Я рассмеялась. Поезд тронулся, я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Надо же, как давно я не была дома.
Я подумала о том, как ехала в Дублин, вспомнила записку от мамы. Интересно, сколько правил я в итоге нарушила? Впрочем, то, чего она не знает, не может ей навредить. Правда ведь?
* * *
Несколько часов спустя поезд прибыл на вокзал в Лимерике. Мама, папа и Рози встречали меня на перроне. Я выбежала из вагона и обняла их. Рози принялась скакать и тянуть меня за руку.
– Конфетки. Конфетки. Конфетки для Рози?
Я улыбнулась и полезла в рюкзак. Было здорово вернуться домой.
На том, как говорится, и конец…
…хотя есть еще кое-что.
Прошло две недели. В субботу утром я убиралась в своей комнате, когда вдруг позвонили в дверь. Я побежала открывать, обрадовавшись передышке, – мне до ужаса надоело разбирать горы грязных носков без пары, старых дисков и прочего хлама.
Я открыла дверь и увидела Элис. Она улыбалась до самых ушей. Я так удивилась, что просто стояла, разинув рот. Видок у меня, наверное, был глуповатый, но Элис любезно на этот счет промолчала. Наконец ко мне вернулся дар речи.
– Эл, – сказала я, – ты что тут делаешь? Я думала, в эти выходные к вам папа приезжает.
Она пожала плечами.
– Да, такие были планы, – сказала она беспечно. – Но потом они немножко изменились. И я приехала сюда.
Я рассмеялась.
– Вижу. Входи давай.
Я была жутко рада ее видеть. Тусоваться с Элис – куда веселее, чем разгребать старые носки. (С другой стороны, почти что угодно веселее, чем разгребать носки.)
Мы пошли в мою комнату. Элис была какая-то странная, но я никак не могла понять, в чем дело. Она как будто была на взводе. Вся дерганая, нервная. И от этого я сама нервничала.
В голове вертелись вопросы.
Почему она здесь?
Почему одна?
Она что, поругалась с мамой?
У нее очередной чокнутый план?
Смогу ли дать ей отпор, если она снова попросит помочь?
Элис села на кровать, я села рядом с ней. Да, вопросов у меня была куча, но я боялась узнать ответы. Мне так надоели трагедии – не передать словами.
– Хочешь, музыку послушаем? – спросила я.
Она покачала головой.
– А в «Монополию» поиграть?
Опять нет.
– Может, в свингбол?[2]
Тоже нет. Я не знала, что еще предложить. От всех своих любимых занятий Элис отказалась. Что вообще происходит?
Она повернулась ко мне. Глаза у нее прямо сияли.
– Давай, Мэг. Спроси меня.
– О чем? – Я совсем растерялась.
– Спроси, почему у нас планы изменились. Спроси, почему я здесь.
Я вздохнула.
– Ладно. Почему у вас изменились планы? Почему ты не в Дублине с папой?
Она не ответила. Мне хотелось взять ее за плечи и потрясти.
– Эл, ау. Скажи, почему ты здесь.
Вдруг Элис вскочила, потянула меня за руки, чтобы я тоже встала, и принялась обнимать меня и танцевать, как будто ну совершенно съехала с катушек. Я потерпела минуту, потом вырвалась. Когда люди ненормально себя ведут, я всегда начинаю нервничать.
– Эл? Что происходит? – с опаской спросила я.
Она перестала танцевать и затараторила:
– Короче, я не в Дублине, потому что мама захотела поехать на выходные в Лимерик. Сказала, так надо. Она… Она… она ищет квартиру. Мы… мы… то есть мама, Джейми и я… мы…
Она замолчала и опять обняла меня.
– Вы… – Я не смела надеяться.
Она кивнула.
– Да, мы… – Ни одна из нас не могла это произнести. На пару секунд воцарилась тишина, а потом нас прорвало.
– Мы переезжаем в Лимерик!
– Вы переезжаете в Лимерик!
И мы стали прыгать, скакать, кричать и обниматься, а потом еще прыгать и еще скакать.
