Обычно она посылала за чаем рассыльного по имени Перси, но сейчас, без начальника, предпочла выпить дивный напиток не из пластмассового стаканчика, а из фарфоровой чашки. Захотелось ей и погулять, поглядеть витрины.
Когда Перси не бегал с поручениями, он сидел в особом закутке и читал комикс. Вызывали его звонком.
— Я ухожу, — сказала Мейбл, — очень скоро вернусь. Посиди-ка у меня. Если спросят хозяина, он уехал. Скажут что-нибудь, запиши. Да, когда снимешь трубку, говори: «Контора Скропа, Эшби и Пембертона», а не «Кто это»?
Минут через двадцать она вернулась. Перси сидел за столом. Ублаженная чаем, булочками и почтительностью, она бы погладила его по голове, если бы он не мазал волосы таким отвратительным маслом.
— Звонили?
— Один раз.
— Хозяина?
— Ага.
— Ты хоть им «ага» не сказал?
— Не-а.
— А кто звонил?
— Вроде Пал какой-то. Главное, нализался.
— Что?
— То. Надрался, как зюзя.
— Почему ты так думаешь?
— Порол черт-те что. Так вообще ничего, не икал. А порол т-а-кое!
— Какое?
— Скажите, говорит, что я запер девицу в стол. В средний ящик.
— Девицу?
— Ага. Минни О'Тюру.
— В ящик?
— Ну!
— Она не влезет.
— Разрубить, так влезет. А вообще-то насосался, как пылесос.
— Да, странные люди бывают, — заключила Мейбл. — Не буду беспокоить хозяина.
Перси с ней согласился.
В английских селениях, таких маленьких, что на почте продают сладости и мотки шерсти, а оазис кабачка — только один, самым важным человеком бывает обычно владелец большой усадьбы. Именно его считают особенно умным, даже если он — сэр Криспин; именно к нему несут свои горести и сомнения.
Это и сделал полицейский Эрнст Симмс на следующий день после того, как местный властитель вернулся из Лондона. Он прибыл в Меллингэм-холл, где его встретил дворецкий, бросивший на него суровый взор и получивший в ответ такой же. Они не очень любили друг друга.
— Привет, рыло, — сказал дворецкий. — Зачем пожаловал?
— Да уж не к вам, — сухо отвечал Симмс. — Хочу повидать сэра Криспина.
— А он хочет? — парировал дворецкий. — Ладно, иди, он в библиотеке. Я ему не завидую.
Библиотека располагалась на втором этаже. То была большая мрачная комната, где по стенам, в шкафах, стояли тома в телячьей коже, изданные в ту пору, когда читали о Боге, еще не обретя потребности в шпионах и мертвых телах. На сэра Криспина она всегда наводила мрак и скорбь, но было в ней и преимущество — туда не ходили постояльцы. Сиди и думай, никто не помешает.
К раздумьям его склонила недавняя удача. Вдохновленный Бернадеттой, он поставил все деньги на Братолюбие.
Да, Бернадетте он сказал, что больше не играет на скачках, но, в сущности, какая игра, если выигрыш предрешен? Взвесим факты. Уиллоуби только что проявил именно этот вид любви, мало того — лошадь принадлежит человеку, с которым они учились в школе, а наездника зовут Уиллом. Это ли не знамение небес?
Но черту подвело появление констебля, ибо фамилия Уилла была тоже Симмс. Поистине, думал сэр Криспин, можно обойтись и без таких формальностей, как сами скачки. Проще вручить деньги прямо, результат предрешен.
— Заходите, Симмс, заходите! — радостно вскричал хозяин. — У вас ко мне дело?
Констебль не разделял его радости. Выглядел он так, словно вытесан из очень твердого дерева человеком, который изучает ваяние по почте и дошел до третьего урока.
— Да, сэр, — строго и сухо отвечал он, как бы подчеркивая и важность, и частный характер своего визита. — Насчет вашего дворецкого.
Сэр Криспин вздрогнул, словно гость коснулся обнаженного нерва. Только что он был рад, рад, рад, как Поллианна;[62] только что — но не теперь.
— Дворецкого? — откликнулся он. — А что случилось? Эрнст Симмс обрел ту напыщенность, с какою давал обычно показания в суде.
— Меня уведомили, — начал он, — что под его руководством посетители «Гуся и гусыни» играют в азартные игры. Когда я предупредил, что приму меры, он обозвал меня неприличным словом.
Тут он вроде бы резко изменил тему, сообщив, что вчера у его матери был день рождения.
— Она живет в Норфолке, в Ханстантоне. Я всегда ее поздравляю.
Сэр Криспин растерялся. Против таких чувств он не имел ничего, лучший друг полисмена — его мама, но что тут сказать, не знал и помолчал немного.
