— Это он и так может сделать, тебе для этого не обязательно жить с ним.
— Нет, так он не хочет. Я понимаю, чего он хочет. Ему нужно иметь дом, семью, на меньшее он не согласен.
— Как могут люди быть так низки…
— Нет, ты к нему несправедлив. Он не хуже других. Он самый обыкновенный человек, — не лучше и не хуже прочих. Будь он совсем негодный человек, было бы лучше, потому что тогда он никогда не стал бы между нами. Ты теперь понимаешь, Фред, верно? Если я не соглашусь жить с ним, Джекки лишится всего. Ему нужна семья, настоящая семья, дети, и если я не соглашусь, он найдет себе другую.
— А ты, значит, ревнуешь?
— Нет, Фред, но ты подумай, что будет, если мы поженимся. Ведь у нас, понятное дело, пойдут дети, и в твоих глазах они всегда будут лучше, чем мой мальчик.
— Эстер, обещаю тебе, что…
— Нет, это так, Фред. И даже если ты будешь любить его, как своего родного сына, откуда ты знаешь, что и он будет любить тебя?
— Мы с Джекки…
— Да, да, вы бы, наверно, полюбили друг друга, если бы Джекки никогда не видел своего родного отца. Но он уже просто души в отце не част, а с годами это будет все крепнуть. В пашен с тобой семье он не будет знать радости. Он всегда будет тянуться к отцу. И кончится тем, что я его больше не увижу, он уйдет от меня к отцу и научится пить и играть на скачках.
— Если у него такой отец, значит, главное, что надо сделать для Джекки, — это оградить его от влияния отца. Если он получит развод и женится на другой, он думать позабудет про Джекки.
— Да, так тоже может случиться, — согласилась Эстер, и Фред, обрадованный, принялся развивать свою мысль дальше, но Эстер прервала его: — Но тогда Джекки потеряет все отцовские деньги, а пивная…
— Значит, ты намерена стоять за стойкой в пивной, Эстер?
— Жена всегда должна быть рядом с мужем.
— Но он же не твой муж, он женат на другой.
— Он женится на мне, когда получит развод.
— А если он опять бросит тебя, сделав еще одного ребенка?
— Ты ничего не можешь сказать такого, о чем бы я уже сама не подумала. Придется рискнуть. Верно, это тоже будет мне наказание за мой грех. Никто, видно, не может избежать наказания, а уж женщины так и подавно. Хотя я, по правде, думала, что бог уже достаточно покарал меня.
— Этот второй твой грех будет хуже первого. Он ведь женат, Эстер… А я-то считал тебя такой набожной.
— Ах, быть набожной иной раз совсем нетрудно, а иной раз — никак не получается, если хочешь исполнить свой долг. Может, я и не права, но так все будет, как чему положено, — он, что ни говори, отец моего ребенка.
— Боюсь, что ты уже все решила, Эстер. Но подумай еще хорошенько, пока не поздно.
— Фред, я же ничего не могу с собой поделать… Разве ты этого не видишь? Когда ты так говоришь, мне только еще тяжелее — и все.
— Когда ты собираешься переселиться к нему?
— Сегодня вечером. Он ждет меня.
— Значит, прощай, Эстер, желаю…
— Но ты будешь приходить навещать нас?
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Эстер, но едва ли нам с тобой доведется часто встречаться. Ты знаешь, я не охотник до пивных.
— Да, я знаю, но ты можешь наведываться к нам по утрам, когда бывает мало посетителей.
Фред только грустно улыбнулся в ответ.
— Что ж, значит, не придешь? — спросила Эстер.
— Прощай, Эстер.
Они пожали друг другу руки, и Фред торопливо зашагал прочь. Эстер постояла с минуту, смахнула с ресниц слезу и поднялась наверх, к своей хозяйке.
Мисс Райс в кресле у окна читала при угасающем свете дня. Длинный косой луч солнца золотил тростниковую занавеску, и Эстер еще раз остро почувствовала, какая пропасть разделяет ее полную тревог жизнь и умиротворенное уединение этой худощавой миниатюрной старой девы.
— Все, мисс, — сказала она. — С этим покончено. Я сказала ему.
— Сказали, Эстер? — Изящные белые руки мисс Райс легли на захлопнутую книгу. Блеснули два маленьких скромных золотых колечка, в третьем кольце заискрился рубин.
— Да, мисс, я все ему сказала. Он, похоже, крепко огорчился, да и я сама, признаться, всплакнула. Ведь знаю я, что была бы ему хорошей женой, только этому не суждено сбыться.
— И вы сказали ему, что уходите к Уильяму?
— Да, мисс. Раз приходится говорить, лучше уж сказать всю правду. Я сказала ему, что ухожу сегодня вечером.
— Он очень набожный молодой человек?
— Да, мисс. Он стал было говорить мне о том, что это грех, а я сказала, что не хочу оставить Джекки без отца и без отцовских денег, — они его по праву. Я понимаю, что уж тут хорошего — жить с женатым человеком, но вы-то мисс, знаете, в каком я положении, знаете, что я делаю это только потому, что потом все должно обернуться к лучшему.
— А что сказал Фред?
— Ничего такого, мисс, только что Уильям может снова меня бросить, и даже не постеснялся добавить — со вторым ребенком.
