– Какой цирк? Мы зашли в кофейню, случайно встретили тебя, и теперь все вместе будем пить горячий шоколад. Что такого-то?
Вероника прищурилась.
– Да ничего такого. Быстро пейте и проваливайте. Ваше присутствие неуместно.
Джейми поднял голову.
– Что значит «писусвие»?
Вероника на секунду задумалась.
– Это значит, что ты должен быть дома и играть в «Лего».
Элис уставилась на нее.
– Почему это неуместно?
– Неуместно, и всё, – рявкнула Вероника. – Предупреждаю тебя, Элис. Веди себя прилично.
Элис расплылась в улыбке.
– Конечно, мам, можешь на меня положиться.
Тут вернулся Норман с горячим шоколадом и горой булочек. От кружек шел пар, зефирки уже начинали таять в горячей молочной пене. Наконец-то я выпью настоящего шоколаду, который Элис мне обещала всю неделю. Радовалась ли я? Мне было не до этого. Я чувствовала, что надвигается беда.
Норман сел и расставил на столе еду и напитки. Он принес каждому по кружке шоколада и три вида булочек с кремом. Маму бы удар хватил, если б она увидела меня рядом с такой горой сладкого. У Джейми округлились глаза, и он одарил Нормана счастливой улыбкой. Норман в момент завоевал его дружбу.
– Съешь булочку? На вид объеденье! – сказал Норман, повернувшись к Элис.
Она улыбнулась ему, и я было решила, что она тоже попала под его обаяние. Но тут она сунула два пальца в рот и принялась вытягивать длинную нитку жвачки. Только я подумала, что жвачка вот-вот порвется, как Элис перестала тянуть и начала наматывать ее на палец. (Отвратительно, знаю, но иногда я сама так делаю. Правда, только когда я одна. Я бы ни за что не стала делать такое в кофейне, где полно народа.) Вероника свирепо зыркнула на нее.
– Элис, это омерзительно. Немедленно прекрати.
Элис улыбнулась.
– О'кей, мам. Слушаю и повинуюсь.
Она размотала жвачку, сунула ее обратно в рот и стала надувать огромный пузырь. Я в жизни таких больших не видела. Он висел перед ее лицом, как блестящий розовый воздушный шарик. Элис дунула в последний раз, пузырь лопнул и облепил ей лицо – вид у нее был, как у жертвы страшной аварии. Элис ухмыльнулась и начала медленно отдирать жвачку.
Вероника побагровела.
– Элис О’Рурк! Избавься от жвачки. Немедленно.
– Как скажешь, мамуля. – Элис скатала жвачку в шарик и приклеила под столом. – Ну вот. Жвачки нет. Довольна?
Вероника посмотрела на нее с ненавистью.
– Да.
– Вот и отлично. – Элис улыбнулась. – Напомни забрать, когда будем уходить. Я ее всего два дня жую. – Она повернулась к Норману. – До того бывает обидно, когда забываешь жвачку, которую еще можно было жевать и жевать. Вы не находите?
Норман хохотнул, но тут же осекся, когда увидел лицо Вероники. Он повернулся к Джейми:
– Ну а вы, юноша, хотите булочку?
Джейми просиял, взял булку и попытался запихнуть ее в рот целиком. Даже моя сестренка Рози на такое бы не сподобилась. Иногда Джейми вел себя как самый глупый пятилетний мальчик в мире – может, потому что у него дома все было наперекосяк.
Короче, у него не очень получилось заглотить булку в один присест. Куски крема и крошки посыпались ему на одежду. Вероника взяла салфетку и хорошенько его вытерла. Как только она закончила, Джейми потянулся за новой булкой. Ее постигла та же участь, что и первую.
Ужас. Я вышла в свет с адским семейством. Я опустила голову и пила свой шоколад, пытаясь представить, что я занята чем-то другим и в совсем другом месте. Например, дома – разбираю посудомоечную машину, или у врача – прижигаю бородавки. Я бы даже на школу согласилась, лишь бы быть подальше отсюда.
Я подняла глаза и обнаружила, что Элис энергично чешет голову. Мне по-прежнему было страшно и стыдно, но я не могла сдержать улыбки. В изобретательности моей подруге не откажешь. Вероника косилась на нее, но ничего не говорила. Норман пристально посмотрел на Элис и тут же угодил в ее капкан.
– У тебя что-то не так с головой?
Элис пожала плечами.
– Да не. Не особо. Вошки просто. У нас с Джейми вечно вши. Но мы ничего, нормалёк.
Вероника потянулась к ней через стол.
– Элис, – процедила она сквозь зубы, – мы с тобой дома разберемся.
– Спасибо, мамуль, – улыбнулась Элис. – Только, по-моему, у нас лосьон от вшей того. Вроде на днях последнюю бутылку вылили. – Она повернулась к Норману. – У нас он просто литрами уходит. Мама сразу ведрами закупается.
Норман с отвращением отпрянул.
– Неприятно, наверное.
