Мать и доктор праздновали победу, но никто из них не знал, что благосклонностью Бетти они обязаны вести о том, что Рабинович жив и сидит в тюрьме.
***
Как только Бетти узнала о судьбе Рабиновича, она принялась за газеты старые и новые. В несколько часов прочла все, что сообщалось о деле Володи Чигиринского, и в голове её зародился план освобождения своего возлюбленного. План, казалось, был прост: проведение его как будто не представляло особых трудностей, а сулило много - все! Все, что теперь стало целью жизни Бетти!
Бетти припомнила кошмарную ночь, проведенную ею накануне своей болезни, вспомнила сырой, полутемный подвал, где она просидела до утра в обществе уличной девицы, от которой пахло гелиотропом и йодоформом... Память восстановила все подробности этой встречи и жуткие истории, которые рассказывала несчастная. Среди этих историй - Бетти помнила - была одна о возлюбленном девицы, замешанном в убийстве мальчика... Девица еще хвастала тем, что у нее хранится некая улика: ранец с книжками убитого мальчика...
Но как зовут эту девицу? И того парня? Этого Бетти никак вспомнить не могла! Память удержала только название деревни, откуда родом эта девица. По странной случайности оказалось, что именно в этой деревне живут на даче Фамилианты. Поэтому Бетти и согласилась ехать и даже заторопилась, а мать была в восторге от того, что Бетти так хорошо проведет лето.
***
Был один из тех горячих летних дней, когда вся природа замирает в тихой дреме, когда мечтаешь о ветерке, о речке...
Как зачарованный, в торжественной тишине стоял высокий сосновый лес, наполовину переплетенный гамаками изнывающих от жары дачников.
В глубине леса под сенью зеленых иглистых шапок висело три гамака, в которых полудремали обе дочери Тойбы Фамилиант и их кузина.
Жара и одуряющий запах сосен сомкнули уста словоохотливых барышень Фамилиант, и даже неизменно волновавшая их тема - беседа о последних романах властителя умов, Арцыбашева, - завяла под безжалостным действием солнечных лучей...
Бетти наслаждалась безмолвием и целиком ушла в свой уединенный мирок. В это время ей сообщили, что её спрашивает некий молодой человек в белом пиджаке.
Бетти сразу узнала гостя: то был товарищ Рабиновича, Беня Гурвич из Пинска, тот самый, который бродил с ними по улице в ночь, когда ожидали погрома.
Гурвич бросил наземь фуражку, присел около Бетти на земле, обнял колени и стал говорить на своем простецком наречии:
– Ну-с, голубушка, скажите мне, как вы живете-можете и что слышно о вашем суженом, моем полурусском товарище с еврейской фамилией - Рабинович?
Бетти покраснела и сделала попытку переменить тему разговора.
Но Гурвич вдруг повернулся к Бетти и сказал:
– А вы знаете, дорогуша, собственно, я приехал к вам лично! Мне нужно с вами поговорить об очень серьезном деле с глазу на глаз...
Бетти вместе с гостем отошли подальше, и Гурвич заговорил:
– Я, надо вам сказать, человек упрямый и настойчивый. Из упрямства я живу здесь, хотя евреям здесь жить нельзя. Они хотят, чтобы я торчал в Пинске, а я именно потому, что они этого хотят, желаю быть здесь! Кроме всего прочего, мне нужно тут жить: в этом городе я имею все для того, чтобы учиться. А это и есть моя цель!.. Но цель целью, а кормиться-то надо? Надо! Вот я и даю уроки, и именно в русских домах, и не просто в русских, а в таких, которые стоят близко к полицейским кругам! Вы спросите, что у меня может быть общего с полицией? А вот именно то, что у меня... нет правожительства! Я вынужден прибегать к помощи полиции. Я обратился к одному из полицейских чиновников и сказал ему: "Слушай, милый человек, дело в следующем: денег у меня нет, платить тебе я не могу, а ты такой человек, что не брать не можешь. Поэтому я предлагаю тебе нечто, заменяющее деньги... Если у тебя есть ребята и ты хочешь их чему-нибудь научить, то я готов давать им уроки ежедневно. Гарантирую, что сделаю из них ученых, даже в том случае, если твои дети - круглые чурбаны!" Он попросил меня зайти к нему домой. Я нашел у него кучу ребят, и, конечно, непролазных лентяев. Стал заниматься и завоевывать симпатии полицейского чина!.. Кончилось тем, что через некоторое время у меня оказалось несколько уроков, но уже платных, в таких же "высокопоставленных" домах, и среди них - в доме некоего отставного полицейского чиновника. Это человек озлобленный и обиженный неожиданной отставкой... Неизвестно почему, я пользуюсь его неограниченным доверием. Недавно он рассказал мне историю, имеющую отношение к вам...