— Чтобы послать телеграмму, — продолжал Симмс, — я пошел на почту, а велосипед оставил на улице. — Он тоже помолчал, словно бы задохнувшись и показывая тем самым, что даже стальные люди могут не все. — Когда я вышел, — выговорил он, преодолев минутную слабость, — этот дворецкий учил дочку Гиббса ездить на моем велосипеде.
На сей раз сэр Криспин решил откликнуться и не совсем удачно сказал:
— Это нехорошо.
— Чего уж хорошего, — откликнулся Симмс с суровостью тяжко оскорбленных. — Так я ему и сказал. Велосипед — государственное имущество. Если он катает на нем девиц, он оскорбляет Ее Величество. Поймаю снова, — это я все сказал, — посажу, охнуть не успеет.
— Наверное, он испугался.
— Куда там! Очертела, говорит, полиция, настоящая гестапа. Стал угрожать.
— Угрожать?
— Угрожать, сэр. Я, говорит, тебе покажу, себя не узнаешь.
— Это нехорошо.
— Чего уж хорошего, сэр. А Марлен стоит и гогочет.
— Ай-ай-ай!
— Золотые слова, сэр. А еще она говорит, какая гестапа, он просто коп. Это констебль по-американски, они в кино слышат.
— Ужасно, — сказал сэр Криспин, — ужасно. Но при чем тут я?
— Увольте его, сэр. Он, этот, подрывной элемент. Несчастный баронет от всей души хотел бы это сделать, но были причины… Словом, он не мог буквально ничего и смутился, смешался, растерялся.
— Хорошо, я с ним поговорю, — сказал он и тут же понял, что этого мало.
Понял и констебль, что проявилось в его нарочитой поджатости.
— Спасибо, сэр, — сказал он, но если бы прибавил: «Чего еще ждать от такой мокрицы», чувства его не выразились бы яснее.
Подождав, пока он уйдет, сэр Криспин вышел на дорожку, чтобы подумать об их беседе. Это было опасно, каждое мгновенье его мог схватить какой-нибудь гость, от полковника с его рассказами о Дальнем Востоке до Р.Б. Чизольма с его мрачными прогнозами; но он рискнул, ибо нуждался в свежем воздухе, а кроме того, как и Джерри, лучше думал на ходу.
Думал он о том, что именно подразумевал дворецкий, когда грозил констеблю. В любом случае это — какая-нибудь гадость, которую должен будет осудить миролюбивый хозяин. От этой мысли он так расстроился, что добрая Берни, выйдя в сад, испугалась и спросила:
— Что с вами?
Сэр Криспин подпрыгнул, словно мексиканский скакучий боб, но, увидев Бернадетту, мгновенно утих. Ее он не боялся, он ей даже радовался. С той встречи у брата она нравилась ему все больше, и он решил облегчить перед ней душу. Поэтому он отвечал не «Спасибо, ничего», как ответил бы полковнику или Чизольму, а: «Я очень расстроен, миссис Клейберн».
— Берни.
— Я очень расстроен, Берни. Такая неприятность…
— Какая?
— С Чиппендейлом.
— Простите?
— Это мой дворецкий.
Женщина погрубее немедленно бы спросила: «Что, кресло плохое сделал?»,[63] но Берни поняла, что сейчас не до шуток.
— Что же он натворил?
— Скорей натворит. Грозился в кабачке.
И он поведал ей все. Она слушала, серьезно и внимательно, как врач, принимающий исповедь пациента.
— Знаете что, — сказала она, когда сэр Криспин кончил свою повесть, — плюньте, он просто пугает. Что он может сделать в конце концов? Сколько тут полицейских?
— Один.
— Я его видела. Солидный дядя, а ваш Чиппендейл — креветка, да и то, которой из пакета на видно. Все кончится На первом раунде.
— А если он что-нибудь подстроит?
— Ну что, например?
Сэр Криспин примера не привел, и Берни его пожурила.
— Вы начитались детективов. Вот там пускают кобру в камин или сыплют в пиво неизвестный восточный яд. А вообще, если вы боитесь, выгоните его. Что тут трудного?
Сэр Криспин помолчал. У всех у нас есть секреты, которые очень не хочется раскрывать. Однако нужда в сочувствии победила.
— Не могу. Он — не дворецкий.
— В каком смысле?
— Он — от фирмы, которая делала ремонт. Я им очень доволен. Они ждали два года, а потом прислали его. То, что называется «судебный исполнитель». Не знаю, есть ли они в Америке?
Берни удивлялась редко, но тут удивилась. Меллингэм-холл произвел на нее большое впечатление, и она никак не думала, что шкафы в нем набиты скелетами.
— Вот это да! — сказала она. — Что же вы будете делать?
— Не знаю.
— А я знаю. Женитесь на богатой.
