Они не успѣли еще отпить чаю, когда къ нимъ вошолъ съ шляпой на головѣ, мистеръ Гёнтъ. Меня не было при томъ и я не могу говорить съ увѣренностью, но мнѣ кажется, что при его зловѣщемъ появленіи Филиппъ долженъ былъ покраснѣть, а отецъ поблѣднѣть. «Пришла пора», навѣрно подумали оба; и докторъ вспомнилъ бурные дни своей молодости, когда онъ картёжничалъ, интриговалъ, дрался на дуэли, когда его поставили передъ его противникомъ и велѣли по данному сигналу стрѣлять. Разъ, два, три! каждая рука этого человѣка была вооружена злостью и убійствомъ. У Филиппа было много отваги съ своей стороны, но мнѣ кажется, въ подобномъ случаѣ онъ вѣрно былъ нѣсколько растревоженъ и взволнованъ, между-тѣмъ какъ глаза его отца были зорки, а цѣлился онъ быстро и вѣрно.
— Вы съ Филиппомъ поссорились вчера; Филиппъ сказывалъ мнѣ, началъ докторъ.
— Да, и я обѣщалъ, что онъ поплатится мнѣ, отвѣчалъ пасторъ.
— А я сказалъ, что я самъ ничего лучше не желаю, замѣтилъ мистеръ Филь.
— Онъ ударилъ человѣка старѣе себя, друга его отца, человѣка больного, пастора, проговорилъ Гёнтъ.
— Если вы повторите то, что вы сдѣлали вчера, и я повторю то же, что я сдѣлалъ, сказалъ Филь:- вы оскорбили добрую женщину.
— Это ложь, сэръ! закричалъ тотъ.
— Вы оскорбили добрую женщину, хозяйку въ ея собственномъ домѣ, и я вытолкалъ васъ, сказалъ Филь.
— Я опять говорю, что это ложь, сэръ! крикнулъ Гёнтъ, ударивъ кулакомъ по столу.
— Мнѣ рѣшительно все равно, когда вы называете меня лжецомъ или чѣмъ-нибудь другимъ. Но если вы оскорбите мистриссъ Брандонъ или другую какую-нибудь невинную женщину въ моёмъ присутствіи, я накажу васъ, закричалъ Филиппъ, съ достоинствомъ крутя свои рыжія усы.
— Вы слышите, Фирминъ? сказалъ пасторъ.
— Слышу, Гёнтъ! отвѣчалъ докторъ: — и мнѣ кажется, онъ сдѣлаетъ то, что говоритъ.
— О! такъ вы вотъ чью сторону держите! вскрикнулъ Гёнтъ съ грязными руками, съ грязными зубами, въ грязномъ галстухѣ.
— Я держу эту сторону, какъ вы говорите; и если съ этой превосходной женщиной поступить кто-нибудь грубо при моёмъ сынѣ, я буду очень удивлёнъ, если онъ не отплатитъ за это, сказалъ докторъ. Благодарю тебя, Филиппъ!
Рѣшительныя слова и поведеніе отца очень успокоили Филиппа. Вчерашнія слова Гёнта сильно занимали мысли молодого человѣка. Еслибы Фирминъ былъ преступенъ, онъ не могъ бы выказать такую смѣлость.
— Вы говорите такимъ образомъ въ присутствіи вашего сына? Вы переговорили объ этомъ прежде? спросилъ Гёнтъ.
— Мы переговорили объ этомъ прежде — да. Мы занимались этимъ, когда вы вошли, сказалъ докторъ. — Продолжать намъ разговоръ съ того мѣста, гдѣ ни остановились?
— Ну да, то-есть если вы имѣете, сказалъ пасторъ, нѣсколько удивившись.
— Филиппъ, мой милый, тяжело человѣку краснѣть передъ своимъ роднымъ сыномъ, но если ужь говорить, а я долженъ говорить не сегодня такъ завтра, то почему же не теперь?
— Зачѣмъ говорить когда бы то ни было? этого вовсё не нужно, сказалъ пасторъ, удивившись внезапной рѣшимости доктора.
