Рита Ивановна послушно заглотнула зонд и легла на горячую грелку, но желчь действительно не шла, даже после большого количества магнезии ничего не получилось. Николай Николаевич сделал укол атропина, а потом еще и ношпы, и желчь пошла, словно из брандспойта била она из зонда в стеклянные банки, которые еле успевал отставлять Николай Николаевич. Желтая, почти черная желчь с примесью крови наполняла емкость за емкостью и, наконец, пошла чистая, почти как жигулевское пиво, наполнив последнюю банку. Струя стала уменьшаться и потом вообще иссякла.
— Ну, вот теперь все, вставайте! — сказал Николай Николаевич.
Рита Ивановна встала, и фельдшер вынул зонд.
— Теперь можно умыться и лечь спать, завтра я вам самым подробнейшим образом объясню, как быть дальше, — сказал он и стал собирать саквояж.
— Спасибо вам, Николай Николаевич, — поблагодарил его Николай, так как Ивана позвали к телефону.
— Вы что там, обалдели? А кто вызывает? Понятно. Сейчас выезжаю! — кричал в трубку Иван.
— Что там стряслось? — спросил Николай. — Ты представляешь, этот идиот Ивлев, пилот на «АН-2», куда-то улетел и пропал. Нас всех вызывают.
— А я?
— А ты сиди тут; кстати, Рите Ивановне будет веселее, да я, может, скоро вернусь.
Глава тринадцатая
У Оксаны заканчивалась летняя сессия. Позади последний экзамен. В этом году их уже не агитировали в стройотряды — все-таки третий курс, и Оксана стала подумывать, как бы с пользой для здоровья провести летние каникулы. Приглашение Николая приехать к нему в Крым — конечно, заманчиво, но как на это посмотрит Иван? Да к тому же он там живет не один. Что представляет собой эта старушка? Так думала она до тех пор, пока не поговорила по телефону с матерью. Та твердо решила ехать отдыхать в Крым. «Заеду сначала к Ивану, а потом, если возникнет необходимость, устроюсь где-нибудь дикарем… Хоть бы раз в жизни мне надо отдохнуть по-человечески», — почти кричала она в трубку, так как слышимость, как всегда, была отвратительной. «Так я же не против, тем более и Николай там сейчас, правда, от него что-то ни слуху ни духу, но, думаю, что это почта виновата» — отвечала Оксана.
Это было две недели назад, а вот сейчас даже успешная сдача экзаменов ее не радовала: она так и не решила, как быть с каникулярным отпуском. С таким настроением она и вошла в общежитие, как-то безразлично глянула в почтовый шкаф на букву «И» и, не увидев там ничего, уже хотела было подниматься наверх, как вдруг вспомнила, что у нее же фамилия начинается теперь не на «И», а на «О» — Овсиенко. Посмотрев в нужный отсек, увидела его наполовину заполненным. Стала перебирать корреспонденцию. Там было четыре письма от Николая и пришедшая еще вчера телеграмма от матери. Прочитала телеграмму: «Приезжай Крым выезд телеграфируй целуем все — мама, Коля, Ваня». «Какая последовательность, — подумала Оксана, — а мне бы хотелось, чтобы было почти наоборот, то есть, Ваня, мама, Коля». Ваня… Что-то слишком часто Оксана стала думать о нем. Почти каждый день она смотрела на его единственную фотографию в военной форме, и ей стало казаться, что он и не был гражданским, а всегда носил погоны, тем более что форма ему очень шла. Однажды подружка Марина Бузаджи увидела эту фотографию.
— Класс! Вот это парень! Кто это?
— Мой названный брат.
— Познакомь, Оксана, я такого и во сне не видела! Да может, это артист, а ты заливаешь насчет брата? — но, перевернув фотографию и прочитав автограф, успокоилась и с еще большей настойчивостью стала просить Оксану познакомить с братом.
— Да я и сама не знаю теперешнего его адреса, он сейчас в Крыму, да и фамилия у него, кажется, изменилась.
— Как это «поменялась»? Он что, замуж вышел? — расхохоталась Марина.
— Да ну тебя! — обиделась Оксана.
С тех пор прошло уже довольно много времени. Марина не одобряла замужества Оксаны и даже несколько месяцев избегала ее. Но потом успокоилась, и они вроде бы стали, вновь дружить, только все это было уже не то. А с тех пор, как Оксана перешла к мужу в общежитие, они с Мариной стали видеться все реже и реже.
Прочитав телеграмму, Оксана стала подниматься к себе наверх. На третьем этаже в коридоре было темно, и Оксана очень испугалась, услышав позади топот, а потом чьи-то руки закрыли ей лицо. Но по тому, что руки не были мужскими, она почти догадалась, кто это.
— Марина, ну ты даешь! Я чуть со страху не умерла, — сказала она, разжимая руки.
— Ну как я тебя?!
— Ладно, пойдем в комнату, посидим, поболтаем.
