— Хотим, — мрачно отвечал сэр Герберт.
— Тогда пусть побудет графом и увидит, как это трудно.
— Что вы хотите сказать?
— Пусть станет лордом сейчас. Отдайте ему титул.
— Моя дорогая!.. — начал сэр Герберт, ожидавший чего-то получше. — Как можно? Только Палата лордов…
— Да, а пока пускай он будет здесь. Готовьте его, учите, чтобы он не посрамил рода.
Леди Лидия восторженно вскрикнула:
— Какая блестящая мысль!
— Да, мысль ничего… — согласился сэр Герберт.
— Я вам говорил, это Соломон, а не девушка, — напомнил Фредди.
Делец не разделил их восторгов.
— Не понимаю, — сказал он.
— Ну, папа! — как все современные девушки, Вайолет не выносила родительской тупости. — Пошевели мозгами, если они есть. Мистер Прайс так измучается, что сам все бросит.
— Почему?
— Да по разным причинам, — отвечал сэр Герберт. — Скажем, из-за лошадей.
— Я его буду возить на концерты, — предложила леди Лидия.
— А я его буду учить одеваться, — пообещал Фредди.
— Слингсби будет глядеть сквозь него, — припомнила Вайолет.
Тут Фредди не согласился.
— Это ему все равно. Слингсби — его дядя.
— Тогда наймите другого дворецкого.
— А, ясно! — понял наконец Уоддингтон. — Прекрасная мысль.
— Но не очень честная, — сказал Тони.
— Честная? — возмутилась леди Лидия. — Ну, что ты говоришь!
— По-моему, — не сдался Тони, — это некрасиво.
— Нам не до тонкостей! — сказал сэр Герберт. — В сущности, мы ему только поможем. Откроем глаза, как говорится.
— А, ясно! — сказал Тони. — Чистый альтруизм.
— Ты тут ни при чем, — заверила леди Лидия. — Поживи пока в Лондоне.
— Хорошо.
— Если мистер Прайс останется здесь, — сказала Полли, — как я попаду в город?
— Я вас подвезу, — сказал Тони, немного менее мрачно. — Вы готовы?
— Только попрощаюсь с миссис Прайс.
— Жду через десять минут у входа.
— Спасибо, лорд Дройтвич.
— Зовите меня Сид.
Леди Лидия обернулась к Полли.
— Не могу выразить, мисс Браун, как мы вам благодарны.
— Молодец, каких мало, — согласился Фредди.
— Спасибо, леди Лидия, — сказала Полли. Семейство почтительно смотрело ей вслед.
— Какая умница! — вздохнул сэр Герберт.
— Гений, — объяснил Фредди. — Редкостный дар.
— В жизни не встречал такой девушки, — сказал Тони. Вайолет странно на него посмотрела.
— Это заметно, — сказала она.
Нависло неприятное молчание, но тут явился Сид.
— Что такое? — с подозрением спросил он. — Вроде вас было поменьше.
— Моя невеста, мисс Уоддингтон, — представил Тони. — Мой будущий тесть, мистер Уоддингтон. Лорд Дройтвич.
Сид удивился.
— Эй! — крикнул он. — Вы что, сдались?
— Вот именно, — сказал Тони. — Уезжаю, оставляю все вам. — Он вынул связку ключей. — Этот, золотой, от вашей гардеробной, этот — от винного погреба, этот — от почтового ящика. Про остальные объяснит Слингсби. Да, вот ключ от лондонского дома на Арлингтон-стрит, а вот — от замка. — Он бросил связку на стол. — Давайте мне ключи от парикмахерской, и мы в расчете.
Сид тупо глядел на него. События разворачивались слишком быстро.
— До свиданья, тетя Лидия, — сказал Тони. — Привет, дядя Герберт. Пип-пип, Фредди.
— Пип-пип, стариканчик.
— До свиданья, Вайолет.
— До свиданья, Тони.
— Au revoir, лорд Дройтвич. Встретимся при Филиппах.[65] Он вышел. Сид растерянно огляделся.
— Эй! — сказал он. — Чего это? Ему никто не ответил.
— Пора одеваться к обеду, — сказала мужу хозяйка.
— И верно!
— Как, папа, идем?
— Э? А! Да-да.
Фредди мрачно посмотрел на Сида.
— Что вылупился? — спросил тот. — Надумал чего, а?
— Да вот, — отвечал Фредди, — представляю вас в Палате лордов. Люблю посмеяться.
— Тьфу! — сказал Сид.
Но его никто не услышал. Фредди ушел. Он постоял, подумал, подошел к портрету над камином, несмело принял прежнюю позу — подбородок кверху, сжатый кулак. Потом отошел, и ему явилась новая мысль.
Заложив одну руку в проем жилета и помахивая другой, он неуверенно начал:
— Лорды! Можно сказать, я тут в первый раз… И смущенно умолк. В комнате был Слингсби.