— Зачѣмъ? затѣмъ, что вы надоѣли и опротивѣли мнѣ, мистеръ Тефтонъ Гёнтъ, вскричалъ докторъ чрезвычайно надменно: — и вы и ваше присутствіе въ моёмъ домѣ, и ваше наглое поведеніе и ваши мошенническія требованія, — затѣмъ, что вы принудили бы меня заговорить не сегодня, такъ завтра — и если ты хочешь, Филиппъ, я буду говорить сегодня.
— Чортъ возьми! Постойте! закричалъ пасторъ.
— Я понялъ, что вамъ нужны опять деньги отъ меня,
— Я обѣщалъ заплатитъ Джакобсу сегодня, вотъ почему я быль такъ сердитъ вчера; да можетъ быть я выпилъ лишнее. Къ чему разсказывать исторію, которая не можетъ быть никому полезна, Фирминъ, а меньше всѣхъ вамъ? мрачно закричалъ пасторъ.
— Потому-что я не хочу терпѣть больше отъ тебя, негодяй! вскричалъ докторъ и жилы на лбу его надулась, и онъ свирѣпо глядѣлъ на своего грязнаго противника. Въ послѣдніе девять мѣсяцовъ, Филиппъ, этотъ человѣкъ получилъ отъ меня девятьсотъ фунтовъ.
— Счастье совсѣмъ не везло, совсѣмъ не везло, честное слово, заворчалъ пасторъ.
— Завтра ему понадобится больше, послѣ завтра еще больше, а я не хочу жить въ такой постоянной мукѣ. Ты услышишь всю исторію, а мистеръ Гёнтъ будетъ свидѣтелемъ своего собственнаго преступленія и моего. Я много кутилъ въ Камбриджѣ, когда былъ молодымъ человѣкомъ. Я поссорился съ отцомъ, жилъ въ кругу мотовъ и выше моихъ средствъ; твой дѣдъ такъ часто платилъ мои долги, что я боялся уже просить у него денегъ. Онъ былъ суровъ со мной; я былъ къ нему непочтителенъ — я сознаюсь въ моей винѣ. Мистеръ Гёнтъ можетъ подтвердить мои слова. Я прятался въ Маргэтѣ подъ чужимъ именемъ. Ты знаешь это имя.
— Да, сэръ, кажется, знаю, сказалъ Филиппъ, вздохнувъ.
Ему казалось, что онъ никогда не любилъ своего отца такъ, какъ въ эту минуту, и онъ думалъ: «ахъ, еслибы онъ всегда былъ откровененъ и правдивъ со мной!»
— Я нанялъ смиренную квартиру въ одномъ семействѣ. (Если докторъ Фирминъ много воображалъ о своей знатности и важности это ужь не отъ меня зависитъ; его долго считали такимъ почтеннымъ человѣкомъ). И такъ я нашолъ молодую дѣвушку, одно изъ самыхъ невинныхъ созданій, когда-либо обманутыхъ мущиной. Я сознаюсь, что я обманулъ её — да проститъ мнѣ Богъ! Это преступленіе было стыдомъ моей жизни и помрачило бѣдствіями всю мою карьеру. Я напалъ на человѣка еще хуже меня, если это быть могло. Я принудилъ Гёнта за нѣсколько фунтовъ, которые онъ былъ долженъ мнѣ, фальшиво обвѣнчать меня съ бѣдной Каролиной. Деньги мои скоро были истрачены; мои кредиторы преслѣдовали меня. Я бѣжалъ за границу и бросилъ Каролину.
