Полковник стоял неподвижно посреди комнаты, пока их шаги не смолкли в конце коридора. Тогда он вышел на улицу и зашагал по городу, оцепеневшему в воскресной сиесте. В портняжной мастерской никого не было. Кабинет врача был закрыт. Никто не стерёг товары, выставленные в магазинах сирийцев. Река блестела, как стальная лента. Какой-то человек спал в порту на бочках с нефтью, прикрыв шляпой лицо от солнца. Полковник шёл к дому, уверенный, что он единственный во всём городе отважился выйти в такой час на улицу.
Жена ждала его с обедом.
— Я взяла это в долг и обещала, что заплачу завтра утром, — объяснила она.
За обедом он рассказал ей о том, что произошло в конторе дона Сабаса. Женщина слушала с раздражением.
— Дело в том, что тебе не хватает твёрдости, — сказала она, когда полковник кончил. — Ты ведёшь себя так, будто просишь милостыню. Надо было отозвать кума в сторону и без околичностей сказать: «Кум, я решил продать петуха».
— Если бы всё в жизни было так просто, — сказал полковник.
В это утро женщина развила бурную деятельность. До его прихода она приводила дом в порядок и сейчас выглядела довольно необычно: старые ботинки мужа, клеёнчатый передник, голова обмотана тряпкой, завязанной на ушах.
— У тебя совсем нет деловой хватки, — сказала она. — Продавать надо так, будто ты покупаешь.
В таком виде жена показалась полковнику забавной.
— Одевайся всегда так, — прервал он её. — Ты напоминаешь человечка на коробке с овсянкой.
Она сняла тряпку с головы.
— Я говорю с тобой серьёзно. Сейчас я отнёсу петуха к куму и бьюсь об заклад на что хочешь: через полчаса вернусь и принесу девятьсот песо.
— От такой суммы у тебя голова закружилась, — сказал полковник. — Ты уже делаешь ставку на петуха.
Ему стоило большого труда отговорить её. Утром она успела прикинуть, что денег им хватит года на три и они смогут жить без этой агонии по пятницам. Она приготовилась получить девятьсот песо. Составила список самых необходимых покупок, не забыв о новых ботинках для полковника. Наметила, где они поставят зеркало в спальне. Внезапное крушение всех планов вызвало в ней смешанное чувство стыда и досады.
Она прилегла отдохнуть. А когда встала, полковник сидел во дворе.
— А теперь что ты делаешь? — спросила она.
— Думаю, — сказал полковник.
— Ну тогда всё в порядке. Не пройдёт и пятидесяти лет, как мы сможем получить эти деньги.
Но полковник решил продать петуха в тот же вечер. Он представил себе дона Сабаса, который одиноко сидит у вентилятора в пустой конторе в ожидании ежедневного укола. Полковник заранее обдумывал свой разговор с кумом.
— Возьми с собой петуха, — настаивала его жена. — Товар надо показывать лицом.
Но полковник отказался. Она, полная отчаяния и надежды, проводила его до калитки.
— Пусть у него в конторе будет хоть целая толпа народу, — сказала она. — Возьми его за руку и не отпускай, пока он не выложит девятьсот песо.
— Можно подумать, что мы готовим нападение.
Она пропустила его слова мимо ушей.
— Помни, что ты хозяин петуха. Что не кум тебе, а ты ему делаешь одолжение.
— Хорошо.
Дон Сабас сидел с врачом в спальне.
— Не упускайте случая, поговорите с ним сейчас, — сказала полковнику жена дона Сабаса. — Он советуется с доктором перед тем, как уехать в имение. А вернётся не раньше четверга.
Полковником овладели противоречивые чувства. Он твёрдо решил продать петуха и вместе с тем жалел, что не опоздал и застал дона Сабаса дома.
— Я могу подождать, — сказал он.
Но женщина и слышать не хотела. Она проводила его в спальню, где дон Сабас в трусах сидел на огромной пышной кровати, уставившись на врача бесцветными глазами. Полковник подождал, пока врач, согрев пробирку с мочой пациента, понюхал пар и одобрительно кивнул дону Сабасу.
— Лучше бы его расстрелять, — сказал врач полковнику. — Диабет слишком долгая болезнь — так мы никогда не избавимся от богачей.
— Вы и так делаете всё возможное вашими проклятыми уколами инсулина, — сказал дон Сабас и подпрыгнул на своих дряблых ягодицах. — Но я крепкий орешек, вам не по зубам. — И обратился к полковнику: — Проходите, кум. Утром я бросился было вас искать, но даже вашей шляпы не увидел.
— Я не ношу шляпы, чтобы ни перед кем её не снимать.
