— А, вот и ты наконец, — сказал Уильям, выходя из-за стойки. — Я ждал тебя часом раньше.
— Новая служанка опоздала, а без нее я не могла уйти.
— Да это ладно, я рад, что ты уже здесь.
Эстер почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и увидела, что маленький худой человечек — не кто иной, как Джон Рэндел, или, иначе говоря, мистер Леопольд, как привыкли называть его все в усадьбе Барфилдов.
Мистер Леопольд пожал Эстер руку и пробормотал:
— Рад повстречаться с вами снова!
Однако в этом приветствии прозвучала досада на непрошеное вторжение женщины в жизнь мужчин. А во взгляде, который мистер Леопольд бросил на Уильяма, Эстер уловила равнодушное презрение. «Никак не можешь ты, братец, без баб», — прочла она в этом взгляде. На секунду воцарилось молчание. Затем Уильям спросил у Эстер, что она хочет выпить, а мистер Леопольд поглядел на часы и заявил, что ему пора.
— Если завтра у вас выберется часок свободного времени, загляните сюда вечерком.
— А ты, значит, сам не собираешься в Ньюмаркет?
— Нет, я с этого года думаю бросить игру на скачках. Но если удастся, зайдите вечерком, я буду здесь. Завтра вечером я непременно должен быть здесь, — повторил Уильям, оборачиваясь к Эстер. — Сейчас я тебе все объясню.
Мужчины обменялись еще несколькими словами, и, попрощавшись с Джоном, Уильям подошел к Эстер.
— Ну, как тебе тут нравится? Уютно, верно? — И прежде, чем она успела ответить, он продолжал — Ты приносишь мне удачу. Я выиграл сегодня двести пятьдесят фунтов, и деньги эти пришлись как нельзя более кстати, потому что Джим Стивенс — это мой совладелец, — согласился взять половину деньгами, а половину под закладную. А вот и он, сейчас я вас познакомлю. Джим, иди-ка сюда.
— Обожди малость, сначала я нацежу себе кружку пива, — отвечал плотный, коренастый мужчина в жилетке и без пиджака; вытерев мокрые от пива руки, он направился к ним.
— Разреши мне познакомить тебя с моим самым близким другом, Джим — это мисс Уотерс.
— Очень, очень рад познакомиться, — сказал Джим, протягивая над прилавком пухлую руку. — Вы с моим партнером, как я слышал, собираетесь снять с меня заботу об этом доме? Ну что ж, у вас должно получиться неплохое дельце. Там, где подают добрые напитки, недостатка в клиентах не бывает. Что позволите предложить вам, сударыня? У нас есть виски четырнадцатилетней выдержки, или, может быть, вы, как дама, предпочитаете отведать самого лучшего нашего сухого вина?
Эстер стала отказываться, но Уильям сказал, что за дом нельзя не выпить.
— Вам ирландского или шотландского, сударыня? Мистер Лэтч пьет шотландское.
Видя, что ей никак не отвертеться, Эстер решила попробовать сухого. На прилавке зазвенели стаканы, и Уильям шепнул:
— Это вино мы не подаем всем и каждому, это для особых случаев. Ты, понятно, не заметила. Он взял бутылку из третьего ряда слева.
Вошел извозчик и спросил, нужно ли вынимать из экипажа вещи Эстер. Уильям сказал — нет, пусть остаются.
— Я, кажется, не говорил тебе, — ведь я пока еще не живу здесь, верхний этаж дома занимает мой совладелец, но он обещал освободить помещение в конце недели. А я живу в меблированных, неподалеку от Шафтсбери-авеню, так что нам еще понадобится извозчик.
У Эстер был разочарованный вид, но она промолчала. Уильям сказал, что надо поднести извозчику стаканчик и, подмигнув Эстер, шепнул:
— Третий ряд слева, компаньон.
«Королевская голова» был невзрачный с виду и довольно старомодный кабачок. Дом выглядел так, словно строили его лет двести назад, а пивная походила на вырубленную в нем пещеру. Пол в пивной был на несколько дюймов ниже уровня улицы, а потолок — всего на несколько футов выше головы мужчины хорошего роста. И не было здесь многочисленных полированных перегородок, как того требовала последняя мода. Их было всего три. Вход в жилую часть дома находился на Дин-стрит; им же изредка пользовались запоздалые гуляки, чтобы по дороге из театра выпить виски с содовой. На буфетной стойке возвышалась небольшая полка красного дерева, и Эстер обслуживала посетителей, доставая расставленные на ней закуски. Вход в буфет, над которым красовалась вывеска с изображением пивной кружки и бутылки, и вход в пивной зал были с переулка. Отдельной комнаты для избранных посетителей позади стойки не было, а в общем зале делалась немыслимая толчея, стоило туда набиться хотя бы дюжине человек. Пивная «Королевская голова» никак не могла тягаться с современными питейными заведениями. Однако она имела свое преимущество — общедоступность, и Уильям говорил, что нужно только подавать доброкачественные напитки, и от посетителей отбоя не будет. Его прежний компаньон нанес большой урон заведению тем, что постоянно разбавлял пиво. А тут еще на той же улице, совсем неподалеку, открылась новая пивная с цветными изразцами и бронзовыми канделябрами, и туда сразу потянулись посетители со всех окрестных улиц. Эстер была даже больше, чем Уильям, обеспокоена состоянием их торгового баланса, а доходы, получаемые им как букмекером от сбора ставок на скачках, пробуждали в ней ревность; когда же он начинал подсмеиваться над пей, она говорила:
— Тебе хорошо — ты никогда не бываешь здесь днем и не знаешь, как противно лезут в глаза эти пустые столы и стулья и утром и в полдень.