Бетти отпрянула и даже слегка побледнела.
– Ко мне?.. Гурвич поспешил успокоить свою спутницу:
– Ну, если не к вам лично, то к вашему другу, к моему полурусскому приятелю, отдувающемуся сейчас за все еврейство!..
Дело в том, что этот самый чиновник, как только его сняли с места, воспылал мщением и решил отплатить соответствующим образом тем, кто испортил ему карьеру! Надо вам сказать, что чиновник мой - большой специалист по розыску краж и воров. Ему была поручена куча дел о воровской банде. Он энергично взялся за дело. Стал посещать все наиболее подозрительные трактирчики, кабачки, воровские притоны и прочие злачные места, связался с огромной компанией воров, входил даже с ними в "дело", а потом вылавливал их по одному и через вторые руки сажал куда следует. Наткнулся он как-то на молодого, но уже довольно почтенного вора, который за стаканом вина поведал ему о целой серии преступлений, и между прочим об убийстве несчастного Володи Чигиринского, которому суждено было стать после смерти всемирной знаменитостью! Наткнувшись на новое дело, чиновник забросил кражи и стал выслеживать и выпытывать своего нового знакомого. Путем целого ряда ухищрений мой отставной Шерлок Холмс снискал доверие вора и из его рассказов узнал о шайке, выполнившей это гнусное дело. Шайка была большая, и, разумеется, в ней были и женщины. Некоторую роль играла тут и мать Володи, которой мальчик рассказал, что какой-то господин кормит его конфетами и выпытывает о происхождении отчима. Этот "господин", как вы, вероятно, догадываетесь, был не кто иной, как мой доморощенный Шерлок Холмс, бывший, таким образом, косвенной причиной убийства Володи.
Это еще сильнее побуждало его раскрыть все дело; но именно в это время его отставили!.. А нити уже почти все были в его руках. Не хватало какой-либо веской улики. Ловко провоцируя своего приятеля-вора, он добыл у него ценные признания. Недалекий парень выболтал, что у девицы, с которой он в данное время "не в ладах", находится ранец с книжками и тетрадями, отнятыми у убитого Володи Чигиринского в утро перед его смертыо. Как зовут девицу? Тут вор заупрямился и категорически отказался назвать её...
И вот в этот момент, когда загадка близилась к разрешению, деятельность моего сыщика была прервана: его отставили.
Между тем вор исчез с горизонта и унес с собой часть тайны. Книги и тетради Володи лежат у какой-то девицы, имени которой он по сию пору не знает... Но он заявил, что девицу эту он хоть из-под земли добудет, и, знаете, я ему верю. Потому что теперь он действует уже не по долгу службы, а по личной инициативе, и не столько из желания обелить еврейство, сколько - насолить своим бывшим начальникам... А есть ли двигатель сильнее ненависти и зависти?.. Но... пусть хоть от черта, лишь бы пришло спасение!..
***
Бодрый, жизнерадостный Гурвич, его манера говорить и особенно оживляющая речь жестикуляция произвели на Бетти прекрасное впечатление. Ей вспомнилась ночь, проведенная на улице, его спор с Рабиновичем, - спор, в котором она была не на стороне последнего, и то, что ей было неприятно превосходство Гурвича...
"Сама судьба привела его сюда", - думала Бетти, слушая рассказ Гурвича и боясь упустить хоть слово из его длинного повествования. Ведь женщина, о которой он говорит, - та самая благоухающая девица, с которой Бетти провела ночь в полицейском участке. У нее осталось "вещественное доказательство". Найти её и представить это доказательство значило бы положить конец навету и процессу и освободить Рабиновича. Бетти не могла больше сдерживаться. Она протянула Гурвичу обе руки и, подарив ему один из тех взглядов, которые так действовали на Рабиновича, сказала:
– История, которую вы мне рассказали, имеет для меня величайшее значение. И не только для меня, но и для всех нас. Не знаю, как благодарить вас за... визит.
– Благодарить за визит? - повторил Гурвич, окинув Бетти насмешливо-дружелюбным взглядом и рассмеявшись. - Я возвращаю вам половину благодарности, потому что мой товарищ, хоть он вам и ближе, чем мне, - еврей и сидит за семью замками. Все мы сидим в тюрьме по обвинению, в котором даже оправдываться позорно. Что же вы толкуете мне о благодарности?...
