Фредди заверил, что он в Лондоне.
— А Тони?
— М-мэ, — сказал Фредди. — Д-да, он тоже в Лондоне.
— Значит, все тут?
— Да. Вчера приехали.
Говорил Фредди осторожно, словно взвешивал слова, и смотрел странно. Ему совсем не хотелось, чтобы молодой поставщик сплетен проник в опасную зону. До сих пор никто не узнал, что случилось в роковой летний день, но зарекаться нельзя. Он не знал, что Кубик ходит сюда с детства, и его присутствие показалось ему подозрительным.
Тем самым, он искоса на него смотрел, думая о том, что, при всей его глупости, газеты могут посулить ему хорошие деньги.
— А ты почему здесь? — спросил он.
— Зашел постричься. А ты?
— Побрить, сэр? — услужливо осведомился Мич.
— Мне нужен хозяин, — ответил Фредди.
— Недавно ушел, сэр. Поговорил с нашей маникюршей и ушел.
— Надолго?
— Не думаю, сэр. Вроде бы собрался тут перекусить.
Говоря так, Мич еле слышно фыркнул. У Труффита в салоне не ели. Если мистер Труффит хотел есть, он шел в ресторан.
— Ты видел этого типа? — спросил Кубик.
— Да, — ответил Фредди. — Мы встречались.
— Как это?
— Ну, так. Как люди встречаются.
— Где?
— Не все ли равно?
— Зачем он тебе нужен?
— Ну что ты пристал!
— Просто спрашиваю.
— Почему?
— Интересно, кто он такой.
— А почему?
— Ну, Господи! — вскричал Кубик. — Я сюда хожу с детства, ничего не меняется, и вдруг этот субъект…
— Моя фамилия Мич, сэр.
— Вдруг мистер Мич говорит, что салон продали какому-то Антони. Мне интересно, кто он такой, можно ли на него положиться.
Подозрения Фредди не угасли.
— И все?
— А что тебе еще надо?
— Ты не от газеты?
Кубик удивился еще больше.
— О чем ты говоришь?
— Ну нет, так нет! Я просто подумал…
— Что?
— Что ты собираешь материал для колонки «Слухи, сплетни».
— Какая колонка! Я там уже не работаю.
— Выгнали? — спросил Фредди, давно удивлявшийся, что приличная газета держит Кубика. — Давно?
— Ничего не выгнали. Они очень мной довольны. Ярко, говорят, умно…
— Так чего ж ты ушел?
— А ты не слышал?
— О чем?
Лорд Бриднорт схватил друга за лацкан.
— Женюсь!
— Женишься?
— Вот именно. На Луэлле, единственной дочери Дж. Тротмортона Бимиша из Нью-Йорка.
— Не может быть!
— Может.
Фредди закурил сигарету.
— Она что, слепая?
— Почему?
— Да так, подумал… Ладно, поздравляю и так далее. Когда ж это ты успел?
— Позавчера. Вчера было в «Морнинг Пост».
— Не читаю, все времени нет.
Тут Фредди остановился. Его осенила идея. Глаза у него засветились, как светятся они у истинных мастеров.
— А этот Бимиш богатый?
— Чуть не лопнет.
— И лысый?
— Конечно. Они все лысые.
— Значит, — сказал Фредди, — ему нужен бальзам Прайса. Помнишь, я тебе дал флакон?
— Дал? А, помню! Я его кокнул.
— Ну и дурак. Очень полезная штука. — Он повернулся к Мичу. — Пошлите дюжину флаконов лорду Бриднорту, в клуб «Трутни», на Довер-стрит.
Мичу это понравилось. Дело есть дело.
— Хорошо, сэр.
— А ты их дай этому типусу. Лорд Бриднорт заколебался.
— Послушай, ну как я дам? Мы не очень близко знакомы.
— Да ты женишься на его дочери.
— Понимаешь, люди не любят, когда намекают на их лысину. Вот мой папаша…
— При чем тут папаша?
— А Елисей?[69]
— Какой еще Елисей?
— Такой. Из Библии. Тоже был лысый как шар. Намекнули на это дети, и — хапц! — их съел медведь.
Фредди нервно засучил прекрасно обутыми ногами. Довод был веский, но инстинкт продавца — тоже не шутка.
— Вот что, — сказал он, — когда ты его увидишь?
— Сегодня, в «Ритце». Потом пойдем в Тауэр.
— Возьми и меня, я с ним поговорю.
Эта мысль Кубику понравилась.
— Ну, если ты сам… Медведей не боишься? Тогда пошли.
Фредди посмотрел на часы.
— В «Ритц» забежать успею. В 2.30 у меня встреча.
— С кем?
— Да так, с одним…
— А не с одной?
— Если бы! Когда мистер Антони вернется, — обратился он к Мичу, — скажите, что заходил Чок-Маршалл и зайдет опять.
— Хорошо, сэр.
Кубик вернулся к прежней теме:
— Кто этот Антони? В жизни не слышал.