– Да ниче, привыкаешь. – Элис пожала плечами. – Как ни крути, лучше блох. Мы-то с Джейми ко всему привыкшие. Вечно болеем. То одно, то другое.
Бедный Норман чуть-чуть отодвинулся вместе со стулом.
– Извини, пожалуйста, Норман, – сказала Вероника. – Не знаю, что на нее нашло. Обычно она так себя не ведет.
Элис громко захохотала.
– Да, обычно я себя веду куда хуже. Хорошо, что я сегодня приняла свои пилюли.
Люди за соседними столиками снова стали на нас таращиться. Наверняка предвкушали, как придут домой и расскажут, что видели в кофейне полоумную компашку. Вот умора-то! Норман сидел чуть в стороне от нас, вид у него был озадаченный. Вероника побелела от злости, но я понимала, что она ничего не может предпринять. Думаю, она боялась делать Элис замечания, чтобы та не отколола чего похлеще.
Тут Джейми протянул руку и утащил последнюю булочку. Пока мы смотрели на Элис, он умудрился стрескать почти все, что было на тарелке. Добрая половина каждой булки украшала его мордаху и одежду, но и слопал он все-таки немало.
Вероника наклонилась и погладила его по голове.
– Джейми, детка, пожалуй, хватит булочек. Положи-ка обратно на тарелку.
Джейми посмотрел на нее, а затем издал свой фирменный дикий вопль:
– Нееееет! Хочу булку. Хочу!
– Давай завернем ее в чистую салфеточку, и потом скушаешь дома? – Вероника говорила спокойно, но на ее лице читалось отчаяние.
– Нееееееееееет!
На этот раз вопль был громче и протяжней. Теперь на нас пялились и с другого конца зала тоже. Я бы и сама пялилась, если б не сидела посреди всего этого кошмара. Я посмотрела на Элис. Судя по ухмылке, она была в восторге от происходящего. Она наклонилась и шепнула мне на ухо:
– Молодчина Джейми. Хоть и не знает, что мы пытаемся отпугнуть Нормана, а все равно помог.
– Угу. Супер. Счастлива за тебя. Может, пойдем? По-моему, бедный Норман уже напугался будь здоров.
– Скоро, – улыбнулась она. – Обещаю, скоро пойдем.
Джейми продолжал голосить и тянуться за булкой, которую Вероника умудрилась у него отнять. Она, наверное, уже сто раз об этом пожалела, но при Нормане не хотела идти на попятную. Думаю, она пыталась изобразить из себя супермамашу, у которой все под контролем, – правда, последние лет десять у нее это плохо получалось.
– Дорогой, извини, но больше нельзя. Ты и так уже много скушал. Ты же не хочешь, чтобы тебя стошнило?
Зря Вероника это сказала, потому что Джейми тут же издал неприятный звук, как будто давился кашлем, и вывалил на стол гору булочек, а также шоколадные хлопья, которые съел на завтрак. Гадость. Прямо сцена из самого мерзкого ужастика. С одежды Джейми на стол заструилась вязкая бурая жидкость. Мы с Элис, опытные старшие сестры, знали, как действовать в такой ситуации: мы тут же вскочили и убрались с линии огня. Невезучий Норман был менее опытен. Он придвинулся поближе.
– Бедный поросеночек, тебе… – начал он, и тут Джейми снова мощно рыгнул, и все, что еще оставалось в его желудке, фонтаном изверглось прямо на Нормана.
Вероника схватила тканевую салфетку и принялась вытирать его пиджак. Толку-то. С таким же успехом можно фантиком сдерживать приливную волну. Люди, сидевшие рядом, почуяв запашок, засобирались уходить.
– Прости, ради бога, Норман. Мне так жаль, – снова и снова повторяла Вероника. Норман едва ли ее слушал. Он пытался спасти от потоков рвоты свои ботинки. Вероника вдруг повернулась к Элис. – Ты… ты… – Надо полагать, у нее на языке вертелась масса названий для своей единственной дочери, но при Нормане она их озвучивать не хотела. – Отведи своего брата домой и выкупай. Я приду позже.
Она так это сказала – я чуть со страху не умерла. Но Элис решила дерзить до последнего:
– Само собой. Как я уже сказала, слушаю и повинуюсь. – Она потянулась к чистому краю стола и отлепила из-под низа жвачку. – Надо же, чуть не забыла!
И не дав матери ответить, она взяла Джейми за руку, и мы вышли на улицу. По дороге этот ребенок опять начал скулить:
– Я же хорошо себя веду. Дашь булочку?
Все прохожие на нас пялились. Элис была не в себе, словно переела вредных красителей. Она скакала по тротуару, в глазах у нее был странный блеск. Мне не хотелось с ней разговаривать. Непонятно, что говорить, когда она в таком настроении. В миллионный раз за эту неделю я мечтала о том, чтобы оказаться дома с мамой, папой и Рози. Скучно, конечно, но после всех пережитых волнений я бы с удовольствием поскучала.
