— Я когда-нибудь показывала вам мой альбом? — спросила она как-то раз, когда почти все девочки собрались в классной.
— Нет, никогда! — закричало множество голосов. — Дай посмотреть!
Конечно, дам. Сейчас принесу, если хотите, — ответила Роза любезно.
Она пошла в свою комнату и вернулась со старой, бесцветной и потрепанной книгой в руках. У некоторых девочек был разочарованный вид.
— Обложка не очень хороша, и на днях я собираюсь отдать ее в переплет. Но, понимаете, это старый альбом, не школьный но он очень дорог мне. — Она сентиментально вздохнула. — Здесь автографы всех моих друзей.
То, как Роза сказала это, произвело сильное впечатление на девочек. Но когда они начали листать страницы альбома то были еще более поражены. Очевидно, Роза была в дружеских отношениях с самыми выдающимися людьми. Половина автографов принадлежала джентльменам со всех концов света.
— Только послушайте! — воскликнула Луиза и прочла:
"Быть может, ты забудешь меня, но никогда, никогда я не забуду тебя!
Альфонсо Кастильский,
Эскуриал, 1 апреля".
— Кто это? — спросили преисполненные благоговения девочки.
— Вы никогда не слышали о нем? Младший брат испанского короля, — ответила Роза небрежно.
— Вот это да! А это — только послушайте! — воскликнула Энни Силсби и прочла:
"Если когда-нибудь, мисс Роза, ты соизволишь обратить свои мысли ко мне, вспоминай меня всегда как
Твоего верного слугу,
Потемкина де Монморанси,
Санкт-Петербург".
— И это! — вскрикнула Элис Уайт.
"Любовь! Заноза ты иль ты стрела?
Как глубоко ты в сердце мне вошла!
Антонио, граф Валамброзский".
— Ты знаешь графа? Честное слово? — спросила Белла, попятившись от Розы с широко раскрытыми глазами.
— Знаю ли я Антонио де Валамброза! Смею думать, что да, — ответила Роза. — Никто в нашей стране, я полагаю, не знает его лучше, чем я.
— И он написал это для тебя?
— Ну а как еще могла эта запись оказаться в моем альбоме?
Возразить было нечего, и с того дня Роза стала в представлении Беллы и остальных совершенно выдающейся особой. Кейти, однако, была не настолько глупа и, как только застала Розу одну, приступила к ней с вопросом:
— Розочка-козочка, признайся! Кто написал все эти нелепые автографы в твой альбом?
— Нелепые автографы? Что ты хочешь сказать?
— Все эти графы и прочее. Нет, не отпирайся. Не улизнешь, пока не скажешь!
— А, Антонио и милый Потемкин? Ты о них говоришь?
— Конечно, о них.
— И ты действительно хочешь знать?
— Да.
— Ну, тогда… — Она разразилась смехом. — Я написала их сама — все до одного.
— Неужели? Когда?
— Позавчера. Я подумала, что надо осадить Лили, а то она так кичится своими автографами Уэнделла Филипса и мистера Сьюарда, что я не вытерпела — просто села и исписала всю книжку. Это заняло всего полчаса. Я и еще хотела написать. У меня одно даже было совсем готово:
"Да, я убит, совсем убит,
И погубил меня Давид!
Голиаф из Гефы".
Но я побоялась, что такое даже Белла не проглотит, так что пришлось вырвать страницу. Но теперь я жалею, что вырвала, потому что уверена — эти дурочки во все поверили бы. Понимаешь, — добавила она в виде пояснения, — это было написано им в последние минуты жизни, чтобы сделать одолжение одному из моих предков.
— Плутовка! — воскликнула Кейти, смеясь. Но она сохранила секрет Розы, и я полагаю, что некоторые из хиллсоверских девочек и до сей поры верят в подлинность этого чудесного альбома.
Спустя некоторое время пришло печальное для Беллы известие. Ее отец умер. Они жили в Айове, слишком далеко от школы, чтобы Белла могла поехать на похороны, так чти бедняжка осталась в школе нести свое горе, как могла, в одиночестве Кейти, которая всегда любила детей и которую Белла с самого начала привлекла тем, что ростом и фигурой очень напоминала Элси, стала теперь особенно ласкова с ней, и Белла платила ей за это глубокой привязанностью, на какую только было способно ее маленькое капризное сердечко. Проявления ее любви были отчасти обезьяньего характера и нередко докучны, но Кейти неизменно была терпелива и нежна с ней, хотя Роза и даже Кловер выражали недовольство этой, по их словам, «странной дружбой».