И она начинала докладывать ему: днем продали всего дюжину пива и несколько стаканов горького, да и то лишь потому, что сегодня в театре репетиция, — вот примерно и все.
Пивная пустовала; в послеполуденные часы знойного летнего дня зал казался погруженным в дремоту. Эстер шила, сидя за стойкой, и поджидала возвращения Джекки из школы. Уильям уехал в Ньюмаркет. Часы пробили пять. Джекки заглянул в дверь, нырнул под прилавок и бросился в раскрытые материнские объятия.
— Ты получил хорошие отметки сегодня?
— Да, мамочка, хорошие.
— Ну, умник. А теперь, верно, хочешь чаю?
— Да, мамочка, я очень голоден, едва дотащился до дому.
— Едва дотащился? Неужто так проголодался?
— Да, мамочка. А на Оксфорд-стрит открылся новый магазин. И в окне полным-полно корабликов. Как ты думаешь, если в этом месяце фавориты не придут первыми на скачках, папа купит мне кораблик?
— А мне что-то послышалось, будто кто-то так проголодался, что едва доплелся домой?
— Да, мамочка, я правда проголодался, по…
Эстер рассмеялась.
— Ладно, садись вот здесь и будешь пить чай — Она прошла в гостиную и позвонила, чтобы подали чай.
— Мамочка, а мне можно гренков с маслом?
— Да, мой дорогой, можно.
— А можно, я спущусь вниз и помогу Джейн их приготовить?
— Можно, можно, и ей тогда не придется подыматься наверх. Снимай куртку, давай мне твою шапочку, а теперь беги помоги Джейн делать гренки.
Эстер отворила стеклянную дверь, затянутую красной шелковой занавеской, отделявшую пивной зал от гостиной — крошечной комнатки, немногим больше буфетной; сюда с трудом был втиснут маленький круглый столик, буфет, три стула и кресло. По утрам сквозь тусклое стекло единственного окна в гостиную проникал унылый рассвет, но уже после полудня здесь приходилось зажигать газовую лампу. Эстер достала из буфета скатерть и накрыла для Джекки стол. Джекки поднимался по лестнице из кухни и объяснял Джейн, как он сегодня обставил всех в игре в шарики. В этот момент из зала донеслись чьи-то голоса.
Эстер приотворила дверь. Она увидела высокую худую фигуру Уильяма; на нем был серый, застегнутый на все пуговицы сюртук, на плече висел полевой бинокль. Рядом с ним стоял Тед Блейми, его помощник, — тщедушный, сухонький человечек в поношенном костюме из твида, с ног до головы покрытый белой известковой пылью; он держал кожаный саквояж, заметно оттягивавший ему руку.
— Поставь-ка ты этот саквояж, Тедди, и давай выпьем.
Эстер с первого взгляда поняла, что дела у них на этот раз шли не слишком удачно.
— Ну что, фавориты выиграли?
— Да, черт побери, все до единого. Пять фаворитов один за другим — три вчера и два накануне. Против такого невезения ни один человек не выстоит, клянусь богом! Ну, Тедди, что тебе налить?
— Немножко виски, хозяин, если позволите.
Мужчины выпили. Затем Уильям велел Тедди отнести саквояж наверх, а сам прошел за Эстер в гостиную. Она видела по его лицу, что проигрыш очень велик, по воздержалась от расспросов.
— Ну, Джекки, теперь поговори с папой, расскажи ему, как у тебя дела в школе. А я пойду на кухню, погляжу, что там с обедом.
— Насчет обеда не беспокойся, Эстер, я сегодня думаю пообедать в ресторане. Ворочусь часикам к девяти.
— Значит, я опять тебя не увижу? Мы всю эту неделю и двумя словами не перемолвились. Ты целыми днями на скачках, а вечером — со своими друзьями. Мы ни минуточки не бываем вдвоем.