— М-дэ… — сказал дворецкий.
— Эй, дядя Тед…
Дворецкий стал еще мрачней, чем обычно.
— Да, ваша милость?
Как и семейный совет, Сид решил говорить небрежно.
— Сказали, а? — осведомился он.
— Угм, — отвечал мажордом. — Одеваться пора, к обеду.
— Во что?
— Там приготовлено.
— Да мне б помыться…
— Это верно. Помыться бы не мешало.
— Дядя, налей мне ванну, — попросил Сид.
— Сам наливай, — отвечал Слингсби. И величаво удалился.
Недели через две после сенсации в высшем обществе, которую мы только что описали, друг Фредди Чок-Маршалла, Кубик Бриднорт, решил, что самое время подровнять волосы. Прихватив шляпу и трость, он отправился в Салон Прайса. Время — без малого час, день недели — суббота.
Салон, как мы, возможно, упоминали в нашей хронике, расположен рядом с Гайд-парком, на Бромтон-роуд, в тупичке, именуемом Мотт-стрит. Именно здесь поколения Прайсов вели нескончаемую войну с упорными волосами лондонских жителей. Здесь прадед срезал прыщик на подбородке самого Веллингтона[66] и получил нагоняй, ибо герцог не скрывал своих чувств. Почти вся знать, обитающая к югу от парка, стриглась здесь дважды в месяц. Лорд Бриднорт, чья семья жила на Кадоган-сквер, тоже так делал.
Как постоянный клиент, он был уязвлен, что его не обслужит хозяин. Когда он вошел, Сида не было. В салоне находился только усатый человечек в очках, которого звали Джордж Кристофер Мич, хотя посетитель этого не знал и знать не хотел.
Мич окутал клиента простыней и приступил к делу. Дойдя до той фазы, когда к затылку приставляют зеркало, он его приставил, а Кубик посмотрел и остался доволен, хотя был весьма придирчивым.
— Неплохо, — сказал он.
Джордж Кристофер Мич убрал зеркало.
— Побрить, сэр?
— Нет, спасибо.
— Помыть, сэр?
— Нет, спасибо.
— Смазать? Опрыскать?
— Нет-нет.
— Хорошо, сэр.
Мич с достойной покорностью снял простыню, и Кубик явился миру, словно бабочка из кокона. Явившись, он вгляделся в свое румяное отражение.
— Да, — сказал он, — неплохо.
— Спасибо, сэр.
— Конечно, Прайс еще лучше…
Мичу эти слова не понравились. Две недели назад он служил у самих Труффитов, покинул их — по чистому недоразумению, и считал, что такой далекий запад, как Бромтон-роуд — рангом пониже, даже если речь идет об историческом заведении Прайсов. Словом, он не соглашался с тем, что стрижет хуже бывшего хозяина.
— Мне не довелось, — сухо сказал он, — видеть работу мистера Прайса.
— Он всегда меня стриг, — объяснил Кубик. — И отца, пока у него были волосы. А как же так вы его не видели?
— Мистер Прайс тут не был две недели, сэр. Договорился со мной и отбыл.
— А, вы новенький?
— Да, сэр. Я служил у Труффитов, — со значением сказал Мич.
— Значит, Прайса нет две недели?
— Именно так, сэр.
— Что ж это с ним?
— Он за городом, сэр.
— Отдыхает?
Мич таинственно понизил голос, забыв свои обиды.
— Мне представляется, сэр, что он ушел на покой.
— То есть как?
— Так, сэр. Насколько я понимаю, у нас новый хозяин.
— Вот это да! — воскликнул Кубик. Он удивился. Ему всегда казалось, что Прайс вечен, как Британский музей. Сюда водила его няня, чтобы подстричь локоны. Он просто не представлял, что династия может смениться.
— Неужели он продал парикмахерскую?
— Не могу сказать точно, — важно отвечал Мич, — но вот Уже две недели, как мистер Прайс тут не был, а один человек то и дело заходит. Я полагаю, присматривается.
— Какой еще человек?
— Очень приятный, сэр, молодой. Прекрасные манеры. Некий Антони.
— Да? — сказал Кубик.
Он был консервативен и не любил перемен. Ну, что это? Салон столько лет переходил от отца к сыну, и вдруг его покупает какой-то незнакомец с манерами!
Что ж, такие времена, печально подумал он. Того и жди, закроют «Чеширский сыр» и Симеона.[67] Или Итон и Харроу.[68]
— Надеюсь, он ничего, — сказал Кубик. — А то сюда ходит много народу.
Тут дверь отворилась, и он увидел безупречный силуэт своего друга Фредди, который, по его мнению, находился в Ленгли-энд.
— Привет! — сказал он.
— Привет, Кубик!
— Ты в Лондоне? — спросил лорд Бриднорт, видимо, полагая, что это — мираж или видение.
Фредди заверил, что он в Лондоне.