Комната была крохотная; кровать, стол, две тумбочки; даже умывальника не было.
— Нищета! — сказала Марина. — Мне иногда становится страшно, что мы окончим институт и будем жить вот так, как нищие.
— Ну почему же, смотря куда попадешь.
— Да куда бы ты не попала, кроме как комнатенки в общежитии, обкуренном и обваленном, ничего тебе не светит.
— Может, в городах и так, а в районах домики дают.
— А ты что, думаешь в район ехать? При твоих-то отметках? Да тебя наверняка на кафедре оставят.
— Держи карман, там такие тузики блатные!
— Не без того! Но ты знаешь, зачем я пришла? — поменяла тему разговора Марина. — Поедем-ка ко мне на каникулы! У нас там море, Днестр, красота! Позагораем, покупаемся — все равно Николай уехал, сама говорила.
— Вот телеграмма, читай.
— Ну и отлично. Крым и Белгород-Днестровский рядом, тебя мой папа мигом откатит, да, может, и я с тобой прокачусь по Крыму.
— Ты предлагаешь ехать к тебе, а потом в Крым?
— Наконец-то поняла! У нас машина — «Волга». Ты же знаешь кто мой папа.
— Опять «мой папа», «мой папа»! — рассердилась Оксана.
— Слушай, Оксана, я тебя очень прошу, поехали, не пожалеешь, мы же с тобой подруги!
— Да, подруги, только вот почти полгода ты избегаешь меня. В чем причина? Хоть сказать можешь?
— А почему бы и нет, сейчас уже могу. Ты и же знаешь, кем был для меня Николай… А ты взяла и вышла за него! Мне сначала казалось, что ты это сделала мне назло, чтобы доказать, что ты все можешь. Ты казалась мне избалованной, самовлюбленной девчонкой… Потом я поняла, что ошибалась. И вот я у тебя.
— Если честно — ты не так уж сильно ошибалась. Я — разная бываю, иногда и сама себя не узнаю. Но в одном я остаюсь постоянной: не надо было так рано выскакивать замуж, надо было повременить. Я же до замужества ни с одним мальчиком не встречалась, если не считать этого придурка-комсомольца… А тут раз и… в дамках! А ведь еще почти три года учиться.
— Да ладно тебе, есть и на первом курсе выходят и ничего, — успокаивала Марина.
— Да мало ли! Мне мама только и сказала: «Я-то думала, что ты у меня умнее!» Я теперь часто вспоминаю эти слова.
— Так что же насчет каникул? Завтра надо выезжать, у меня уже и билеты есть… На поезд «Ростов-Одесса».
— Ты взяла два билета?
— Я же все равно решила пригласить кого-нибудь из девчонок, ко мне многие напрашивались. А к тебе первой пришла.
— Ладно, поедем. Дам телеграмму в Крым, а то они уже, наверно, волнуются… Представляешь, я такая дура, что забыла свою теперешнюю фамилию, искала на «И», а письма лежали на букву «О»!
Марина опять расхохоталась.
— Короче, встречаемся сегодня утром. Поезд вечером, но надо приготовиться, получить «степуху», — уже по-хозяйски стала рассуждать Марина. — Красота! Свобода, море, отдых!
— Хорошо, договорились. Сначала к тебе, а потом — в Крым.
— Слушай, а Ваня, твой брат, там, в Крыму?
— Да.
— Тем более едем! — обрадовалась Марина и выпорхнула за дверь.
Глава четырнадцатая
Но Иван уехал надолго: он не вернулся — ни ночью, ни на следующий день. Правда, вечером коротко позвонил. К телефону подошел Николай. «У нас ЧП. Идет следствие. Пока никого не отпускают». «А как быть мне?» — «У вас все по плану». — «Что же произошло?» — «Пока говорить нельзя».
По обрывкам разговора Рита Ивановна поняла: случилось что-то чрезвычайное.
— Это очень серьезно? — спросила она у Николая.
— Видимо, да. Иначе бы Иван хоть что-нибудь да сказал.
Утром, чуть свет, Николай ушел, а Рита Ивановна, привыкшая вставать рано, сначала обошла сад, отметив его ухоженность, вышла на улицу и, завернув за угол, направилась в сторону леса. Прошла еще две улицы и оказалась на пустыре рядом с небольшой речушкой. Травы вокруг почти не было — она была скошена или съедена овцами, козами и телятами, которых каждый день выводили хозяйки и привязывали на длинных веревках. Вот и сейчас какая-то женщина вывела уже довольно большого теленка и стала забивать железный кол. Стук молотка далеко разносился по долине и эхом отдавался в лесу.
Рита Ивановна знала, что где-то недалеко отсюда находится Армянский монастырь, уже давно бездействующий, но развалины сохранились довольно хорошо, и туда даже возили экскурсии. Как пройти к монастырю — не знала, поэтому решила спросить у женщины, которая привязывала теленка.
