И в самом деле, это было большим счастьем для молодого Димсдейла, что в день испытаний друзья не оставили его в беде. Вид Тома был столь странен и дик, что прохожие невольно оборачивались посмотреть на него еще разок. Блуждающий взгляд его широко открытых глаз пугал всех встречных. Том не мог ни единой секунды усидеть на месте и носился по платформе то туда, то сюда, снедаемый жгучей тревогой, а майор мужественно шагал рядом, всячески стараясь утешить его и подбодрить и рассказывая десятки невероятных историй, подлинных и вымышленных, больше половины которых пролетало у Тома мимо ушей.
Эзра Гердлстон опередил их на четыре часа. Эта мысль язвила мозг Тома и сводила на нет все другие умозаключения. Хорошо зная характер Кэт, Том был убежден, что она никогда не высказала бы миссис Скэлли опасений за свою жизнь, не будь у нее на то самых веских причин. Но даже если не принимать во внимание ее письма, что могло скрываться за всей этой таинственностью, за этим внезапным затворничеством, как не какие-то преступные планы? После того, как Тому стали известны махинации со страховкой судов, после того, как Гердлстон хитростью и обманом заставил его прервать переписку с Кэт, он уже считал своего компаньона способным на все. И он знал, что в случае смерти Кэт ее состояние переходит к опекуну. Таким образом, все логически увязывалось одно с другим и все с полной очевидностью указывало, что замышляется преступление. А кто этот, похожий на мясника верзила, которого Эзра потащил с собой? И Том готов был волосы на себе рвать при мысли о том, какого он свалял дурака, позволив Эзре Гердлстону ускользнуть от него, и поэтому теперь все еще бессилен прийти на помощь Кэт.
А майор тем временем отметил про себя, что никогда еще два часа не тянулись для него столь долго, и Том, без сомнения, мог бы поставить под этим утверждением свою подпись. Но всему приходит конец, и стрелки вокзальных часов, которые порой, казалось, совсем перестали двигаться, начали все же приближаться к той минуте, когда должен был отправиться поезд на Портсмут. Появился фон Баумсер со своими друзьями: все трое курили папиросы, и все заметно повеселели после посещения харчевни. Наконец пятеро путешественников разместились в купе первого класса и снова принялись ждать. Кончат здесь когда-нибудь проверять билеты, штемпелевать багаж и проделывать прочие нудные формальности? Ну, наконец-то, слава тебе господи! Раздается свисток, паровоз пыхтит в ответ, и, кажется, они и в самом деле трогаются в путь — вперед, на помощь Кэт!
Теперь предстояло еще выработать план действий. Том, фон Баумсер и майор совещались, понизив голос, а оба социалиста пока что болтали друг с другом по-немецки и истребляли несметное количество папирос. Том стоял за то, чтобы направиться прямиком в аббатство и потребовать у Гердлстона свидания с Кэт. Однако и майору и немцу это казалось неразумным, так как с юридической точки зрения сразу ставило их в ложное положение. Гердлстону достаточно будет заявить, и он, конечно, не преминет это сделать, что все их обвинения — смехотворная чушь, и что тогда? Какие доказательства могут они привести в подкрепление своих слов и чем оправдают свое вторжение? Сколь бы ни были обоснованны их подозрения, в конце концов это только подозрения, и те же самые факты в глазах других людей могут предстать совсем в другом свете.
— Что же вы в таком случае предлагаете? — вопросил Том, потирая ладонью пылающий люб.
— А вот что, черт побери, сейчас я вам это изложу, — отвечал старый солдат. — И думаю, что мой друг фон Баумсер согласится со мной. Насколько я понимаю, это аббатство окружено стеной, в которой имеются только одни ворота. По-моему, мы все должны ждать снаружи, а один из нас проникнет за ограду как лазутчик и разузнает, что там происходит. Он должен выяснить у самой мисс Кэт, действительно ли она нуждается в том, чтобы ей была немедленно оказана помощь и в какой именно форме. Если же ему не удастся проникнуть к этой молодой особе, пусть понаблюдает за домом и постарается побольше увидеть и услышать. Тогда, быть может, у нас появятся какие-нибудь основания, чтобы действовать. Я прихватил с собой — прицепил к часовой цепочке — свисток, который подарил мне когда-то мой приятель Чарли Джилл из Иннескилленского полка. Наш лазутчик может взять с собой этот свисток, и если ему срочно потребуется наша помощь, пусть только свистнет, и мы все четверо тотчас бросимся к нему на выручку. Хотя как, черт побери, перелезу я через стену мне пока еще не ясно, — сокрушенно заключил майор, окидывая скептическим взглядом свою дородную фигуру.