Через десять минут, когда мы немного успокоились, Элис объяснила, что произошло.
– В общем, благодарить в итоге надо Нормана.
– То есть это он предложил?
Элис рассмеялась.
– Не совсем. Он же тренер. Ему нельзя ничего предлагать. Он только слушает и ждет, пока клиенты сами не додумаются.
Я тоже рассмеялась.
– И?
– Ну, после дорогущего четырехнедельного общения с Норманом мама обнаружила, что, переехав в Дублин, она взяла все свои старые проблемы с собой, а заодно нажила парочку новых.
– Только парочку?
Она рассмеялась.
– О’кей. Кучу новых проблем. В общем, Норман помог ей понять, что проблема была не в Лимерике. И что бегство в Дублин ничего не решит. Поэтому мы возвращаемся обратно. Мы сможем каждый день видеться с папой, а я смогу когда угодно видеться с тобой. И Джейми пойдет в свой старый сад, где ему так нравилось. К тому же там не знают, что он сделал с Робби Уильямсом! – Я засмеялась, а Элис продолжала: – Мама хочет пойти учиться дизайну интерьеров, а потом найти работу на полставки.
– Молодчина Норман, – засмеялась я. – По-моему, ты должна послать ему открытку с благодарностями.
Элис помотала головой.
– Вот уж не думаю. Едва ли ему приятно будет вспомнить о моем существовании.
– Может, ты и права. Так когда вы переезжаете?
– Это самое крутое. Стоит маме принять решение, она тут же начинает действовать.
Это правда. В прошлом августе Вероника решила переехать в Дублин, и меньше чем через неделю они собрали вещи и уехали.
– Значит, скоро? – спросила я.
– Говорю же, она прямо сейчас смотрит квартиру. Тут, за углом. Около магазина. Если ей все понравится, к Пасхе мы переедем.
Я подумала секунду.
– Но так это же всего через три недели!
– Знаю. – Элис расплылась в улыбке. – Просто обалдеть, как здорово, да? После Пасхи мы вместе пойдем в школу. Будем вместе делать домашку. И ненавидеть Мелиссу. И сможем вместе пройти конфирмацию[3], как всегда хотели. Все будет точно так же, как раньше.
Я улыбнулась и повторила:
– Все будет точно так же, как раньше.
– Только мама с папой больше не будут ругаться целыми днями.
Элис так широко улыбалась, что я боялась, как бы у нее лицо не треснуло.
Наверное, нельзя умереть от счастья, потому что если б можно было бы – я бы в тот день точно умерла. Похоже, мы все наконец-то заживем счастливо.
Через час пришли Вероника с Джейми. Мы с Элис побежали ее встречать. Вероника позвенела ключами.
– Хорошие новости. Квартира наша на год. Для начала. Можем въезжать, когда хотим.
Элис стискивала свою маму в объятиях, пока та не запросила пощады.
Мама пригласила Веронику на чашку травяного чая. Мы все вместе сидели в гостиной. Джейми играл в Барби с Рози. Мы с Элис красили друг другу ногти.
Мама сказала Веронике, что очень рада их возвращению в Лимерик. По-моему, она сказала это даже искренне. Вероника пила вонючий травяной чай и не кривилась и съела два овсяных печенья из цельнозерновой муки без соли. Они сидели рядом на нашем большом старом диване. Я посмотрела на их ноги. На маме были удобные кожаные сабо, по сравнению с изящными остроносыми туфлями Вероники они выглядели громоздкими, тяжелыми и уродскими. Не думаю, что эти двое когда-нибудь подружатся, но, по-моему, они очень старались.
Весь день мы с Элис смеялись и шутили и едва сдерживались, чтобы не умереть от счастья.
Суть этой настольной игры в том, что игроки должны как можно быстрее называть предметы или понятия, связанные с темой, которую задает ведущий.
Свингбол похож на теннис, только мячик привязан к шесту на длинной веревке.
Конфирмация (миропомазание) – одно из семи таинств Католической церкви, совершается над человеком один раз в жизни, как и крещение, обычно в возрасте от 7 до 12 лет.
