо перед собой.
Природа тропиков отнеслась с состраданием к крушению угольного предприятия. Разрушение строений Тропического Общества было скрыто от взглядов со стороны моря, с той стороны, где нескромные взоры — если бы нашлись такие, которые, из злорадства или из сочувствия, достаточно этим интересовались, — могли бы заметить разрушающиеся костяки этого некогда цветущего предприятия.