Дон Сабас начал одеваться. Врач положил в карман пиджака пробирку с кровью для анализа. Полковник подумал, что он собирается уходить.
— На вашем месте, доктор, я прислал бы куму счёт в сто тысяч песо. Тогда он не был бы так занят.
— Я ему уже предложил сделку на миллион, — сказал врач. — Лучшее лекарство от диабета — бедность.
— Спасибо за рецепт, — сказал дон Сабас, стараясь втиснуть свой тучный живот в брюки для верховой езды. — Но я не воспользуюсь им, чтобы избавить вас от несчастья быть богатым.
Врач полюбовался своими зубами, отразившимися в никелированной застежке чемодана. Без малейших признаков спешки посмотрел на часы. Дон Сабас, натягивавший в это время сапоги, неожиданно обратился к полковнику:
— Ну, кум, что там у вас с петухом?
Полковник заметил, что врач тоже ждёт его ответа. Стиснул зубы. Прошептал:
— Ничего, кум. Просто я пришёл продать его.
Дон Сабас кончил натягивать сапоги.
— Ну и отлично, кум, — сказал он безо всякого выражения. — Это самое лучшее, что вы могли придумать.
— Я слишком стар для таких дел, — оправдывался полковник, глядя в непроницаемое лицо врача. — Будь я на двадцать лет моложе, всё было бы по-другому.
— Вы всегда будете на двадцать лет моложе своего возраста, — откликнулся врач.
Полковник перевёл дыхание. Он ждал, что дон Сабас скажет что-нибудь, но тот молчал. Молча надел кожаную куртку с застежкой «молнией» и двинулся к двери.
— Если хотите, поговорим на следующей неделе, кум, — сказал полковник.
— Я это и сам собирался вам предложить, — ответил дон Сабас. — У меня есть клиент, который, может быть, даст за вашего петуха четыреста песо. Но придётся подождать до четверга.
— Сколько? — спросил врач.
— Четыреста песо.
— Я слышал, он стоит гораздо больше, — удивился врач.
— Вы мне говорили — девятьсот песо, — напомнил полковник, ободренный словами врача. — Это лучший петух во всём департаменте.
— В другое время за него могли бы дать и тысячу, — объяснил дон Сабас врачу. — Но сейчас никто не решится выпустить на арену хорошего петуха. Всегда есть риск получить пулю на гальере. — И повернулся к полковнику с подчеркнутым сожалением: — Именно это я и хотел вам сказать, кум.
Полковник кивнул.
— Понятно.
Он шёл за ними по коридору. Врача задержала в зале жена дона Сабаса. Она попросила лекарства «от этих недомоганий, которые появляются так внезапно, что застают тебя врасплох — не успеваешь даже понять, что с тобой происходит». Полковник ждал врача в конторе. Дон Сабас открыл сейф, рассовал деньги по карманам и протянул четыре бумажки полковнику.
— Вот вам шестьдесят песо, кум, — сказал он. — Рассчитаемся, когда продадите петуха.
Полковник шагал с врачом мимо портовых магазинов и лавок, которые начали оживать с приближением вечерней прохлады. Вниз по реке плыл баркас, нагруженный сахарным тростником. Полковник вдруг заметил, что врач сегодня как-то необычно молчалив.
— А как вы-то себя чувствуете, доктор?
Врач пожал плечами.
— Так себе, — ответил он. — Думаю, что и мне не мешало бы показаться врачу.
— Это всё зима, — сказал полковник. — Вот и у меня внутри что-то расклеилось.
Врач окинул его внимательным, совсем не профессиональным взглядом. Потом — одному за другим — стал кивать сирийцам, сидящим у дверей своих магазинов. Когда подошли к его кабинету, полковник снова заговорил о петухе.
— Я не мог поступить иначе, — объяснил он. — Это животное питается человеческим мясом.
— Единственное животное, которое питается человеческим мясом, — это дон Сабас, — сказал врач. — Уверен, что он перепродаст петуха за девятьсот песо.
— Вы думаете?
— Уверен, — повторил врач. — Это такое же выгодное дельце, как его знаменитое патриотическое соглашение с алькальдом.
Полковник не верил своим ушам.
— Кум пошёл на сделку, чтобы спасти свою шкуру,— сказал он. — Только поэтому он смог остаться в городе.
— И только поэтому он смог скупить за полцены имущество своих товарищей по партии, которых алькальд выслал из города, — возразил врач. Он не нашёл ключа в кармане, постучал в дверь и снова обратился к полковнику, который всё ещё не мог ему поверить: — Не будьте простаком. Деньги интересуют дона Сабаса гораздо больше, чем собственная шкура.
В этот вечер жена полковника вышла за покупками. Провожая её до магазинов сирийцев, полковник снова и снова вспоминал свой разговор с врачом.