— Надеюсь, друг мой, — сказал фон Баумсер, — что вы окажете мне честь — дадите пробраться туда первому. В свое время в Швабском егерском я был на очень хорошем счету как лазутчик.
— Нет, это мое право, — решительно заявил Том.
— Ваши притязания основательны, — сказал майор. — Но что это за поезд! Он движется не быстрее того, на котором путешествовал в Америке Джимми Траверс. По словам Джимми, они себе пыхтели не спеша и вдруг увидели впереди на железнодорожном полотне корову, шагавшую в том же направлении, что и поезд. Они, конечно, подумали, что сейчас ее переедут, но только ничего подобного не произошло — им так и не удалось ее нагнать, она себе шла и шла и в конце концов просто скрылась из глаз. Ну вот, кажется, мы прибыли на какую-то станцию! Далеко еще до Бедсворта, проводник?
— Следующая остановка Бедсворт, сэр.
— Слава тебе, господи! Уже без двадцати восемь. Здорово мы запоздали. Так всегда получается, когда спешишь.
Когда они прибыли в Бедсворт, было уже почти восемь часов. Начальник станции посоветовал им обратиться в трактир «Летящий бык», где они раздобыли ту самую повозку, которая в свое время доставила в аббатство Кэт и ее опекуна. Пока запрягали лошадь, прошло еще около получаса.
— Гони во весь дух в аббатство, дружище, — сказал майор.
Угрюмый возница ответствовал на это молчанием, но что-то похожее на удивление потревожило его флегматичные черты. Столько лет никто не заглядывал в старую обитель, что в Бедсворте стали уже забывать о ее существовании. А теперь вот целые отряды лондонцев прибывают на станцию один за другим и требуют, чтобы их везли в монастырь! Всю дорогу возница, погоняя свою лошадку, размышлял над этим странным обстоятельством, но единственный вывод, к которому сумел прийти ум этого поселянина, сводился к тому, что пора, видно, брать побольше с тех, кто захочет поехать туда.
Была ненастная ночь; дул пронзительный холодный ветер с дождем. Впрочем, всем пятерым мужчинам, ехавшим в аббатство, было сейчас не до погоды. Даже двое иностранцев так заразились скрытым волнением своих спутников и так близко принимали к сердцу их тревогу, что тоже были охвачены нетерпеливым волнением.
— Далеко еще? — спросил майор.
— Вон там, за поворотом дороги, сразу будут ворота, сэр!
— Не останавливайся у ворот, проезжай немного дальше.
— Кроме как через ворота, вы туда никак не попадете, — возразил возница.
— Делай, что тебе велят, — строго сказал майор.
И снова на лице возницы отразилось удивление. Полуобернувшись на козлах, он окинул долгим, пристальным взглядом лица своих седоков, неясно различимые в полумраке. Кажется, у него мелькнула мысль, что, похоже, ему еще придется опознавать их в полицейском участке. «Вот того, толстого, с красным лицом, я, пожалуй, признаю, — подумалось ему. — Да и этого — с рыжей бородой и палкой — тоже».
Они миновали каменные столбы ворот с полуразрушенными геральдическими гербами и двинулись дальше вдоль парковой ограды. Проехав ярдов сто, майор приказал вознице остановиться, и все вышли из повозки. Повышенная плата за проезд была уплачена без малейших возражений, и возница погнал свой экипаж обратно, окончательно решив отправиться прямо в полицейский участок и сообщить там о подозрительных личностях, которых он доставил в старое аббатство.
— Ворота, разумеется, кто-нибудь сторожит, — сказал майор. — Значит, надобно держаться от них подалее. А стена-то высоченная. Давайте обойдем кругом — посмотрим, может, где будет пониже.
— Я и здесь могу перелезть, — нетерпеливо заявил Том.
— Обождите. Две-три минуты дела не меняют. Старик сэр Колин говорил, бывало, что из-за излишней спешки было проиграно больше сражений, чем из-за излишних промедлений. А что это за насыпь там, справа?
— Это — железнодорожное полотно, — сказал фон Баумсер. — Вон, видите, столбы, а там, вдали, — красные огоньки.
— Да, вы правы. И ограда здесь вроде бы пониже. А что это там темнеет? Смотрите-ка, тут есть калитка в парк!
— Верно, только она заперта.
— Слушайте, подсадите-ка меня здесь, — умоляюще сказал Том. — Ведь каждая минута дорога. Неизвестно, что сейчас творится там, за этой стеной. Может быть, в эту самую секунду они готовятся ее убить.
