Робин Гуд и епископ Герфорд
Епископ Герфорд держит путь
Через Шервудский лес.
Отважный Робин говорит:
«Идем наперерез!
Убьем оленя пожирней,
Убытка в этом нет:
Епископ щедрою рукой
Заплатит за обед».
Стрелки в одежде пастухов
Танцуют вшестером,
А рядом жарится олень,
Подвешен над костром.
Спросил епископ: «Что за шум?
Откуда эта прыть?
И разрешил ли вам король
Оленя подстрелить?»
«Мы круглый год пасем овец,
А нынче, ваша честь,
Хотим попеть, и поплясать,
И досыта поесть».
Сказал епископ: «Молодцы!
Веселье я люблю
И всю компанию в цепях
Отправлю к королю».
«О пощади! О пощади! —
Заохал Робин Гуд. —
Повсюду ты творишь добро,
Твори его и тут!»
«Не пощажу, не пощажу,
Виновному — петля.
Тебе придется, весельчак,
Потешить короля».
Тут засмеялся Робин Гуд
И ловко прыгнул вбок.
Из-под дырявого плаща
Он вынул верный рог.
Он поднял рог раструбом вверх,
И на протяжный зов
Полсотни доблестных стрелков
Сбежалось из кустов.
«О пощади! О пощади! —
Епископ застонал. —
Я не поехал бы сюда,
Когда бы только знал».
«Не пощажу! Не пощажу! —
Ответил Робин Гуд. —
Идем со мной, почтенный поп,
Тебя обедать ждут!»
Повел он за руку попа,
И долго, дотемна
Ему со смехом подливал
То пива, то вина.
«Я вижу, тут меня введут
В неслыханный расход!»
«Не трусь, — сказал Малютка Джон,
Я сам проверю счет».
Он разостлал свой длинный плащ,
И триста золотых
Он из епископа натряс
Во имя всех святых.
«Смотрите, как они блестят,
Как сыплются, звеня.
Ты щедрый поп, хотя в душе
Не любишь ты меня!»
И на прощание стрелки
Сыграли на рогах.
Пришлось епископу плясать
В тяжелых сапогах.
Робин Гуд, Старуха и епископ
Весенним утром Робин Гуд
Шел по лесу, — и вдруг
Епископ встретился ему
С большим отрядом слуг.
«Беда!» — подумал Робин Гуд. —
Конец пришел стрелку.
Меня повесит этот поп
На первом же суку».
Пустился Робин наутек
И видит ветхий дом,
А в нем старуха у окна
Сидит с веретеном.
«Откуда взялся ты, стрелок,
И как тебя зовут?»
«Мое жилье — Шервудский лес,
А имя — Робин Гуд.
Епископ гонится за мной,
Мы старые враги.
Помочь не можешь, так прощай,
А можешь — помоги».
Старуха Робину в ответ:
«Коль ты и вправду ты,
Прими подмогу, Робин Гуд,
От нашей нищеты.
Кто мне прислал в тяжелый год
И плащ, и башмаки,
Того я как-нибудь спасу
От вражеской руки».
«Тогда снимай свое тряпье,
Клади веретено,
Бери зеленый мой наряд
И стрелы заодно».
Переоделся Робин Гуд
И вышел за порог,
И, миновав кольцо врагов,
Исчез лесной стрелок.
Епископ к домику вдовы
Подъехал на коне.
«Эй, живо Робина схватить
И привести ко мне!»
Епископ едет впереди
С улыбкой на лице,
А следом пленника везут
На белом жеребце.
Но вдруг из заросли лесной
Выходит Робин Гуд,
А следом вольные стрелки
Плечом к плечу идут.
«Кто ты? — епископ застонал. —
Кого с собой я вез?»
«Милорд, я старая вдова,
А ты — паршивый пес!»
Хотел епископ ускакать,
Собрав остаток сил,
Но Робин Гуд шагнул вперед
И путь загородил.
Он взял за шиворот попа,
Стащил его с седла
И крепко к дубу привязал
На два тугих узла.
Потом нащупал кошелек
И срезал с ремешка,
И вытряс груду золотых
На плащ из кошелька.
«Теперь отпустим мы попа, —
Сказал Малютка Джон, —
Но пусть он мессу пропоет,
Такой у нас закон».
Тут загнусавил мессу поп,
Запел в лесной глуши,
О здравии лесных стрелков
Молился от души.