— Фальшиво обвѣнчать! Фальшиво обвѣнчать! закричалъ пасторъ. — Развѣ вы не принудили меня къ этому, приставивъ пистолетъ въ горлу? Не будетъ же человѣкъ рисковать быть сосланнымъ на каторгу даромъ. Но я проигрался ему въ карты; у него былъ на меня вексель; онъ сказанъ, что не станетъ взыскивать съ меня этихъ денегъ, вотъ почему я помогъ ему. Всё-равно теперь я въ этомъ не участвую, мистеръ Бруммель Фирминъ, а вы участвуете. Я читалъ законъ о бракѣ, сэръ. Пасторъ, который вѣнчалъ подлежитъ наказанію, если на него донесутъ впродолженіи трёхъ лѣтъ, а теперь этому уже болѣе двадцати. Но для васъ мистеръ Бруммель Фирминъ — дѣло дурное; а вы, мой юный джентльмэнъ съ свирѣпыми усами, обижающій стариковъ ночью, вы можетъ быть узнаете, что мы умѣемъ мстить, хотя мы люди бѣдные.
Съ этими словами Гёнтъ схватилъ свою грязную шляпу и вышелъ изъ дома, осыпая проклятіями своихъ хозяевъ.
Отецъ и сынъ сидѣли нѣсколько времени молча послѣ ухода ихъ общаго врага. Наконецъ отецъ заговорилъ:
— Вотъ мечъ, вѣчно висѣвшій надъ моей головою; онъ теперь опускается, Филиппъ.
— Что можетъ сдѣлать этотъ человѣкъ? Развѣ первый бракъ былъ законный? спросилъ Филиппъ съ испуганнымъ лицомъ.
— Брака совсѣмъ ни было. Ты можешь себѣ представить, что я позаботился узнать всѣ законы насчотъ этого. Твоё законное происхожденіе не подлежитъ сомнѣнію — это вѣрно. Но этотъ человѣкъ можетъ погубить меня. Онъ постарается начать завтра, если не сегодня. Пока ты или я буденъ давать ему по гинеѣ, онъ станетъ относить её въ игорный домъ. У меня у самого была прежде эта страсть. Мой бѣдный отецъ поссорился со мной изъ-за этого и умеръ не видавшись со мной. Я женился на твоей матери — упокой Господи ея бѣдную душу и прости меня за то, что я былъ для нея суровымъ мужемъ! — съ намѣреніемъ поправить моё разстроенное состояніе. Желалъ бы я, чтобы она была счастливѣе, бѣдняжка; но не осуждай меня совершенно, Филиппъ, я былъ доведёнъ до крайности, а ей такъ хотѣлось выйти за меня! Я былъ хорошъ собою и молодцоватъ въ то время: такъ говорили по-крайней-мѣрѣ (тутъ онъ искоса взглянулъ на свой красивый портретъ) Теперь я развалина, развалина!
— Я понимаю, сэръ, что это должно быть для васъ непріятно; но какъ это можетъ погубить васъ? спросилъ Филиппъ.
— Что сдѣлается съ моей практикой семейнаго врача? Практика и теперь уже не та — между нами, Филиппъ — а расходы больше чѣмъ ты воображаешь. Я пускался въ разиня неудачныя спекуляціи. Если ты разсчитываешь получить отъ меня богатство, мой милый, ты обманешься въ ожиданіи, хотя ты никогда не былъ корыстолюбивъ — нѣтъ, никогда! но когда этотъ негодяй разгласитъ исторію о знаменитомъ врачѣ-двоеженцѣ, не-уже-ли ты думаешь, что мой соперники не услышатъ и не воспользуются ею, а мои паціенты не услышатъ её и не станутъ избѣгать меня?
— Если такъ, условьтесь же тотчасъ съ этимъ человѣкомъ, сэръ, и заставьте его молчать.
— Условиться съ картёжникомъ невозможно. Онъ всегда будетъ засовывать руку въ мой кошелёкъ, когда проиграетъ. Ни одинъ человѣкъ на свѣтѣ не устоитъ противъ подобнаго искушенія. Я радъ, что ты никогда этому не поддавался. Я ссорился съ тобою иногда за то, что ты жилъ съ людьми ниже тебя по званію: можетъ быть ты былъ правъ, а я нѣтъ. Я любилъ, всегда любилъ, а этого не скрываю, жить съ знатными людьми. Когда я былъ въ университетѣ, они научили меня картёжничать и мотать, а въ свѣтѣ мало мнѣ помогли. Да и кто сдѣлаетъ это, кто сдѣлаетъ?