— Бедная маленькая душа! Ей так тяжело нести это горе, ведь ей всего одиннадцать лет, — отвечала им Кейти.
— Она иногда так забавно на тебя смотрит, — сказала Роза, которая была очень наблюдательна. — Точно белка, которая украла и спрятала орех и хочет, чтобы ты нашла его, и едва сдерживается, чтобы не указать на него лапкой. У нее что-то на совести, я уверена.
— С десяток проделок, весьма вероятно; она такая озорная, — добавила Кловер.
Но ни одна из них не догадывалась, что было «на совести» у Беллы.
В начале января миссис Нипсон объявила, что намерена через месяц дать soireenote 60. Будут допущены все те, кто не получит ни одного замечания за весь предстоящий период. Это объявление вызвало огромное волнение, и все решили быть образцовыми, но так легко получить замечание, и постепенно девочки одна за другой теряли свой шанс, пока в назначенный день в большую гостиную смог спуститься лишь узкий круг избранных, а остальные вместо того, чтобы присоединиться к празднеству, остались наверху вздыхать о своих грехах. Кейти и Роза были среди тех, кому не повезло. Роза навлекла на себя кару, переслав записку подруге во время занятий в классе, а Кейти была наказана за пятиминутное опоздание к обеду. Они утешались тем, что наряжали и причесывали Кловер, стараясь, чтобы она оказалась как можно красивее, а затем заняли наблюдательный пост на верхней площадке лестницы, чтобы следить за ее успехом в обществе и, по возможности, постараться получить удовольствие от происходящего внизу.
Довольно скоро они увидели Кловер под руку с профессором Секомбом. Это был приятный, добродушный мужчина с лысой головой, и у девочек было модно восхищаться им.
— Хорошо она выглядит, правда? — шепнула Роза. — А посмотри на миссис Сирлс, Кейти. Она улыбается Кловер словно Чеширский котnote 61. А какой у нее чепец! Она носила его еще тогда, когда Сильвия училась в этой школе, — восемь лет назад.
— Тише! Она услышит!
— Не услышит — Эллен начинает играть. Я знаю, она волнуется. Слышишь, как она ускоряет темп!
— Ну вот, они наконец собираются за столом! — воскликнула Эстер Дирборн, когда в гостиную понесли подносы с лимонадом и корзиночки с пирожными. — Ужасно, что приходится сидеть здесь, наверху.
— Профессор Секомб! Профессор! — позвала Роза дерзким шепотом. — Сжальтесь над нами! Нам до смерти хочется пирога!
Профессор вздрогнул, затем отступил на шаг и взглянул наверх, а увидев обращенные к нему голодные лица, скорчился от смеха.
— Подождите минутку, — прошептал он и исчез в гостиной. Вскоре девочки увидели, как он пробирается через толпу, держа в каждой руке по огромному куску фунтовогоnote 62 пирога.
— Вот, мисс Роза, ловите!
Но Роза сбежала вниз и на середине лестницы получила пирог, а затем, расплывшись в благодарной улыбке, отступила назад, в темноту лестничной площадки, откуда послышались звуки, которые очень развеселили профессора, и, корчась от еле сдерживаемого смеха, он вернулся в гостиную.
Довольно скоро наверх пробралась Кловер, чтобы дать отчет о вечере.
— Весело? Лимонад хороший? С кем ты говорила? — посыпались вопросы.
— Вечер неплохой. Но все очень старые. Я ни с кем особенно не говорила, а лимонад — всего лишь подкисленная водичка. Я думаю, у вас наверху веселее, — ответила Кловер. — Я должна идти, моя очередь играть. — И она сбежала вниз.
— Если не считать блеска самого бала, нам здесь лучше чем ей, — заметила Роза.
На следующей неделе был день святого Валентина. Некоторые девочки получили шутливые открытки из дома, многие написали их друг другу. Кейти и Кловер получили по открытке от Фила с одинаковой красной птичкой посредине и надписью: «Я тебя люблю», выведенной внизу печатными буквами. Они объединили свои усилия, чтобы изготовить великолепную открытку для Розы, по всей вероятности пришедшую от Потемкина де Монморанси, героя ее альбома. Но самую удивительную «валентинку» получила мисс Джейн. Письмо было принесено вместе с остальными открытками, когда вся школа сидела за обедом. Девочки видели, что мисс Джейн покраснела и взглянула очень сердито, но ничего не сказала.
После обеда от Беллы стало известно, что «письмо для мисс Джейн было в стихах и она рассердилась не на шутку». Перед ужином в комнату номер 5, где Кейти сидела у Розы, прибежала Луиза.