— Да вот, знаешь, Антони… Фамилия такая. Пошли.
На Мотт-стрит они схватили такси и доехали до «Ритца». Фредди был собой доволен. Как ни поразили его недавние события, о своей миссии он не забывал.
Несколько минут после того, как жених и его расторопный приятель уехали в гостиницу, мистер Мич располагал салоном по своему усмотрению. Как хороший парикмахер, он потратил это время на подготовку к новому визиту — наточил бритву, переставил шампуни и лосьоны, поправил объявление на стене, сообщил любопытному ребенку точное время, и, вполне довольный, встал на пороге, чтобы подышать тем, что на Мотт-стрит называют воздухом.
Когда течение мыслей подвело его к проблеме, заглянуть ли на угол, в «Кружку и гусеницу», дверь этого заведения открылась, и оттуда вышел человек.
Он был массивен, приятен с виду и обвешан пакетами. При виде него Мич бросился к бритве и принялся ее точить. Послышался свист, и вошел сам хозяин, мистер Антони.
— Привет, Мич, — сказал он. — Вот и я.
— Очень рад, сэр, — отозвался учтивый парикмахер.
— Бритву точите?
— Да, сэр.
— Точите, Мич, точите.
Тони сложил пакеты на столик у дверей с надписью «Женский зал». Для человека, перенесшего удар, он выглядел слишком хорошо. И неудивительно; еще никогда он не был так счастлив.
Неплохо быть лордом, иметь земли и большой дом на Арлингтон-стрит. Но еще лучше, как оказалось, владеть салоном, в котором служит Полли. Двух недель вполне достаточно, чтобы убедиться, что ты наконец полюбил. К этому дню сознание Тони наглухо заполнил образ той, кого называют Прекрасной дамой. Он видел Полли каждый день, много с ней беседовал и дошел до того состояния, когда все остальное стало почти нереальным. Джордж Кристофер Мич удивился бы, узнав, что для хозяина он — расплывчатый призрак.
Как ни странно, Полли не походила на юношескую мечту бывшего пэра. Мечта эта, почерпнутая из пантомимы, была достаточно величавой. Однако, увидев Полли, новый хозяин салона понял, что пришел к концу пути. Ему нравились ее хрупкость, и острота ее ума, и смуглое сияние личика, и блеск в глазах, который неизменно предварял чудеснейшую улыбку. Словом, таких — одна на миллион. На два. Нет, на три.
Освободившись от пакетов, Тони, от полноты чувств, заговорил с Мичем. Призрак или не призрак, а побеседовать можно.
— Как тут дела? — спросил он.
— Все хорошо, сэр. Тихо, спокойно. Подстриг одного джентльмена.
— Прекрасно.
— Не хотел ни шампуня, ни лосьона.
— Ай-яй-яй!
Мич улыбнулся отеческой улыбкой.
— Не огорчайтесь, сэр. Я знаю по опыту, что в субботу клиенты приходят под вечер.
— Под вечер?
— Да, сэр. К слову сказать, недавно вас спрашивал мистер Чок-Маршалл.
— Вот как? Значит, они в городе. Просил что-нибудь передать?
— Да, сэр. Что он еще вернется.
— Это хорошо. А теперь повесьте-ка снаружи «Закрыто». Мич не пошатнулся, но был к этому близок.
— Вы закрываете салон, сэр? — едва проговорил он.
— Да.
— В час? В субботу?
Тони разворачивал свертки. В них оказались сандвичи, два бокала и украшенная золотой фольгой бутылка того мрачного вида, который бывает у шампанского, если его купишь в кабачке.
— Наверное, очень плохое, — заметил он. — Но что поделаешь?
— Э-э, сэр, — сказал вежливый Мич.
— Или, другими словами, — продолжил Тони, — что тут попишешь?
— М-дэ, сэр, — отвечал на всякий случай растерянный Мич. Тони развернул свои доводы:
— Я молод, Мич. Солнце сияет. Я пригласил закусить даму. Значит, меня нельзя отвлекать. Значит, надо закрыть салон. Что нам богатство, Мич, за которым так гонятся? Важно ли, что мы пожертвуем какими-то стрижками?
— В субботу, сэр, обычно бреются.
— Что ж, каким-то бритьем. Кровь моя кипит, Мич, я собираюсь пировать, даже если все дело лопнет.
Мич вздохнул.
— Как вам угодно, сэр. Вы хозяин.
— Вот именно.
— Простите, сэр, есть у вас хозяйское чутье?
— Как не быть!
— Еще раз простите, сэр, вы человек загадочный. Мистер Чок-Маршалл — истинный джентльмен, а он говорит так, как будто давно вас знает.
— Он и знает.
— Вот видите! — победно воскликнул Мич. — Да, сэр, вы очень загадочный.
Тони потрепал его по плечу.
— Нет, я очень обычный. Но не будем говорить обо мне. Поговорим лучше о мисс Браун. Где она?