И, несмотря на важный сан
И свой высокий пост,
Уехал задом наперед,
Держась за конский хвост.
Робин Гуд и отчаянный монах
Прекрасной летнею порой
Стрелки сошлись в бору
И, чтобы силу испытать,
Затеяли игру.
Кто на дубинках начал бой,
А кто скрестил мечи.
«Ого! — воскликнул Робин Гуд.
Вот это силачи!»
Вовсю смеется храбрый Вилл,
Хохочет от души:
«Бывает сила посильней,
Мой Робин, не спеши.
Живет отчаянный монах
В аббатстве за рекой.
Он может каждого из нас
Свалить одной рукой».
Тогда отважный Робин Гуд
Поклялся сгоряча
Не есть, не пить, но разыскать
Монаха-силача.
Собрал он стрелы, поднял лук
И тут же, налегке,
Вскочил на резвого коня
И поскакал к реке.
К воде спустился Робин Гуд.
Где был удобный брод.
Глядит, — приземистый монах
По берегу идет.
На голове железный шлем
Издалека блестит.
У пояса короткий меч,
В руке тяжелый щит.
На землю спрыгнул Робин Гуд
И привязал коня:
«А ну-ка, пастырь, через брод
Перенеси меня!»
Монах под Робина подлез
(А Робин был тяжел).
Монах молчал, покуда вброд
Реки не перешел.
Он Робин Гуда перенес,
Но только спрыгнул тот,
Монах сказал: «Неси меня
Обратно через брод!»
Понес монаха Робин Гуд
(А был монах тяжел),
И молча, с ношей на плечах,
Он реку перешел.
Монаха Робин перенес,
Но только спрыгнул тот,
Как Робин крикнул: «Эй, тащи
Обратно через брод!»
Подлез под Робина монах,
Чтобы назад нести.
По пояс в воду он зашел
И стал на полпути.
И тут он Робина свалил,
Швырнул его в поток:
«А ну, приятель, не ленись.
Барахтайся, стрелок!»
На берег выплыл Робин Гуд
И вылез на траву,
И, осмотрев свой верный лук,
Проверил тетиву.
Он выбрал лучшую стрелу —
Она не пощадит, —
Но отразил ее монах,
Успел подставить щит.
«Стреляй, стреляй, лихой стрелок,
Ей-ей, прицел хорош.
Трудись хоть целый летний день,
В меня не попадешь!»
Но вот последнюю стрелу
Отбил щитом монах.
Они сошлись лицом к лицу
Поспорить на мечах.
И целых шесть часов подряд
Рубились что есть сил,
И на коленях Робин Гуд
Пощады запросил.
«Пощады, доблестный монах!
Вконец я изнемог.
Позволь мне только протрубить
Вот в этот старый рог».
«Труби, — сказал ему монах, —
Хоть сутки напролет.
Труби, да только берегись,
Не лопнул бы живот!»
Три раза Робин протрубил,
И вмиг на этот зов
Примчалось из лесу к реке
Полсотни молодцов.
«А чьи стрелки, — спросил монах,
Торопятся сюда?»
«Мои, — ответил Робин Гуд, —
Но это не беда».
«Пощады, доблестный стрелок!
Ведь я тебе не враг.
Позволь мне только просвистеть
Вот в этот мой кулак».
«Свисти, — ответил Робин Гуд, —
Какие пустяки!
Я не видал, чтобы попы
Свистели в кулаки!»
Три раза просвистел монах,
И вмиг на этот зов
Примчалось из лесу к реке
Полсотни злобных псов.
«Собаки справятся с людьми,
А я, дружок, — с тобой».
«О нет, — ответил Робин Гуд, —
К чему нам этот бой?»
Но сразу два огромных пса
Помчались на него,
И псы напали на стрелков,
Один на одного.
Стрелки пускали тучи стрел,
Но не могли попасть:
Лихие псы, вертясь волчком,
Ловили стрелы в пасть.
Но вот десяток метких стрел
Пустил Малютка Джон,
И разом лег десяток псов,
Как громом поражен.
«Постой, стрелок! — кричит монах.
Пора кончать игру!
Давайте этот славный спор
Окончим подобру.
Пусть не на праздник мы сошлись,
А встретились в бою,
Но не впервые во враге
Я друга узнаю!»
С тех пор в аббатстве за рекой,
В крутых его стенах,
Был у стрелков надежный друг —
Отчаянный монах.