— А вы сами думали об этой опасности?
— Да, мисс, я обо всем думала. Но, думай не думай, ничего не изменишь. Приходится мириться с тем, что есть, по крайней мере нам, женщинам. Не таким, понятно, как вы, мисс, а таким, как я.
— Да, — задумчиво произнесла мисс Райс. — В жертву всегда приносится женщина.
На мгновение ее мысли унеслись к роману, который она писала, и он вдруг показался ей бледным и банальным рядом с этой страницей живой жизни. Не использовать ли ей историю своей служанки как сюжет для книги, промелькнуло у нее в голове. Она мыслен, но перебирала в уме имена писателей, чье перо было бы достойно этой задачи, затем перевела взгляд с книжных полок на Эстер.
— Значит, вы, Эстер, намерены стать хозяйкой пивной? И уходите от меня сегодня? Я ничего вам не должна, все уплачено сполна?
— О нет, ничего, мисс. Вы были очень добры ко мне, мисс, очень добры… Я вас никогда не забуду, мисс. Мне очень хорошо было у вас, и ничего бы я так не хотела, как остаться с вами.
— А я могу сказать вам, Эстер, что вы были очень хорошей служанкой, и мне очень жаль расставаться с вами. Я хочу, чтобы вы запомнили: если что-нибудь обернется не так, как бы вы хотели, я буду рада сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Вы всегда найдете друга в моем липе. Когда же вы уходите?
— Как только соберу свои вещи, мисс. Сундучок у меня почти уложен, а к приходу новой служанки все будет готово. Она должна прийти к девяти часам. Да вот звонят, верно, это она. До свидания, мисс.
Мисс Райс инстинктивно протянула руку. Эстер пожала ее и, ободренная этим, сказала:
— У вас такое доброе сердце, мисс, и так вы все понимаете — я таких, как вы, еще и не встречала. Верно, я вам много беспокойства причинила, мисс… Не будь я служанкой, я бы вас поцеловала.
И прежде чем мисс Райс успела что-нибудь ответить, Эстер и в самом деле обняла и поцеловала ее.
— Не сердитесь на меня, мисс. Я просто не могла с собой совладать.
— Нет, Эстер, я не сержусь.
— Ну, надо пойти, отворить дверь.
Мисс Райс подошла к своему письменному столу, и такое чувство одиночества охватило ее вдруг, что из глаз покатились слезы. Внезапность душевного излияния Эстер застала ее врасплох. Однако новая служанка уже поднималась к ней, и слезы надо было осушить.
А вскоре мисс Райс услышала на лестнице шаги извозчика, который пришел за сундучком Эстер. Потом они вместе снесли сундучок вниз, и мисс Райс слышала, как Эстер просила извозчика нести осторожнее, чтобы не поцарапать краску на двери. Эта девушка была хорошей, преданной служанкой, и мисс Райс очень не хотелось ее терять. А Эстер тоже было грустно, что теперь уже не она будет заботиться об этой славной, доброй женщине. Но что поделаешь! Эстер твердо решила выйти замуж. Она не сомневалась, что Уильям женится на ней, и не успел извозчик свернуть на Бромптон-роуд, как мысли ее уже целиком унеслись в будущее, к предстоящей ей новой жизни. Столь внезапная, столь резкая перемена произошла в ее душе, что это удивило ее. Верно, потому так, решила она, что ей очень хотелось выйти за Фреда, а вот не получилось. И теперь она, понятно, не может не думать о своем будущем муже. И туту нее невольно мелькнула мысль, что Уильям очень видный мужчина, и перед ней сразу возникла его статная фигура, — вот он шагает по улице, расправив плечи. Позади пивной они устроят небольшую гостиную, и она много времени будет проводить там. Она же станет теперь хозяйкой дома. Они будут держать слугу и мальчика на побегушках, а может, наймут даже и буфетчицу.
Кеб выехал на площадь Пиккадилли, и Эстер задумалась: сумеет ли она управиться с делами в таком заведении, как «Королевская голова»?
Был тихий, ясный сентябрьский вечер, и темные кривые улицы Сохо казались позолоченными заходящим солнцем. Поднимался легкий туман, и в глубине каждой улицы и переулка фигуры прохожих появлялись и таяли в таинственной голубоватой дымке. Эстер еще никогда не доводилось бывать в этой части Лондона; неизвестность подхлестнула ее воображение, и она старалась угадать, где, на какой улице какая из многочисленных пивных окажется той, которую она ищет. По кеб, погромыхивая, катил все мимо и мимо. Казалось, что он так никогда и не прибудет на место. Однако на углу Дин-стрит и Олд-Кэмптон-стрит он все же остановился наконец — почти напротив извозчичьей биржи. Извозчики сидели в пивной за кружкой нива; неизменный лондонский бродяга сторожил экипажи. Он предложил Эстер помочь отнести ее пожитки, и когда она спросила, не знает ли он, где сейчас мистер Лэтч, провел ее в маленькую буфетную. Дверь распахнулась, и Эстер увидела Уильяма; он стоял, наклонившись над стойкой, и разговаривал с каким-то худощавым человеком небольшого роста. Оба курили сигары, перед каждым стояла полная кружка пива, а на прилавке лежала спортивная газета.
